- А лошадь... и повозка?

    - Дальше только пешком. И смотри по сторонам - лёгкая прогулка закончилась...

    Цукенгшлор задремал, несмотря на нещадную тряску - карета хоть и укомплектована рессорами, но комфортабельной поездку точно не назовешь. Шмальц настороженно поглядывает сквозь неплотно задернутые шторки, пальцы до хруста стиснули обтянутую чёрной гладкой кожей доску, что служит сидением. Он с завистью покосился на посапывающего напротив майора, бледное лицо нахмурено, то и дело скрипит зубами. Но спит же! А Шмальцу уже неделю не спится толком, весь на нервах. Он ведь видел себя королём, себя! Представлял, как займет дворец, смелый, решительный, плевать, что с помощью Шайзера, сев на трон... Шмальц сумел бы избавиться от генерала и его покровителей. А теперь... теперь черт его знает. Этот майор объявился так некстати! Шмальц покосился на Цукенгшлора, снова уставился в окно, там убогие домишки окраин сменились унылыми пустырями, заваленными мусором, золой, тут и там торчат обгорелые пни, словно гнилые зубы великана. Дорога долгая, если все сложится удачно - доберутся до места к вечеру. "А может всё-таки... Нет - слишком рискованно... Майор струсит! Да точно струсит, особенно теперь, после заклятья... Не пойдёт он против Шайзера, кишка тонка, даже если расскажу, как обмануть эту колдовскую штучку. Чертов Смарог, глод косорукий - не мог врезать этому недоноску посильнее, чтоб мозги в кашу. И не было б проблем! Ничего доверить нельзя, всё приходится самому!"

    Нудный скрип колёс и сопение майора перекрыл отчаянный крик. Шмальц вздрогнул, рука змеей метнулась к поясу, холодная рукоять меча ткнулась в ладонь. Пинком распахнув дверцу, Шмальц сунул голову наружу и тут же дернулся назад. Вовремя - перед самым носом просвистела стрела, воткнулась в кожаную спинку сидения. Разбойники, откуда их принесло?! Вот уж некстати! Ничего - не на тех нарвались! Сейчас стража перебьет этих недоносков, как цыплят. Хотя... почему некстати? Шмальц перевёл взгляд на майора, тот дрыхнет по-прежнему. Он ещё не успел додумать мысль, а рука, отложив меч, уже ухватилась за стрелу. Выдернул рывком, повернулся к майору, прицелился... "Спи спокойно, король недоделанный!" Шмальц хищно оскалился, вспухли мышцы на плече, надо всадить поглубже, чтоб не было сомнений. Но... в последний миг майор дернулся, перехватил атакующую руку, рванул, выворачивая сустав. Шмальц навалился, захрипел от натуги и боли, но чертов майор сильнее. Рванул от души, от дикой боли Шмальц едва не потерял сознание, но "поплыл". Цукенгшлор отпихнул его в сторону и врезал по лицу. Хрустнул сломанный нос, Шмальц завопил, как сумасшедший, давясь хлынувшей ручьем кровью. Майор подобрал обломок стрелы и с размаху засадил в горло противнику. Шмальц захрипел, уж что-что, а убивать майор умеет - попал в артерию, кровь плеснула фонтаном. Не прошло и полминуты, как Шмальц мешком сполз на пол кареты, в хлюпающую багровую лужу. Крики снаружи стихли, охрана и правда своё дело знает. Вот только что теперь?! Поверят ли, что он всего лишь защищался?! Вряд ли... Майор вытянул меч из ножен, Шмальцу оружие уже ни к чему, а он... он хотя бы продаст свою жизнь подороже. Но помирать раньше времени тоже не стоит. Цукенгшлор медленно приоткрыл створку, осторожно выглянул. Вроде никого, охрана увлеклась погоней за недобитками, уже откуда-то издалека доносятся радостные возгласы. Майор тихонько выскользнул, сгорбленная фигура мгновенно растаяла в редких кустах, что подступили прямо к дороге.

    Хак проклял всё на свете. Эти чертовы горы, этот не раз уже проклятый мир, эту уныло-прямую спину Гансауля, что вечно идёт вперёд и словно совсем не знает усталости. Вроде и мышц прибавилось, и силы, но эти бесконечные спуски и подъемы, каменное крошево под ногами, кого хочешь умотают. Кроме Гансауля. Солнце давно забралось в зенит, так что ко всем неприятностям добавилась жажда - воду приходится экономить, Гансауль предупредил, что к следующему источнику выйдут только вечером. Ноги гудят, хочется шмякнуться на задницу и послать всё к черту. Но... шаг... ещё шаг... а потом ещё и ещё. Наконец, тропа расширилась, теперь можно идти "плечо в плечо", Хак решил разузнать всё поподробнее.    - Так куда мы идём?

