– Вы не просто пока оставили свои вещи в «Летней волне», вы – обитатели этого чудесного и, вместе с тем, таёжного, отеля,– не без гордости за себя повторил преподаватель.– Я, простите, подсуетился.
– Как здорово! – Чёрные глазки у маленькой брюнетки Ани азартно заблестели.– Там же такие мужики!
– Вот именно! – Предупредил шеф-повар ресторана «Забава».– Сообщаю! Если кого-то из вас добрые люди и я, в том числе, заметят и уличат в индивидуальных и коллективных, извините, развратных действиях, то он, без суда и следствия, будет отчислен с курсов. А зовут меня Антон Антонович Подрубакин. Записывайте, по-возможности, всё то, о чём я вам рассказываю. Даже анекдоты. Буду спрашивать.
– Что, и про анекдоты будете спрашивать, Антон Антонович? – Подала, наконец-то, голос и Татану.
– Да! Потому, что в анекдотах, в устном народном творчестве, часто речь идёт о приготовлении определённых и полезных блюд,– пояснил, полушутя и полусёрьёзно, Подрубакин .– А я вас уверяю, что тот же командарм Василий Иванович Чапаев питался не только одной картошкой… в мундире. Министром обороны не числился, но с голоду не пух.
В классе повисла тишина. Никто уже не знал, как надо было воспринимать слова Подрубакина. То ли всё это он сказал в шутку, то ли всерьёз. Антон Антонович придвинул журнал поближе к себе и, наконец-то, начал перекличку.
Вечером слушатели курсов поваров были свободны, и надо было, как-то, разгонять скуку, коротать время. Девочки отрывались, что называется, как могли. Многие из них сразу же не стали терять время. В круговорот новых страстей и знакомств попала и Татану, она не стала исключением. Более того, не только окружающим, но их самой временами казалось, что в неё вселился какой-то бес.
Вот и сегодня вечером она не собиралась сидеть в одиночестве в своём, довольно комфортабельном, номере четырёхэтажной гостиницы «Летняя волна». Он был двухместным, с холодильником и телевизором, с ванной и туалетом. Вместе с ней в апартаментах обитала такая же юная особа, нянечка из детского сада посёлка Заметный Вера Комова. Симпатичная, не перекрашенная, а самая натуральная блондинка. Она сидела у трюмо и наводила полный макияж, подкрашивала ресницы и губы.
– Верочка, ты опять собралась на ночь в гости к своему Жукову? – Поинтересовалась Татану. – Ты извини, но у тебя в посёлке Заметном такой парень… Он тебя любит. Жора Иванов у нас в механической мастерской одним из лучших автотехников считается. Хоть и молодой…
Комова на мгновение отвлеклась от своих занятий, внимательно посмотрела на Ирину и сказала:
– Мой Иванов и в постели нормальный.
– Тогда чего ещё надо? Ведь тебе только семнадцать. А этот местный… Жуков, к которому ты бегаешь, он же старик… сорокалетний. Зачем он тебе, Вера?
– Зачем? Да просто, оторваться. Пусть не по полной программе, а как получится. Когда и где я ещё это сделаю? Не у нас же, в Заметном. Там всё на виду. Там быстро моему Жоре все и сообщат… доброжелатели. А ты меня, Ирка, не вломишь. Я знаю. А мне… может быть, для разнообразия такое отвлечение необходимо. Для здоровья… Что я там вижу, в нашем Заметном? Работаю нянькой в детском саду. Работа и дом. И больше ничего! Понимаешь? Больше ничего у меня нет.
– У тебя, Вера, есть… любовь. Тебя любят.
– Хорошо, что любят. А тут… В общем, Жуков, Максим Захарович, и разведён, и, кроме того, кем-то работает в местной администрации, чем-то заведует. Он мне кольцо с камнем подарил. Хочешь, покажу?
– Ты же мне вчера его демонстрировала. Забыла, что ли? Помню, фиолетовый. Если бы меня кто-нибудь так любил, как тебя твой Жора, то я никогда бы не стала изменять этому человеку.
– Только не надо «ля-ля»! Тебя половина районных мужиков в тайне от жён хотят, да и любят. Не зря же ведь тебя Пригожей зовут. Да и не стоит из себя монашку строить, Ира. Я же знаю, что по ночам, когда я ухожу из гостиницы, ты с учителем математики Лимовским тут, в номере, не кроссворды разгадываешь. А то у тебя получается, что ты – честная давалочка, а я – шалава.
– Мне так хочется ударить тебя, Верка, чем-нибудь тяжёлым по голове.
– Не успеешь! Я тебе так кулаком по носу заеду так, что он на бок свиснет, и не будешь ты в народе называться Пригожей. А, между прочим, то, что ты с Владимиром Фёдоровичем Лимовским снюхалась стремительно, за неделю, не только вся округа знает, но и его жена… Тоже, вроде бы, как и он, педагог. Кажется, Нелли Максимовна.
