В комнату влетел запыхавшийся юнец, глаза навыкате, с трудом уняв дыхание, растерянно пролопотал:
- Высший явился... и зовёт вас... всех.
Шайзер и амбалы заметались, как перепуганные куры по курятнику, майор невольно усмехнулся - что-то слишком быстро потеряли напыженый вид. Что ж это за Высший такой?
- Так! Быстро! Этого, - дрожащий палец указал на майора, - в приличный вид! Дайте ему нормальную сухую одежду!
- Но, господин Шайзер, где ее сейчас взять?
Дрожащий палец ткнулся в грудь одного из амбалов:
- Раздевайся! Да живее ты, болван!...
Одежда амбала на майора села мешком, но сейчас не до проблем с имиджем. Шайзер приказал следовать за ним, и вскоре Цукенгшлор оказался в огромном круглом зале. Пол, стены и даже потолок облицованы чёрным мрамором, майор будто в склепе, камень незримо давит, невольно заставляя пригибать голову. В центре зала огромная стеклянная полусфера, от неё исходит зеленый мерцающий свет. Внутри медленно перетекают клубы такого же зеленоватого тумана. Что-то смутно проглядывает внутри, что-то тёмное, Цукенгшлор шагнул к полусфере, и Шайзер зашипел, как кот, дернул майора назад. Раздался голос, глухой и хриплый, словно из могилы, майор невольно вздрогнул:
- Оставь! Пусть подойдёт ближе - я тоже хочу взглянуть на него.
Майор нерешительно шагнул ближе, туман колыхнулся, и к стеклу подошёл Высший. Цукенгшлор с трудом сдержался, чтоб не отпрянуть от полусферы, такая рожа кого-хочешь напугает. Высокий, сморщенный старик, больше похожий на восставшего из могилы покойника. Распухшее, красное, как помидор, лицо в обрамлении куцой бороды, всё в жутких волдырях и гнойных язвах. Майора замутило, он отвернулся, но тошнота упорно подползает к горлу. Высший хрипло рассмеялся:
- Что-то ты хлипковат, майор! Даром, что будущий король. Кстати, Шайзер, что там с нынешним правителем Канагуна - долго еще наш майор будет слоняться без дела? - Высший нахмурился, взгляд потяжелел. - Или у тебя, может быть, есть ещё предатели в помощниках?
Шайзер побледнел, руки затряслись, он постарался ответить так, чтобы голос не дрожал, вышло, правда, не очень:
- Клянусь, господин, такого больше не повторится - за этих людей отвечаю головой. А с королём... с королём все будет кончено уже завтра! Завтра вечером - очередной бал во дворце, мои люди на местах и ждут сигнала.
- Ну что ж, я рассчитываю на тебя, Шайзер. И ошибок больше не прощу! Ступай, нам с майором есть ещё о чем поговорить...
Чертовы скалы, чертова каменная кишка - чуть больше сотни шагов в длину от обрыва до "баррикады" и десяток шагов в ширину, от одной отвесной стены до другой. Попали, так попали! Немного полегчало, Хак даже смог подняться и доковылять до обрыва. Измочаленные концы канатов тоскливо свесились вниз, там, в глубине огромной горной трещины, широкой полосой растянулись обломки подвесного моста и разлепешенные тела особо шустрых безликих. Высота приличная, метров двадцать, выжить нереально. Когда-то внизу, видимо, журчал ручей - тут и там россыпи песка средь камней, но сейчас сухо. До противоположного края метров двадцать, никаких идей насчет переправы. Хак выпрямился, похромал обратно, да уж, отмудохали на славу, все тело ноет. Костёр давно догорел, дров больше нет, да и зачем Гансауль вообще разжигал? Хотя да, от огня всегда теплее на душе, да и вроде не так жрать хочется. Хотелось... Сейчас же хоть камни грызи - в животе несмолкаемый вой. Гансауль с задумчивым видом бродит вдоль рукотворной стены, какой вопрос его мучает неизвестно, а вот Хака... Хака интересует, какая же сволочь слепила эту баррикаду? За стеной что-то глухо загремело, Гансауль медленнно вытянул меч из ножен, покосился на Хака. Тот в ответ лишь пожал плечами. Снова звякнуло, уже громче, Хак не выдержал, рявкнул во всю глотку, чтоб не только за стеной услышали, но и в самом Канагуне:
- Эээй, есть там кто живой?
Полминуты звенящей тишины, и донесся приглушенный крик:
- Кто вы?
- Мы... - Хак обернулся к Гансаулю, - мы... это... путники, вообщем.
- Идем в долину Гелфаста, с Фараем поболтать! - могучий голос Гансауля отразился от каменных стен, загулял эхом.
На гребне стены показался невысокий, но круглобрюхий, как бочка, мужичок. На широких плечах меховая безрукавка, чёрной кожи штаны и сапоги. За правым плечом рукоять меча, из-за левого выглядывает колчан с десятком хвостов стрел, в коротких, но мускулистых руках лук. Он долго и внимательно рассматривал незнакомцев, наконец, обернулся назад и махнул рукой. Появился ещё один, этот худой, как гвоздь, тащил волоком что-то. Подтянул к краю, пихнул ногой, и веревочная лестница развернулась по стене, приглашающе хлопнула концом по камням у ног Хака.
- Поднимайтесь... но без глупостей.
Хак оглянулся на Гансауля, тот лишь кивнул, и парень полез наверх. О, какой же это оказалось пыткой, избитое тело ныло и не желало слушаться, пальцы отказывались сжиматься на перекладинах. Хак глухо матерился, он уже и не чаял подняться, эта чертова стена бесконечна, словно сложена до небес. Но... все-таки выбрался! Бледно-зеленый от дикой боли, мокрый от пота, словно купался в одежде. Толщина стены впечатляет - он повалился поперек гребня на камни, не в силах даже дышать, но не достал до противоположного края. Значит, стена толщиной больше, чем в его рост, это ж сколько сюда камней натаскали, с ума сойти можно! Вот и Гансауль поднялся наверх, с тревогой глянул на друга, но Хак кивнул, дескать, всё нормально, не обращай внимания.
- Меня зовут Ячва. Советую говорить только правду - как это вас сюда занесло и зачем? - круглобрюхий убрал лук в колчан, но руки подрагивают, готовые в любой миг выхватить меч. Худой тоже косится настороженно, а здоровенный тесак на поясе угрюмо поблескивает металлом.
- Мы на безликих нарвались, бились сколь могли, но пришлось бежать, его вон - Гансауль кивнул на распластавшегося Хака - помяли изрядно. Я свернул к мосту, безликие увязались следом, пришлось мост... того... - Гансауль рубанул ладонью, - ну и попались в этот каменный мешок! А идём, как говорил, в долину Гелфаста, Фарая повидать надо.
Ячва вновь с любопытством оглядел обоих, покосился на худого:
- Чего стоишь, рот раззявил? Подымай лестницу!
Худой бросился исполнять, Ячва же указал на ступени, что тянулись с одного края той стороны стены до самой земли:
- Спускайтесь, я провожу вас к Старшему. Пусть он решает, как с вами быть.
Ячва развернулся и пошагал вниз, Гансауль двинул за ним, немного отдышавшийся Хак поплелся следом. Проход тянулся вдаль, в сотне шагов делая крутой поворот. Уже на подходе к изгибу троицу догнал худой, на горбу свернутая лестница, он недовольно заворчал на товарища:
- Ячва, а чаво я-то все тяжести таскаю, а ты налегке бродишь? Я тебе что - осёл что ли горный?!
