Грозно прогрохотали сапоги по мраморным ступеням, Карбич порывисто рванул дверь и буквально влетел в длинный коридор Управы, часовой, растерянно квакнув, отскочил с дороги. Длинная  ковровая дорожка расстелилась до самого кабинеты Главы, Карбич размашисто пронесся до массивной железной двери, толстый ковёр заглушил звук шагов. Застывший у кабинета  солдат встрепенулся, вытянулся в струнку, пугливо вытаращив глаза - нрав Карбича знали все.

    - У себя?! - рявкнул Карбич, а холеная рука с огромным золотым перстнем уже легла на ручку двери. Часовой лишь кивнул, командир гарнизона даже не стал стучать, распахнул дверь.

    - Как это понимать, господин полковник?!

    - И вам здравствуйте, господин майор. Карбич, какая муха вас укусила?

    Командир гарнизона скрежетнул зубами, не испрашивая разрешения дернул за спинку стул и сел, широко расставив ноги и сложив крест-накрест руки на груди. Глава сделал вид, что не заметил столь хамского поведения, неспешно отошёл от окна и сел за стол напротив. Годы и тихая служба на руднике, этакий курорт для преданного королю офицера,  не пощадили бравого вояку - Зюхер из поджарого резвого майора давно уже стал пухлощеким грузным полковником. Меж своих подчиненные зовут его "Жабой в мундире".

    - Хотелось бы знать, куда вы отправили три десятка моих солдат? И это в то время, когда вот-вот заявятся глоды!

    Полковник не стал отвечать, медленно достал из ящика стола трубку и украшенную витиеватыми узорами серебряную табакерку. Пухлые пальцы, похожие на сосиски, с трудом зацепили щепотку душистого аризского табака, уж больно мала табакерка. Карбич побледнел от злости, недобро сверкнул глазами, но промолчал. "Чертова жаба, решил показать кто здесь главный?! Ну-ну! Посмотрим, как ты запоешь, когда появятся глоды на горизонте!"  Полковник же наконец закончил приготовления.

    - Шмальц, огня!

    В комнату вихрем влетел дежуривший у двери боец, в левой руке факел, в правой, словно по волшебству появилась тонкая длинная лучина. Часовой зажег ее в пламени факела, дрожащей рукой протянул полковнику. Тот одобрительно хмыкнул, раскурил трубку, по кабинету поплыли клубы дыма, скрывая от глаз Карбича довольную рожу полковника и портрет короля в позолоченной раме у того над головой.

    - Свободен, Шмальц.

    Боец исчез в две секунды, Карбич  не без удивления отметил, что хватка у "Жабы" до сих пор волчья, ишь как боятся Зюхера! Однако же молчание затянулось.

    - Вы не ответили, господин полковник!

    Зюхер несколько мгновений задумчиво смотрел на Карбича, наконец, жирные губы разлепились:

    - Я не могу ответить, майор. Не в моей компетенции...

    Карбич открыл было рот - спросить: "А в чьей же?", но... догадался и так... в чьей... "Только этого еще не хватало!"

    Все-таки не увернулся! Вернее, отскочить то он отскочил, вот только вместо небольшого обломка рухнула громадная глыбища, вся в острых ребристых сколах, шарахнула вскользь по ноге. Хак выругался в голос и запрыгал по забою сначала на одной ноге, а потом нещадно хромая. Кое-как стерпевшись с болью, парень сел на поверженную глыбу и приподнял ветхую штанину. Нижний край потемнел от крови, в башмаке погорячело и захлюпало, нога выглядит так, словно сунул её в пасть крокодила. Очень голодного и злого... Подошёл Гансауль, присел рядом на корточки. Хак покосился на черноволосого великана, стиснул зубы, чтоб не стонать от боли - на руднике слабаков не любят.

    - Сломал?

    - Вр... вроде нет.

    - Дай гляну!

    Гансауль взялся бесцеремонно ощупывать, пальцы залило кровью, Хак готов был заверещать от боли и лягнуть напарника здоровой ногой, но тот вскоре закончил осмотр.

    - Цела, сильный ушиб, конечно, и рассекло до самой кости...

