Зандер закатывает глаза, не оценив мой сарказм.

— Я не это имел ввиду.

Он замолкает и делает шаг назад от бара перед тем, как снова взглянуть на меня. Его пирсинг на губе ловит луч света с потолка, так что он немного сияет. Я почти улыбаюсь. В Зандере нет ничего, что должно было бы сиять — ни его темные, как ночь, глаза, ни татуированная кожа.

— Я знаю, что ты меня не помнишь, но я не такой отморозок, каким кажусь. А этот парень заливается пивом, потому что ему только что пришлось пережить худшую ночь в своей жизни. Он единственный, на кого я когда-либо мог положиться, — Зандер качает головой, перед тем как снова заговорить. Уже мягче, добрее. — Я не могу представить, что это значит, проснуться однажды на твоем месте. Должно быть, это безумно пугает. Но Адам хороший человек. Это не он оставил тебе этот шрам, что ты трешь своим пальцем.

Я убираю руку. Я даже не понимала, что делаю это.

Зандер ухмыляется, но ему это не идет. Наверное, он делает это очень редко.

Я беру свое пиво, не обронив больше ни слова. Мне нечего сказать человеку, который выглядит так, будто может съесть меня на завтрак и выплюнуть кости

Адам напрягается на стуле, увидев, как я направляюсь к нему.

— Привет, — говорю я, садясь на скамейку напротив него.

Он закрывает глаза и начинает отдирать этикетку с бутылки пива. Это то же самое пиво, что у меня в руках, с цифрами триста восемнадцать, написанными вертикально.

Я делаю глоток, улыбаясь вкусу. Я особо не люблю пиво, но это мне нравится. Неплохо, освежающе.

— Это твое любимое пиво, — кивает Адам на бутылку в моих руках, а затем на Зандера. — Когда Зандер начал здесь работать, мы пришли к нему, и ты заставила его дать тебе попробовать каждое пиво, что было, пока не нашла то, которое не было на вкус как Миллер.

Я морщу нос. Я побывала на слишком многих вечеринках на первом курсе университета, после которых наотрез отказывалась пить пиво. Это я помню. Историю Адама — нет, но все равно не отвожу от него взгляд, пока он смотрит на бар с отстраненным видом.

Я осматриваю этикетку, будто это единственное, что нас сейчас объединяет.

— Хорошее пиво.

Адам поднимает пустую бутылку, показывая тем самым, что ему нужна новая. Он смотрит куда угодно, только не на меня. То напряжение, что сопровождало нас столь долгое время, в эту минуту будто усилилось в миллион раз. Я на взводе, будто готова... сорваться в любой момент. Адам выглядит совсем на грани.

Он так сильно сжимает рукой бутылку пива, увидев, как я рассеяно щупаю шрам под волосами, что мне кажется, она лопнет.

— Тем вечером я опаздывал, — он закрывает глаза, сжимая веки и трясет головой, будто пытается прогнать прочь кошмарные мысли.

Мои руки замерли на столе. Я не шевелюсь, чтобы не спугнуть его. Наконец-то, я получу ответы.

— Библиотека была закрыта к моменту моего приезда. Я расстроился. Я злился на тебя за то, что ты ушла из библиотеки бродить по студгородку, на Зандера за то, что уговорил меня еще раз сыграть в «Ходячих мертвецов» и на себя, за то, что не удосужился зарядить телефон. Я был зол, когда приехал в нашу квартиру. На всех. И напуган. Было очень темно, и в студгородке никого не было. Я чувствовал, что что-то не так.

Он опять трясет головой и смотрит на меня, хотя скорее сквозь меня. Думаю, Адам смотрит на девушку, что любила его. Я не имею ни малейшего понятия, но продолжаю его слушать, по-прежнему не шевелясь и как будто даже не дыша.

— Он сидел на тебе сверху, — он допивает остатки своего пива одним глотком.

Что? Мои пальцы давят на шрам, и Адам дергается, когда это видит.

— Он тебе навредил, Эми. Не я. Я услышал твой крик недалеко от башни в центре кампуса. Я обнаружил вас за соснами. Джаред... сидел на тебе. Он делал тебе больно.

Я делаю медленный глоток, стараясь осознать его слова, но у меня не выходит. Или я не хочу, чтобы вышло. Адам... Джаред. Джаред был моим другом. Мы оба учились на факультете финансов и посещали много одинаковых предметов. Он всегда был добр ко мне.

