Люциус осторожно обошел группу Пожирателей, которые замерли в ожидании развития событий. Авроры, пользуясь моментом, перегруппировались и взяли их на прицел.

Малфой увидел, как Волдеморт оттолкнул закрывающего его Долохова и шагнул в сторону Гарри. Тот что-то резко ответил сердитому Сириусу и отыскал взглядом Люциуса. Улыбнулся, вскидывая палочку.

Волдеморт заревел:

— Авада!..

Люциус закрыл глаза и поднял руку, сжимая палочку до ломоты в пальцах. Чужие, даже чуждые слова сорвались с губ легко, как дыхание, но Малфою показалось, что из него потоком выдернуло всю магическую силу. Он упал на колени, часто моргая, чтобы не пропустить ни мига из развернувшегося волшебного действа.

Огненный шар, сорвавшийся в полет с кончика его палочки, мгновенно развернулся, оказавшись огромной змеей с гребнем на спине. Чем-то она была похожа на василиска, но более тонкая и удивительно гибкая. Впрочем, она была самой магией — без плоти и крови.

Пожиратели, попавшиеся ей на пути, падали замертво, полыхая яркими факелами. Остальные бросились врассыпную, попадая в силки, расставленные аврорами и фениксовцами.

Люциус взволновано следил за тем, как Гарри гибко, по-змеиному, уворачивается от Авады, перекатывается через плечо и встает. Северус помогает ему подняться, и оба поворачиваются к Волдеморту.

Впрочем, на Темного Лорда смотрели все. Вернее, на то, что с ним делала огненная змея. Она окутала его кольцами своего тела, почти пряча от взглядов, а потом, не обращая внимания на вопли своего пленника, поглотила его голову и плечи.

Люциусу даже показалось, что он увидел, как пульсирует ее огромное тело, проталкивая добычу внутрь, но не поверил своим глазам. А потом вскочил на ноги, когда змея повернулась к нему, словно прицениваясь. Краем глаза Малфой увидел чье-то быстрое движение, но не смог сдвинуться с места, заворожено глядя на свою смерть.

— Глупец! Этому проклятью всегда нужно две жертвы! — послышался смутно узнаваемый голос рядом, и змея рванула вперед.

Люциус услышал возглас Гарри и дернулся, пытаясь уйти с пути своего творения. Ноги словно примерзли к полу, не позволяя сделать ни шагу прочь.

Малфой зажмурил глаза и встряхнул головой, гордо выпрямляясь. Он не опозорится перед смертью, примет ее так, как положено гордому аристократу. Жаль только, его видение о будущем с Гарри не сбудется. Но он помнил тот краткий миг счастья и огромного чувства, распирающего душу.

Люциус почувствовал толчок и сильный жар, опаливший лицо. Он машинально отклонился и упал, сбитый с ног тяжелым предметом. Перед глазами все померкло.

Придя в себя, Малфой осторожно приподнялся и огляделся. Скорее всего, он пробыл без сознания недолго, потому что хаос, царящий в Атриуме, только набирал обороты. Впрочем, в этой части помещения было довольно тихо. Возможно потому, что усилия авроров были направлены на то, чтобы уберечь Гарри, пробившегося к Люциусу. Вот только Поттер склонился не над Малфоем, а над… Дамблдором, который выглядел весьма плачевно, но был еще жив. Даже далекому от медицины Люциусу было понятно, что с огненной змеей под кожей долго не живут. Он видел ее постепенно гаснущие переливы, прорывающиеся сквозь раны на коже директора.

Люциус прислушался к разговору:

— Я знаю, что ты видел… препятствие в моем лице, мой мальчик, — хрипло сказал Дамблдор, сжимая Гарри руку. — Возможно… ты был прав в своих подозрениях. Но теперь… могу я надеяться на то, что мои ошибки и знания… о них уйдут вместе со мной?

— Да, сэр, — голос Гарри дрогнул. — Я не планировал открывать их общественности. Просто… хотел принимать самостоятельные решения. — Он умолк, сглатывая накатившие слезы. — Я очень боюсь, сэр.

— Чего, мой мальчик? — слабо улыбнулся Дамблдор.

— Стать таким, как вы. И так же боюсь не стать… Я не могу не уважать вас за множество поступков и деяний. Но и не могу простить за большинство из них. Это разрывает меня. Заставляет думать, что сила и власть способны испортить любого… Что я однажды начну расставлять шахматные фигуры по жизненной доске так, как хочется мне, а не им.

