— А что там? — удивился Кленов, но пошел за ней послушно, как теленок.

Александра распахнула дверцы монументального буфета. Хитрец какой, он делал вид, что они незнакомы, что он не являлся ей во сне, что он не открыл ей свою страшную тайну! В одном отделении на полках стояли стопки тарелок, какие-то заплесневелые от старости кувшины, пустые баночки из-под йогурта, майонеза и горчицы. В другом — красовались, как и в прошлый раз, два пластиковых тазика, оранжевый и синий, сломанная швабра и какая-то цветная тряпка. Весь этот шурум-бурум Александра выбросила без жалости и стала водить руками по стенке шкафа. Знакомой сыростью потянуло из щелей, и задняя стенка слегка подалась…

Она отъехала в сторону, предоставив взглядам Кленова и Александры дверь. Узкая дверь в стене. Очень узкая и на вид довольно старая.

— Как в сказке про Буратино, — шепнул Кленов.

Александра помнила, что ей не так давно приходила в голову такая же мысль, по сейчас ей некогда было предаваться воспоминаниям. Она толкнула дверь и зажала себе рот руками, чтобы не завопить.

Лестница из ее сна предстала перед ней во всем своем чудовищном великолепии. Только через пару секунд глаз начал ловить отдельные детали — как на картинке «Найди двадцать отличий». Ступени были не земляными, но каменными, хоть и потрескавшимися, и уходили не в глубокий сырой погреб, а вели на первый этаж. Это была обычная черная лестница старого питерского дома. По этой лестнице поднимались когда-то кухарки и посыльные, дворники и пожарные, которые в гости к кухаркам ходили… Пожарные были бравые, в серых формах и медных шлемах, а кухарки — дебелые и румяные…

Теперь лестница была заброшена — уже много-много лет выход на нее загораживал этот антикварный буфет. Но видно, кто-то проторил к ней дорожку…

Торопясь и мешая друг другу, Кленов с Александрой бросились в дверной проем.

Лестница привела их к двери. Дверь была основательная, не так давно сработанная. И засов на двери тоже был основательный. Но сейчас он отодвинут. Александра поняла, что в последний раз этой дверью воспользовалась Кира… И никто не закрыл за ней засова, а сама она этого сделать не могла, потому что осталась снаружи.

За новой дверью оказалась вторая, старая — серая, облупленная, с выбитыми стеклами. И практически неразличимая на фоне серого облупленного фасада.

— Кто-то пришел и убил… — сказала вдруг Александра громко, но невнятно — так говорят люди во сне. — Кора спаслась, потому что знала про эту дверь. Они хотели убить и ее, но она ушла. Они искали что-то… И не нашли. Оно здесь.

Александра сделала несколько шагов вверх по лестнице и принялась лихорадочно ощупывать кирпичную стену. Один кирпич показался ей суше остальных, он не был покрыт водянистым налетом плесени — кто-то не так давно прикасался к нему…

Александра потянула за кирпич, тот легко подался и выпал. Кленов оказался рядом с ней, он сунул руку в образовавшуюся нишу.

— Осторожно! — крикнула Александра. Неизвестно, что такое ей померещилось — быть может, древняя и злая змея, таящаяся в этом отверстии? Но никакой змеи там, разумеется, не было.

Кленов вытянул из небольшого отверстия сверток в газетной бумаге.

— Что это? Ну, что же там?

— Я думаю, наркотики, — просто сказал Кленов. — Наркотики, которые Менделей тут прятал. Я уверен, что это — такая же дрянь, как та, что он толкнул в клубе «Монако». Молодец Менделеев. Никто бы сроду не нашел. А вы, драгоценная Александра Леонидовна, откуда знали о существовании черного хода?

— Он мне приснился, — твердо заявила Александра.

— М-да… Как жаль, что ваши сновидения я не могу подшить к делу. Не представляете, как мне жаль! В любом случае, спасибо вам большое за помощь следствию. Я найду, как это объяснить. Спасибо. Наркотики сегодня же уйдут на экспертизу.

Внезапно он поцеловал ее. Совершенно неожиданно прижался сухими твердыми губами к углу ее рта. И все кончилось.

— Это зачем? — растерялась Александра. Она была совершенно не в настроении целоваться, да еще в таком месте, да в такое время, да с Кленовым… Впрочем, с Кленовым она как раз согласилась бы целоваться охотнее, чем с кем-либо другим. Он ей нравился. У него были сухие и твердые губы, насмешливые глаза и мощная загорелая шея.

