Когда подросли мои сыновья и им пришло время выбирать профессию, я попытался как-то вмешаться в этот процесс. Старшего сына, Михаила, привел в операционную, когда он еще учился в 10-м классе. Операция произвела на него большое впечатление, и сын тоже решил стать хирургом. Поступил в 3-й Московский мединститут без каких-либо проблем, успешно окончил его и стал работать хирургом в проктологическом отделении 24-й больницы. По моему настоянию он начал заниматься наукой и через несколько лет защитил кандидатскую диссертацию. Но в то время в стране был глубокий кризис, зарабатывали врачи крайне мало, а у него родился сын. Денег, несмотря на постоянные ночные дежурства, катастрофически не хватало, и сын вынужден был уйти в частный сектор. Пройдя довольно сложный путь, он стал вполне успешным бизнесменом. Его бизнес связан непосредственно с медициной, медицинским оборудованием и строительством медучреждений.

Младшего сына, Дениса, я тоже хотел приобщить к медицине и тоже привел в операционную, но он решил поступать на юридический факультет РГГУ. После окончания университета он учился в аспирантуре в институте интеллектуальной собственности, успешно защитил там кандидатскую диссертацию и сейчас работает юристом в частной фирме.

В общем, дети мои неплохо устроены в этой жизни, но меня все-таки не покидает чувство какой-то вины и неудовлетворенности, что они не пошли по моим стопам. А я смог бы им помочь своим опытом и знаниями в овладении профессией врача.

В начале третьего курса я уже был твердо уверен, что стану именно хирургом. Не могу сказать, кто или что повлияло на мой выбор. Никакого воздействия со стороны я не испытывал, ярких хирургов еще не видел, да и первые два года мы были заняты лишь на теоретических кафедрах. Скорее всего, этот выбор был сделан методом исключения. Я не хотел быть ни терапевтом, ни невропатологом, ни инфекционистом. Ни, ни, ни… Оставалась только хирургия. Она соответствовала моим представлениям о врачевании, моему темпераменту. Хотя и первая лекция о хирургии и хирургах, которую блестяще прочитал профессор кафедры пропедевтики хирургии Шубладзе, не только не воодушевила меня склониться в пользу хирургии, но даже ввергла в определенные сомнения. Он начал лекцию словами, что «у хирурга должно быть сердце льва, глаз орла и руки женщины». Я не видел в себе этих качеств. Впрочем, в дальнейшей своей деятельности я и у многих других хирургов их не наблюдал. Наверное, так должно быть в идеале.

О профессоре Шубладзе у меня впоследствии сложилось крайне негативное впечатление. Причина была в следующем. В летнюю сессию третьего курса мы сдавали экзамен по пропедевтике хирургии, который он и принимал в нашей группе. Моя будущая жена Римма сдавала экзамен вместе со мной. Одна из наших сокурсниц постоянно обращалась к ней за помощью. В конце концов экзаменатор категорично заявил, что за подсказки снизит ей оценку на один балл. Римма ответила блестяще. Профессор долго листал отличную, без единой четверки зачетку. На третьем курсе хирургия была последним экзаменом, и за отлично сданную сессию полагалась повышенная стипендия. Шубладзе прекрасно это знал, но тем не менее поставил четыре. Он, видимо, очень гордился своей принципиальностью, а я бы назвал его поступок дуростью. Мы жили очень бедно, считали каждый рубль, так что нам эта идиотская принципиальность обошлась в прямом смысле дорого. Он же считал себя педагогом…

Для меня его поступок послужил уроком на всю жизнь! Никогда, ни при каких обстоятельствах не быть самодуром и не ущемлять своих подчиненных материально. Для наказания существуют другие меры.

На третьем курсе, к удивлению сокурсников, хирургическому кружку я предпочел кружок патологической анатомии, решив, что для хирурга знание анатомии – первостепенное дело. В своем выборе я не разочаровался. Определенная польза от занятий в кружке, безусловно, была. Через несколько месяцев я уже самостоятельно (но под контролем квалифицированного прозектора, конечно) препарировал трупы. Не скрою, занятие это не для меня: никогда, даже под нажимом со стороны, я не стал бы прозектором!