    Гансауль надгрыз ткань и оторвал полосу, укоротив свою рубаху понизу сантиметров на пять. Туго перетянул рану, под повязкой зажгло, но стало чуть легче.

    - Промыть бы и зашить не мешало, но увы...

    Хак вытер бисеринки пота со лба, хрипло спросил:

    - Может в лазарет попроситься?

    Гансауль хмыкнул и вернулся к работе. Хак долго смотрел ему вслед, наконец, не выдержал:

    - Что?!

    - Ты был там хоть раз?

    - Нет.

    - Тут лечат только тех, кто представляет ценность для начальства. А остальных... либо в Яму, либо пинка под зад, чтобы бегом обратно в забой. Ещё говорят Мердок, главный лекарь, молоденьких  мальчиков любит, у него там целый десяток - постоянных больных. Но не думаю, что такое... "лечение"... тебе понравится.

    - Да уж...

    По забою разнеслось звяканье железяки, рабочий день окончен, каторжники должны вернуться в "ночлежки" - камеры возле подъемника из решеток с толстыми прутьями. Хак поковылял вслед за Гансаулем, оставляя за собой темные капли. На холодном каменном полу "ночлежки" куцые охапки гнилой соломы и грязные тряпки служат постелью. Спустился надсмотрщик, запер заключённых на ночь, перед этим пересчитав пальцем, как овец. Теперь в руднике будет царить тишина, прерываемая тяжёлым надсадным кашлем. Нижние горизонты не охраняются, да и зачем - бежать некуда, единственный выход наружу здесь только через шахту подъемника. У каждого горизонта своя норма выработки за день, если не сделают, сверху спустится "карательный" отряд из надсмотрщиков и гарнизонных вояк. Всыпят плетей, а особо недовольным могут и голову проломить. Так что работают все, бездельничать опасно для жизни. Хак долго укладывался, стараясь поудобнее пристроить изранненую ногу, наконец затих, его "сокамерники" уже храпят вовсю. "Вот и ещё один день прошёл..."

    Гарнизон выстроился на площади в ровную коробку, Карбич не без гордости оглядел бойцов. Майор оправил мундир и шагнул к импровизированной трибуне. За спиной - унылые бараки из перекошенных от времени и невзгод досок, гордо именуемые "казармами". На флагштоке реет оймертианский флаг. Карбич выпрямил спину и набрал воздуха в легкие. Как-никак исторический момент. Не так конечно он себе всё представлял...

    - Воины!... Братья мои!... Я должен отдать приказ, с которым не каждый из вас в душе согласится, но это приказ короля! Я сам был бы рад отправиться навстречу проклятым глодам, и если надо... сложить голову за Оймертию! Но... - голос командира дрогнул, - мы уходим.

    Как круги по воде от камня, так от последних слов командира побежала волна ропота по гарнизону. Карбич рявкнул, чтобы пресечь разговоры:

     - Гарнизооон! Напрааааавоо! Шаааагай!

    Коробка солдат повернулась, долгие часы изнурительной муштры не прошли даром, раздался синхронный топот трехсот пар ног. Карбич не стал возвращаться в офицерский дом. Зачем? Вещи упакованы и лежат уже в одной из двух десятков повозок, что вчера пригнали тридцать его бойцов, вместе с мордоворотами из охраны рудника, позаимствовав их у местных крестьян. Гарнизон медленно попылил на запад, следом двинулась вереница телег, потом поплелись охрана рудника и каторжане, что верно служили начальству. Карбич окинул взглядом обоз - сильно смахивает на похоронную процессию... Что, интересно, задумал майор Цукенгшлор из Имперской безопасности? Вчера в кабинете Зюхера он не особо распространялся - сказал, что принято решение о сдаче рудника глодам и временной эвакуации. Дескать, глоды побродят по округе и вернутся в своё логово. Тогда, возможно, разработка рудника продолжится. Если король сочтет нужным. На вопрос, что будет с каторжниками, Цукенгшлор, этот скелет, обтянутый серой кожей, с выпученными вечно красными глазами, лишь хрипло посмеялся... Карбич прикинул число каторжан, плетущихся за телегами  - голов пятьдесят, не больше, значит, в руднике осталось порядка двух сотен. Что же будет с ними? А впрочем - какая разница?! Его дело - сберечь своих бойцов.