    Гансауль не спешит с ответом, глаза с напряжением скользят по округе.

    - Про Долину Колдунов слышал?

    - Слышал немного. Только разве не сказки это всё?...

    Гансауль хмыкнул, вновь огляделся, но вокруг лишь мёртвые скалы да клочья полузасохшей травы под ногами. Тихий ветерок подхватил невесть откуда принесенное перекати-поле, погнал меж камней. Тишина звонкая, даже птиц не слыхать.

    - Нет, Хак, не сказки это. Был на каторге один старик, Горелом звали, рассказывал он  про это место...

    Хак уставился на спутника, ожидая продолжения, под ногу тут же подвернулся коварный камень, парень споткнулся, но устоял, лишь с трудом удержав равновесие. Гансауль хмыкнул, на хмуром лице мелькнуло подобие улыбки, тут же истаяло, сейчас не время шагать с разинутым ртом. Но всё-таки продолжил рассказ, часто прерываясь, чтоб снова и снова прислушаться к звенящей тишине:

    - Когда оймертианцы взялись за колдунов, решив извести всех под корень, многие из магов подались сюда - на север, места глухие, есть где укрыться. Один из самых сильных колдунов - Фарай, со своими учениками ушёл в долину Гелфаста. Поставили рубленные дома, обзавелись хозяйством. Когда туда нагрянуло оймертианское войско - канагунская гвардия, долина, к тому времени уже с огромным поселком, была окружена магической защитой, оба прохода в долину охраняли разномастные чудища, колдуны наплодили тех с избытком. Вроде и глоды тоже их рук дело. Но оймертианцам помогал Дакар - тоже колдун, заклятый враг Фарая. Что там произошло, не знает никто, но и колдуны, и войско вместе с Дакаром пропали бесследно,  как сквозь землю провалились.  Даже от посёлка - ни крупинки пепла. Зато нечисть - осталась. Но к тем, кто заночует  в Долине, в полночь является призрак Фарая, у него можно узнать ответ на любой вопрос, - Гансауль умолк, лицо вмиг посмурнело, - если конечно доживешь до полуночи...

    - Да уж, гугл отдыхает...

    - Чего?

    - Да так, ничего. Ну... мне-то надо выяснить, что за чудеса со мной творятся.  А ты... зачем рискуешь? Может мне лучше пойти одному, я итак тебе жизнью обязан.

    - Нет. У меня... у меня свой вопрос.

    Гансауль стиснул зубы до скрипа, вздулись желваки, и Хак понял, что пояснений не будет. Что-то личное. Но к удивлению, Гансауль чуть помедлив, всё-таки сказал:

    - Мой отец... я хочу знать... правду, какой бы она не была... - и снова замолчал, теперь уже надолго.

    Недолго вышло погулять на свободе - Цукенгшлора вскоре поймали. К великому удивлению, стражники, вежливо улыбаясь, попросили ехать следом, даже подвели запасную лошадь, правда, ладоней с рукоятей мечей не убирали. Майор капризничать не стал - не тот случай. Вскочил на коня, усталые ноги радостно запели, он разобрал поводья и кивнул старшему из стражей. Воинов пятеро, двое выдвинулись вперёд, двое придержав коней, поплелись сзади, а старший поехал рядом. Страшный, как глод, косматый, лицо в шрамах и оспинах, но глаза следят зорко, словно пес сторожевой в человечьем обличье. Потянулись окраины Канагуна, местный люд со страхом, но и с любопытством наблюдает за странной процессией. Пыльная дорога вскоре скрылась под камнями, пошёл богатый пригород, где даже переулки мощены камнем. Дома за высокими заборами стоят добротные, тоже каменные, навека строены. Купцы, что с них взять - трясутся над златом, вот и строят крепости. В каждом дворе дюжины две охраны, да два-три пса ханайской породы, что размером с подросшего теленка. Вот и поднялся по округе хриплый лай, едва зацокали подковы по мостовой. Майор покосился на стражника, тот угрюмо молчит, лишь нахмурил брови.