Заведующий кафедрой патанатомии профессор Б.П. Малышев был личностью незаурядной и произвел на меня сильное впечатление. Этот по моим представлениям глубокий старик (а ему было тогда лет 60–65) был влюблен в свою профессию, как молодой исследователь. Его всегда можно было найти в секционном зале, где он с большим любопытством наблюдал за работой других прозекторов, а если вдруг возникала ситуация, сложная для диагностики, он немедленно подключался к работе и продолжал секцию сам. При этом он непрерывно курил папиросы и поправлял свой «Беломор» во рту теми же руками, что производил вскрытие. И что здесь такого, спросите вы? Ничего… Просто, препарируя внутренние органы, он никогда не надевал перчатки. Профессор был профессионалом высокого класса. Он всегда находил причину смерти и откровенно радовался, когда удавалось докопаться до истины или обнаружить ошибки в лечении, если таковые имелись. По сей день я с большой теплотой и уважением вспоминаю этого человека! Для меня он был и остается примером того, как надо любить свою профессию.

Года учебы в прозекторской мне хватило для работы, поэтому на четвертом курсе я решил пойти в кружок по хирургии. Кафедру факультетской хирургии возглавлял профессор А.Н Круглов – незаурядный человек интересной судьбы. В 1916 году, после окончания медицинского факультета Томского университета, он был призван в армию как военврач. После демобилизации переехал в Петроград и работал доцентом у академика Н.Н. Петрова. Под его руководством стал видным хирургом-онкологом. И уже в 1933 году Анатолий Николаевич возглавляет кафедру факультетской, а затем и госпитальной хирургии, совмещая это с должностью директора Крымского онкологического института. В 1941 году вуз эвакуируется на Кавказ, а затем в Среднюю Азию. А.Н. Круглов получает предписание осуществить медицинское обеспечение грузопассажирского корабля «Армения», следующего из Ялты на Кавказ. Но в Ялту Круглов прибывает с опозданием на несколько часов, его корабль уже отплыл. До места назначения «Армения» не дошла: судно было потоплено немцами. Волею судьбы опоздание спасло Анатолию Николаевичу жизнь.

А.Н. Круглов возвращается в оккупированный Симферополь и продолжает исполнять свои профессиональные обязанности – лечит людей. В лояльном отношении к нему оккупационных властей большую роль сыграло то, что он был беспартийным, происходил из семьи священника и прекрасно знал немецкий язык В мае 1944 года Крым был освобожден и мединститут вернулся из эвакуации. И хотя никаких обвинений в пособничестве немцам АН. Круглову предъявлено не было, места для него в институте не нашлось. В 1945 году он уезжает в город Фрунзе, где возглавляет кафедру факультетской хирургии, бессменно проработав в этой должности до 1967 года.

Помимо заслуг в хирургии, Анатолия Николаевича следует признать организатором онкологической службы в Киргизии. Именно он создал онкологический диспансер, на базе которого в 1959 году открылся Киргизский институт онкологии и радиологии. В 1961 году Круглов был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Умер Анатолий Николаевич в 1976 году, прожив долгую, сложную, но насыщенную, плодотворную и интересную жизнь.

Вот на кафедру этого выдающегося человека я и пришел в хирургический кружок. Вел его доцент С.Г. Горин. Не берусь судить, как он оперировал, ибо в то время все хирурги такого уровня казались мне полубогами, а проводимые ими операции – волшебством. На первом же занятии С.Г. Горин предложил нам, поскольку мы еще ничего не знаем и не умеем, заняться теоретическими проблемами. Перед нами была поставлена задача: по обрывочным и достаточно скудным данным выяснить, что именно стало причиной смерти выдающихся людей. Мой приятель и однокурсник Лев Ян заметил, что работа нам предстоит неблагодарная и малоэффективная, так как времени у нас всего год, а великих людей много и все они уже умерли. Но, увы, преподаватель наш не оценил остроумия студента и изгнал его из кружка.