Он бы меня не обидел.

— Он был добр ко мне, — бормочу я, но затем откидываюсь назад, осознав свою ошибку. Взгляд Адама становится таким же дьявольским. Я быстро качаю головой и поднимаю руку. — Я не это имею ввиду. Я не говорю, что не верю тебе, просто... я помню Джареда, и он всегда казался мне приятным.

— И?

Я хмурюсь

— Что и ?

— ты мне веришь?

Я моргаю. Неуверенно. Затем киваю.

Я вижу, какую боль ему доставляет вспоминать события той ночи, и искренность во взгляде Зандера за барной стойкой.

По крайней мере, я не думаю, что это он меня ранил.

Его охватывает облегчение, и он опускает плечи. Адам откидывается обратно в кресло.

— Когда это произошло? — спрашиваю я не потому, что это важно или что-то изменит. Мне просто нужно знать.

— Весенний семестр, ближе к концу третьего курса.

— Что стало с Джаредом?

Адам дергает носом и усмехается.

— Он ушел и больше не возвращался. У него была сломала скула и нос. Ничего критичного. Он никогда ничего не рассказывал, видимо опасаясь того, что мы расскажем в ответ.

***

— Зандер сказал, что я могу вам пригодиться, — Келси улыбается и садится рядом со мной, закидывая руку мне на плечо и прижимая к себе.

Я даже не видела, как она к нам подошла, пока ее голос не оборвал гробовую тишину за столом.

— Давайте вот чем займемся, — говорит она, не обращая внимания на напряжение между мной и Адамом.

Зандер появляется из ниоткуда с четырьмя бутылками пива, рюмками и бутылкой текилы. Он садится рядом с Адамом.

Келси ухмыляется.

— Новая версия игры «Я никогда».

Я закатываю глаза. Я никогда не была хороша в этой игре... игра с выпивкой, в которой каждый говорит то, что он никогда не делал. И если ты это делал, то должен выпить. К концу игры я всегда оставалась трезвая, в отличие от моих соперников.

— Ненавижу эту игру.

— Да, но в сегодняшней игре есть один интересный момент, — говорит Келси улыбаясь так, будто живет в своем мирке, где все светло и радостно. Ее счастливая улыбка выглядит почти такой же странной, как улыбка Зандера. — Мы будем рассказывать тебе что-то, а ты должна угадать, правда ли это. Если ты ошибаешься — выпиваешь.

— Так игра называется «Напои Эми до беспамятства»?

— Нет, если ты будешь правильно угадывать, — подруга ухмыляется и толкает меня плечом.

Адам улыбается и качает головой, делая большой глоток своего пива. Я не могу оторвать от него взгляд и наблюдаю, как его кадык проваливается в горло при глотке. Как у меня получается так быстро переключиться со страха на возбуждение от такого простого движения?

— Я начну, — говорит Зандер. Он наклоняется вперед, положив локти на стол, и я, наконец, отрываю глаза от Адама. — Ты пробежалась с голой попой по общаге нашего братства.

Адам фыркает и качает головой. Затем он переводит взгляд на меня и начинает улыбаться.

Неправда.

Я бы так не сделала.

Я поворачиваюсь к Келси, надеясь, что она проколится, но ее лицо не выдает ни единой эмоции.

— Ни за что, — уверенно говорю я, но Келси тут же ударяет по столу с криком «Да!», так что я подпрыгиваю.

— Ты врешь.

— Нет, — выкрикивает она снова, со смехом. — Это абсолютная правда. Тебя видели половина парней братства.

Я поворачиваюсь к ребятам.

Зандер с довольной ухмылкой протягивает мне рюмку. Я быстро выпиваю ее без соли или лайма и корчусь от горького, обжигающего горло вкуса.

— Я вам не верю, — я качаю головой. Ни за что не поверю, что я добровольно пробежалась бы по дому братства голой.

— Ну, если точнее, — говорит Адам с самодовольной ухмылкой на лице. Он замолкает и выпивает шот вместе со мной. — Ты вышла из моей комнаты в ванную, но была настолько пьяна, что забыла про вечеринку, которая еще не закончилась.

Мои щеки тут же краснеют и начинают гореть от стыда. Я смущена не только оттого, что, по словам Адама, я была голая в его комнате, что может означать лишь одну вещь, но и от мысли о том, сколько людей видели, как я ковыляла голая и пьяная по дому.