— Это так просто. Поцелуй. Знак внимания, — вежливо ответил Кленов.

— Чтоб больше этого не было! — строго заявила Александра, как она порой заявляла своим подчиненным, когда те не потрафляли начальнице.

— Вот как? Я все-таки думаю, что стоит повторить. При более удачных обстоятельствах, — все тем же вежливым тоном ответил ей Евгений Эдуардович. — Я, знаете, давно как-то ни с кем не целовался.

— Я тоже, — вырвалось у Александры. — То есть…

— Да ладно, — вдруг рассмеялся Кленов. — Бросьте пыжиться. Идем отсюда.

Александре показалось, что на лестнице стало немного светлее…

— Володя, но здесь ужасный беспорядок! Это же все хлам, ну, Володенька! Это все надо разобрать, половину выкинуть, половину сдать реставраторам! Я не смогу жить в таком доме, честное слово! У меня грибок в легких заведется! И все эти книги… Неужели они кому-то нужны?

Владимир Краснов поморщился. Порой ему приходило в голову, что женитьба, право же, чересчур хлопотное и громоздкое мероприятие. Заводить рядом с собой капризное, малоумное существо, которое будет постоянно пищать рядом, требовать самых неприемлемых вещей, капризничать и хихикать? Бог ты мой, и почему считается, что политик обязан быть семьянином? Ежу ведь понятно: чем меньше у мужчины семейных хлопот и прочих отвлекающих факторов, тем больше остается времени для государственных дел. Но ничего не поделаешь. Надо жениться.

В молодости он как-то упустил время это сделать. Конечно, надо было раньше. Пока не обзавелся холостяцкими привычками. Но было некогда, да и не на ком. Не на Александре же? Деревенская девчонка, случайно запорхнувшая в его постель. Дуреха, решившая привязать его ребенком. У нее ничего не вышло. Она просто выбрала неверную тактику. После того как Александра объявила ему о своей беременности, он больше не хотел ее видеть. А она еще на что-то надеялась! Ловила его на улицах, пытаясь разжалобить животиком, говорила с его отцом. Папаша был сентиментален и к детям относился трепетно, он тоже давил на сына, как мог. Но Владимир упорно стоял на своем. На эту удочку его не поймать! Это не может быть его ребенок, он принимал меры. Александра обманывает его, водит за нос. Так он и заявил родственникам. И не захотел видеть ни молодую мамашу, ни девочку! Деньги — да, он будет давать им деньги. Если иначе нельзя.

Теперь этот ребенок, заделанный почти двадцать лет назад, куда-то делся. Александра прибегала, требовала что-то предпринять. А что он предпримет? Он не детектив, да и потом, у него своих дел полно. Будущему губернатору не к лицу разыскивать незаконнорожденных детей. Хоть в этом Александра проявила благоразумие: не стала настаивать на том, чтоб он признал дочь. Записала ее на свою фамилию, отчество дала свое. В графе «Отец» поставила прочерк. Правильно сделала. Иначе ни копейки бы от него не получила, ни за что в жизни…

Теперь Владимир Краснов собирался жениться. Жену подыскал по себе. Ирина Олеговна Никитина, директор издательства «Профи», двадцати девяти лет. Замужем никогда не значилась. Красавица и умница. Правда, со своими тараканами. Но она идеально подходит на роль первой и последней любви немолодого, солидного политика. «Я не женился до сих пор, потому что не мог встретить свою Единственную. Но теперь я ее нашел, и мы никогда не расстанемся». Отличные слова! И сразу же ребенка. Ирина Олеговна твердо заявила, что намерена родить, что она на это способна.

Но Ирина требовала, чтобы он «навел порядок» в родительском доме. Требование вполне обоснованное. К сожалению, она забывает, что в доме еще живут время от времени его мачеха и его единокровный братец, спасибо большое отцу! Зачем он женился на старости лет? Ничего хорошего не вышло. Изменил памяти матери. Испортил жизнь молодой женщине, которая могла бы найти свое счастье, и произвел на свет божий братца. Братец всю жизнь мешал Владимиру. Путался под ногами и мозолил глаза. Правда, едва выйдя из юного возраста, резко пошел в гору. Теперь богатый человек, крупный бизнесмен. Неизвестно, радоваться этому или огорчаться. В нашей-то стране…