Неожиданное известие весьма шокировало Татану. Впрочем, чего она ещё хотела? Быть на виду и оставаться невидимкой? Не получится. Ирина встала с кресла и подошла к подруге, положила ей руку на плечо:
– Что же мне делать, Вера? Я же просто хотела… отвлечься от прошлого. Я ведь не люблю этого Лимовского. Ведь и сегодня он придёт ко мне. Что я могу ему сказать?
– Вот и скажи ему, что ты, хоть и Пригожая, но, по сути, распутная девка, как та сорока-белобока… этому дала, этому дала, а вот этому… не дала. Просто, не успела дать.
– Ты думаешь…
– Я не думаю, а знаю. Ты уже за этот короткий срок перепихнулась тут с одним шофёром и с кем-то из свиты самого Геннадия Геннадьевича Нестерова.
– Кто такой Нестеров?
– Здравствуйте, пожалуйста! Не строй из себя дуру! Нестеров – это большой магнат, заправляет всей добычей золота, причём, не только на Вербинском прииске. У него таких кормушек – море! В его руках очень многие золотодобывающие предприятия. Он генеральный директор всего Отрытого Акционерного Общества «Драгметалл-Северо-восток».
– Вспомнила. Я уже слышала о нём, и не один раз. Но ты так чётко мне о Нестерове рассказала, как будто сама работаешь у него секретарём или референтом.
– А чего тут особенного. Мне про него все уши Жорка Иванов прожужжал даже во время половых актов. Да и этот тоже… местный мой, змей искуситель, Максимка – тоже. Чуть что, он сразу начинает: «А вот, Геннадий Геннадьевич Нестеров сказал…». Противно слушать! Ну, как-нибудь, привыкну. Может быть, придётся привыкнуть, Допускаю, что я, возможно, замуж выйду не за механика Иванова, а чиновника местного уровня Жукова.
Она встала, наконец-то с кресла, оторвала свой взгляд от трюмо.
– Посмотри, Ира,– спросила она,– у меня юбка не помята.
– Не помята!
– А чего ты злишься? Ну, пошли со мной. У Максима много знакомых мужиков-сорокотов. Кстати, разведённых. А вот ты, связалась с женатым.
На глазах Ирины появились слёзы. Вера развела руками:
– Какая-то ты, Ирка слезливая. Вот за это ты мне не нравишься. Ну, дала не тому, подумаешь! Чего тут расстраиваться. Сейчас жизнь такая. Демократия… в этом плане. В других вещах её не наблюдается. Ты думаешь, что Нестерову, который в люксе живёт над нами, на четвёртом этаже, шлюшек не поставляют? Ещё как! Просто, они, продуманные, если и дружат с кем-то организмами, то очень тихо, без рекламы. А ты… простодырая и прямая, как новый веник. Ладно, не обижайся на мои слова, Ирка. Это я так. Никто ведь нас, баб, не понимает, даже некоторые… бабы.
Вера обняла за плечи Ирину и поцеловала в щеку. Глянув искоса в зеркало-трюмо и поправив причёску, накинув на левое плечо сумочку, она вышла из номера.
Татану села в кресло. Подперев голову руками, задумалась. Да, жизнь продолжалась, но ошибки повторялись. Ничего не клеилось у неё в личной жизни. Ну, зачем ей было спешить с кем-то и зачем-то… сближаться? Кому и чего она хочет доказать?
А к зданию гостиницы спешил с огромным букетом гладиолусов учитель математики местной школы Лимовский. Он торопился к своей возлюбленной Ирине. Молодой педагог совершенно потерял от неё голову. Высокорослый, но не богатырского телосложения, очкарик Владимир Фёдорович, может быть, в первый раз в жизни почувствовал себя мужчиной. Конечно, он всё понимал, даже то, что он женатый человек, связался с малолеткой. Но учитель был готов ко всему, лишь бы всегда находиться рядом с Пригожей.
Он встал перед входом в гостиницу «Летняя волна». Решил перекурить. Владимир Фёдорович всегда волновался перед встречей с Татану. Возможно, понимал, что та не питает к нему особенных чувств. Так оно и было. Но Лимовский очень надеялся на то, что всё обстоит не так. Он был в числе многих сотен тысяч наивных глупцов матушки России, которые беспричинно рассчитывают на великие и неугасающие чувства к своей персоне тех, кого они выбрали. Но ведь меняются не только времена, но и нравы. Впрочем, меркантильность в отношениях между мужчиной и женщиной всегда существовала. Лимовский достал из кармана пиджака пачку с сигаретами, достал одну, чиркнул зажигалкой и закурил.
