— Я знаю способ завоевать твое сердце! — неожиданно повеселел Штефан. Чмокнул меня в макушку и ускакал в неизвестном направлении, не успел я и глазом моргнуть.

— Однако…

— Он в Башню пошел, опять магичить будет, — сказал кто-то за моей спиной. — И это ты его на это спровоцировал!

Я обернулся. Пацан лет четырнадцати, уменьшенная копия Штефана, стоял на последней ступеньке лестницы и сверлил меня нечитаемым взглядом. Ага. Сынок-наследник знакомиться пришел. Я протянул руку. Ну что ж. От него зависит, врагами мы будем или друзьями.

— Ян, рад знакомству.

— Юлий, и я тебе не рад! — проигнорировал мою руку поганец. Окатил волной ненависти с ног до головы. — Будешь доставлять мне или отцу неприятности, я тебя отравлю или магическим тварям скормлю. Понял?

— Будешь палки в колеса вставлять — отцу нажалуюсь и в пансионат отправлю, — топнул ножкой я и грозно нахмурил брови.

Он мои угрозы, как и я хотел, всерьез не воспринял. Хохотнул насмешливо, показал мне средний палец (от уж что не меняется, то не меняется) и отчалил. Ну что ж. Коротко и ясно. По большому счету мне на него было наплевать. Замок большой, всем места хватит. В животе позорно забурчало, и я пошел искать кухню и Маришу. Интересно, чего она там застряла?

…

Кухню я нашёл благодаря воплям, которые из нее раздавались.

— Это что за хрень?!

— Это не хрень, а суп! Вы что себе позволяете, сударыня!

— Ты что, молодого господина травить вздумал? Да я твою тощую шею враз перекручу и супом твоим отравленным до кучи накормлю.

— Он не отравленный!

— Это что за комок сала в нем никак потонуть не может?

— Это мясо.

— Где ты здесь мясо видишь, пиклюк?! Глаза протри, а то я те сама протру. С перцем и солью! Спер, поди все, а хозяевам объедки оставил.

—  Убирайтесь вон из моей кухни!

— Да щас, размечтался. Меня за тобой присматривать прислали, так что выливай эту дрянь в помойную яму, тащи нормальное мясо и начинай заново. До ужина еще два часа. Успеешь.

— Я пожалуюсь лорду Церберусу!

— Жалуйся. Таааак, а это что? Поросенок жареный? А яблоки где?

— Кончились.

— В середине предзимы?

— Да!

— Как же так получилось? Урожай месяц назад всего собрали. Наверное, ты все в одного сожрал. И ведь не подавился!

— Ну все, кошелка старая, тебе не жить.

Я как змеиное шипение шеф-повара услышал, так плечом дверь и открыл. Высокий, тощий жердина замер, не донеся до головы не ожидавшей нападения Мариши гигантского по размерам половника буквально сантиметра.

— Отставить! — рявкнул я по старой памяти. — Вернуть поварешку на место. Живо!

Как ни странно, шеф-повар меня послушался. То ли привычка выполнять приказы сработала, то ли голос мой командирский, то ли страх, что младший муж за свою убитую оруженосицу его по голове не погладит, накатил.

— Ваше Сиятельство, как же вы вовремя, — очнулась Мариша.

Уперла руки в крутые бока, и я понял, что живым из этой комнаты горе-повар не выйдет. Пришлось брать его за плечо и тащить на выход. Народ в кухне, едва за нами закрылась дверь, загомонил разом и со страшной силой, но даже мне в общем шуме удалось расслышать: воровал, недокладывал, тухлое и избавились.

— Врут они все, волки позорные, — раздосадованно пробурчал повар.

— Делиться надо было, тогда бы не сдали, — хмыкнул я и повел…

А куда я его должен отвести? Где Штефан суд и расправу над подданными вершит? Умная мысль в голову не пришла, так что я, как последний дурак, спросил:

— Где кабинет лорда Церберуса?

— Нам налево, — буркнул мужик. Завел меня в подвалы и придушил.

Ага. Нашел кого душить! Я хоть и мелкий, но спецназовец, так что шею ему враз свернул (собаке — собачья смерть). А потом труп с лестницы спустил, страшным голосом завопил и на грудь прибежавшему первым Штефану в слезах кинулся.

— Я хотел его к тебе отвести, а он! Обманул! Накинулся на меня! А я увернулся! А он! Хрясь! И вниз головой! Ужас-то какой, Господи!

