Фаиза истошно завопила — не хватало после всего, что она пережила, быть сожранной драконом.

— Не ори ты, дура, — проворчал Нарельг незлобно. — Не терплю баб за их визг. Коней спасти не удастся, — добавил он, обращаясь к Руперту.

Жалко, конечно, животных, но такова жизнь в пустыне — она не прощает слабости.

Нарельг опустился на крепостной стене, бережно поставил свою ношу на ноги.

— Почему ты не перевернул кольцо камнем к ладони? — недовольно покачал головой дракон, обернувшись человеком.

— Но ведь ты все равно пришел нам на помощь, — усмехнулся Руперт, — едва я о тебе подумал.

— Твоя мысль слишком слаба, — фыркнул Нарельг, — ты невероятно высокого мнения о себе. Я ее еле расслышал в хаосе других твоих мыслей. Что вас привело назад в пустыню?

— Желание вернуться в цитадель, — развел руками Руперт.

— Зачем? — Нарельг стал спускаться со стены и махнул рукой, чтобы они следовали за ним.

Руперт бережно извлек Талиса из-за пазухи и посадил на плечо — тот был ни жив ни мертв, как совсем недавно Гоц после полета на драконе.

— Спроси у нее, — недовольно каркнул ворон и махнул крылом в сторону Фаизы.

Нарельг презрительно дернул плечами — с женщинами не имел дела и иметь не собирался в будущем, а выспрашивать что-либо у низших существ не желал бы вообще.

— Ты знаешь место, где хранятся нужные тебе кинжалы? — очень тихо спросил Руперт у девушки.

Та лишь кивнула в ответ.

Они остановились возле колодца.

— Вода — источник жизни, — улыбнулся Руперт.

Он с удовольствием напился ледяной воды. Жаль, что бурдюки остались в седельных сумках лошадей — он бы с удовольствием наполнил их живительной водой из колодца. Она не только утоляла жажду, но и придавала сил…

И опять Руперт брел по пустым коридорам крепости Арг-е Медег, и его шаги глухо раздавались под высокими ее сводами. Только теперь провожатым был не Нарельг, а Фаиза.

Девушка уверенно вела их с Талисом куда-то вперед. Наконец, она остановилась возле двустворчатой двери, не решаясь открыть ее.

— Что за ней? — спросил Руперт.

Хотелось бы услышать хоть намек, что будет их ждать за закрытыми дверями.

— Видел тени? — спросила Фаиза и добавила помолчав:

— Не понимаю, почему Гоц не смог ее обыскать. Это так просто…

— Просто для тебя, — фыркнул ворон.

Он бы не хотел туда заходить. Какое-то внутреннее чувство подсказывало ему, что для него за дверью не окажется ничего интересного.

— Так что там? — повторил свой вопрос Руперт.

— Свалка людских горестей, несбывшиеся надежды и мечты, неосуществленные желания, страдания и трагедии, — почему-то шепотом произнесла Фаиза.

— Пф, — встрепенулся Талис. — И ты хотела, чтобы парень, который ничего подобного в жизни не испытывал, нашел эту комнату? Не того ты избрала себе в помощники.

— Ошиблась, — согласилась с ним девушка, — не на того поставила. Впрочем, и ты за дверью ничего ценного для себя не найдешь. Там только людские…

Она недоговорила и толкнула руками двери — те бесшумно распахнулись.

В комнату через большие витражные окна сочился солнечный свет, создавая на мраморном полу разноцветные блики — голубые, розовые, желтые.

Фаиза осторожно шагнула внутрь, следом за ней Руперт с Талисом на плече. Нарельг так и остался стоять на пороге.

Казалось, что комната пустая, в ней ничего нет. И только вязкий воздух свидетельствовал, что это не так и далеко не так.

Руперт протянул руку и поймал в ладонь какой-то предмет. Нет, он никогда не мечтал о пухлых кошельках, довольствовался всегда тем, что было, никогда не тратил больше, чем имел. Почему он поймал этот кошелек? Наверное, всего лишь потому, что всегда желал послать денег родителям, а их всегда не хватало для них. Как только он выберется отсюда, вступит на твердую землю, а не на песок, обязательно отошлет родителям все, что окажется у него в этот момент в карманах.

— Клинки жизни, — шепотом произнесла Фаиза и подняла глаза к потолку.

Воздух над ее головой задрожал, и в золотом луче, который, казалось, шел от ее волос, к ней медленно спускались два кинжала.