Дамблдор хрипло засмеялся, и на его губах закипели пузырьки крови:

— Знаешь, в чем… моя проблема? В том, что я… всю жизнь был один. Предав свою… любовь в юности, я так и не нашел… ее в старости. Все, что мне оставалось — строить… свои гениальные планы. Я заигрался, Гарри. И прошу… за это прощения… не только у тебя, но и у твоих родителей. Впрочем, я скоро… встречусь с ними.

— Опять вы о любви, — проворчал Гарри, смахивая слезы.

— А как без нее? — слабо ответил Дамблдор. — Если у тебя… есть любовь, ты — богат, и тебе… больше ничего не нужно. И все, что ты… делаешь, делается с оглядкой… на твой жизненный «якорь». Если он… достоин твоей любви, конечно. К тому же… разве не любовь… победила Волдеморта?

— Спасибо вам за Люциуса, — Гарри поднял бессильно лежащую руку директора и коснулся ее губами. — Думаю, он самый достойный из всех.

— Прощай, мой мальчик, — Дамблдор со стоном выгнулся. — Мое время… пришло, и я даже… рад этому. Я устал… от своей жизни, от тяжести… своей вины, от воспоминаний. И рад, что не все… мои уроки прошли мимо… твоего разума. Пусть… даже это… был мой… негативный пример.

Его голос становился все слабее, и последнюю фразу Люциус едва расслышал. Он подполз ближе, чувствуя сильную слабость во всем теле. Гарри взглянул на него, протягивая руку. Их ладони встретились над уже ушедшим Дамблдором:

— Я рад, что ты жив.

— Спасибо за помощь. Ты мог погибнуть сам, — Гарри потерся щекой о ладонь Люциуса. — Прости, я не знал последствий этого проклятия. Если бы не Дамблдор…

Люциус с трудом встал и, обогнув тело почившего волшебника, опустился рядом с Гарри на колени. Они молча обнялись, ощущая то чувство единения и обволакивающей теплоты, которое лечит все душевные раны.

Их теплые объятия прервал Снейп, который растолкал ворчащих авроров и опустился на колени перед Дамблдором. Он осторожно провел пальцами по его обожженной щеке и выдохнул:

— Прощай, Альбус.

Гарри поднялся на ноги и оглядел поле затихающего боя. Погибших было немало, и это заставляло сердце сжиматься от боли. Люциус с трудом выпрямился, замерев рядом.

— Победа далась нам большой ценой, — тихо сказал Гарри. — Мы еще долго будем расхлебывать все, что натворили не только Пожиратели, но и наши Министры.

Он смотрел на Сириуса, который едва ли не пинками наводил порядок среди своих и чужих, а те, ворча и огрызаясь, слушались. Гарри шмыгнул носом, покосился на Северуса, который укутал тело Дамблдора наколдованной белоснежной тканью, и негромко сказал:

— Папа, конечно, будет сопротивляться… Как бы я не пыжился, у меня пока ни авторитета, ни опыта, ни верных мне соратников. На Министра я сейчас совсем не тяну. Но знаю, кто сможет занять его пост прямо сегодня. Скримджера дискредитировали его собственные поступки. Крестный предлагал ему присоединиться, но где же наш бравый боевой маг? Прячется в кустах? Так и запишем, да, Рита?

Большой жук спланировал Гарри на плечо и перебрался на подставленную ладонь.

— Надеюсь так же, что многое из того, что ты услышала и увидела, останется нашей тайной. Не расстраивайся, ты и так получила эксклюзивное право писать о битве с Волдемортом, — Поттер подмигнул жуку и подбросил его вверх.

Тот заработал крыльями и исчез с глаз. Люциус устало вздохнул, чувствуя, как слабеют ноги. То Мордредово проклятье выкачало из него все силы.

— Я отправлю вас в Поттер-мэнор, — сказал Северус, поддерживая пошатнувшегося Люциуса.

Гарри вдруг встрепенулся:

— А Нагини?..

— Сириус с ней уже расправился, — Снейп подтолкнул Гарри в сторону каминов. — Да иди ты уже, без тебя дел по горло.

Но Поттер снова притормозил. Он порылся в карманах и выгрузил Снейпу в руки целую горсть небольших флакончиков с призрачно-серебристой дымкой внутри.

— Емкости зачарованы на неразбиваемость, — прокомментировал он. — Это мои воспоминания о тебе. Надеюсь, их хватит, чтобы обелить твою репутацию.