— Вишенка, лапонька моя, успокойся, — утащил меня в спальню Штефан. Попытался заняться со мной успокоительным сексом, понял, что ни фига у нас не выйдет, и отнес меня в соседние покои. — Я не хочу больше приставать к тебе с поцелуями и ласками, на которые ты совершенно не реагируешь. Это унизительно для нас обоих. Отныне ты будешь жить здесь.

— Правда? — мигом высохли слезы на моих глазах.

Черт! Сволочи! Кто бы знал, каких трудов мне стоило их из себя выдавливать!

— Правда, — кивнул Штефан, ласково проводя рукой по моему плечу и бедру. Я расслабился до такой степени, что мне это даже понравилось. — Я подожду, пока ты не придешь ко мне сам.

— Ты очень хороший человек, Штефан, — от чистого сердца сказал я и чмокнул его в щеку. — Надеюсь, твой способ завоевания моего сердца сработает.

А что? В конце концов, если он и правда заставит меня себя полюбить, то «долго и счастливо» вполне может сбыться. Штефан ушел, а я постарался изменить базовые установки в своей голове: обнимашки на глазах у слуг — это нормально, подчиняться горе мускулов — нормально, секс между мужиками — это тоже… Тьфу! На этом я сломался и ерундой заниматься перестал. Пусть идет, как идет. По ходу дела разберемся.

…

Только оказавшись по другую сторону баррикады я понял, что по-настоящему влюбленные мужики — это та еще хохма. Неужели я тоже таким со своими женщинами был? Обнять и плакать. Впрочем, не стоит себя обманывать. Я никогда по-настоящему влюблен не был. Да и некогда мне было семейной жизнью заниматься — то одно задание, то другое. Может, поэтому я так и не женился?

Однако в случае со Штефаном хохма была хоть и веселая, но крайне непредсказуемая и местами даже опасная. Точнее, опасным был не он сам, а его путь к моему сердцу, потому что муж (забавный до изумления) принялся дарить мне подарки собственного изобретения. Магом Штефан был довольно слабым, а потому компенсировал отсутствие таланта таинственными опытами, которые проводил, запершись в магической Башне на три замка и две двери (ради безопасности окружающих). Иногда это помогало, иногда нет, но жизнь в крепости затихала на все то время, пока он там заседал, и умирала вовсе, когда он оттуда с очередной своей суперштукой выходил.

Первым подарком стал большой, диковинного вида лилово-красный цветок в желто-синем горшке. Красивый. Уж насколько я в цветах баобаб, но даже мне понравилось. Все было хорошо, пока я не взял горшок в руки. Цветок на мгновение поник, а потом раскрыл полную острых зубов пасть и попытался откусить мне голову. Если бы не отработанные годами рефлексы, которые я сумел этому телу вернуть, ему бы это удалось, а так… Горшок автоматом улетел в стену и разбился, а цветок упал на пол и сделал вид, что умер.

— Прости, Вишенка! — рухнул передо мной на колени Штефан. — Меня он облизывал! Я думал, он и тебя… тоже… вместо меня…

— Спасибо, я как-нибудь без этого обойдусь, — успокаивающе похлопал его по плечу я.

Цветок был красивым (и даже слегка виноватым), Штефан безутешным, а я снисходительным, так что решили дикую красоту не губить и высадили его в оранжерею. В самый дальний и темный угол. Цветок прижался листьями к камням стены и оскалился, но едва мы от него отошли, успокоился, расцвел и жрать соседей по грядке передумал.

Вторым подарком стал флакон духов с изысканным ароматом то ли орхидеи, то ли сирени, то ли освежителя воздуха «Морской бриз». Я в этом деле не фурычу совершенно. Милостиво презент принял и, едва за Штефаном закрылась дверь, тут же восторженно охающей Марише передарил. Она полила себя духами от души, позеленела и хлопнулась в обморок. Я бросился открывать окно и вырубился следом. Нас спасли гуляющие по замку сквозняки: проветрили помещение и привели в чувство. Духи я у Мариши отобрал, Штефану о результатах применения рассказывать запретил (но он все равно узнал) и в сундук с приданым спрятал. Убойная вещь! Газовый баллончик отдыхает. Третий подарок Штефан притащил из леса. Вошел ко мне в спальню на закате и уронил на постель когтисто-шерстистый комок.