И Руперт и Талис их явственно видели, это не иллюзия, — девушке достаточно было только протянуть руки и взять их. Но она не спешила, дожидаясь, пока те сами лягут ей в ладони.

«Почему? — чуть не крикнул Руперт. — Чего ты ждешь? Хватай их и бежим отсюда».

Уж больно мрачной оказалась комната, несмотря на то, что ярко освещена солнцем.

Он попятился назад. Ни ему, ни Талису ничего не надо — у них все есть.

— Почему, — простонал Нарельг, — ты, а не я?

Он так и не вошел в комнату и продолжал из коридора наблюдать, что творилось в ее стенах.

— Потому что нам с тобой это не надо, — каркнул Талис. — А то, что мне надо, того нет в этой комнате.

Они с Рупертом выскочили наружу и теперь наблюдали со стороны, что происходило с Фаизой.

— Нет-нет, — отчаянно замотал головой Нарельг и протянул руки, в сторону девушки и кинжалов, которые спускались к ней в луче золотого света. — Они нужны мне, а не ей, — застонал он, прижимая руки к груди.

— Но получит их она, — хмыкнул Руперт. — В чем их сила? — спросил он, обернувшись к Нарельгу.

— Они входят и в камень, как в масло, — чуть не заплакал Нарельг. — Почему, проведя столько веков в этой крепости, я ничего не знал об этой комнате?

— Да потому что тебя ни разу не заинтересовали людские проблемы, — встрепенулся Талис. — Мы с тобой драконы, и этим все сказано.

— Нет, нет, нет, — снова помотал головой Нарельг, — но этими клинками можно было вернуть к жизни весь гарнизон цитадели. И больше не задуматься ни разу о том, чтобы заманивать в крепость Арг-е Медег очередного избранного часового короны. Мое дело — смотреть за колодцами в оазисах, чтобы их не заносило песком.

— Кажется, я все понял, — усмехнулся Руперт.

— И что ты понял? — встрепенулся на его плече Талис.

Руперт, конечно, мог поделиться с драконами своими мыслями, но он хотел услышать свои же слова, но произнесенные Фаизой. Осталось подождать совсем немного — уже буквально спустя минуту кинжалы лягут девушке на ладони…

— Зачем они тебе? — спросил Руперт, когда Фаиза наконец вышла из комнаты к ним в коридор — на ее поясе висели клинки.

Лицо девушки светилось от счастья, с одной стороны, а с другой, она выглядела при этом весьма озабоченной. Ее можно понять, даже не спрашивая — сейчас Фаизу беспокоило, как они пересекут мертвый город, пески и ступят на твердую почву, смешно, чтобы снова вернуться в пустыню.

— Я уже упоминала, что баллоки пробивают любую защиту, способны растопить лед и превратить камень в живую плоть. Но сердце гуля они не способны обратить в человеческое. Воин может сменить доспехи, но не намерения, — покачала она головой.

— Но речь не обо мне, — взмахом руки остановил поток ее слов Руперт.

— Тогда о ком? — Фаиза выразительно взглянула на мужчину. — О них? — она указала рукой сначала на Талиса, потом на Нарельга. — Но последнему ничего не нужно, он и так счастлив, я это чувствую, а твоему ворону мы ничем помочь не сможем. Свою силу назад он сможет получить только сам, и никто ему не помощник. А вот…

— Каменному изваянию с помощью кинжалов ты, как преданная подруга и наперсница, хочешь вернуть человеческий облик, — не выдержав, все же закончил за нее Руперт. — Отдай кинжалы Нарельгу, — попросил он.

— Нет.

Фаиза положила руки на эфесы и отступила от мужчин — без боя она с таким трудом добытое оружие не отдаст.

— Ты не понимаешь, — прошептала она.

— Может быть, — покачал головой Руперт. — Вот и объясни мне, чтобы я понял.

Сражаться с девушкой из-за каких-то кинжалов он не станет ни при каких обстоятельствах, даже если речь пойдет о жизни и смерти. Ему бы только до своего шамшира добраться, тогда ему сам Повелительно Ночи не страшен. Тем более что он его приказ почти выполнил, осталось только Фаизу до места доставить. А это, видимо, не такое уж и простое задание — теперь с кинжалами она почти непобедима — если только пути их с девушкой не совпадут, иначе ее уговорить не удастся. Придется просто следовать за ней. А там видно будет.