Совиньон проспал больше суток, и, проснувшись под вечер следующего дня, тотчас начал плакать и звать Эскандерию, и успокоился только, когда девочка вновь оказалась рядом с ним.
Глава 6
Шли дни, и чем дальше, тем очевиднее становилось, что мальчик изо всех сил привязался к своей новой подруге и не хотел расставаться с ней ни на минуту. Иногда Эскандерия даже сердилась на него, так как хотела поиграть одна или с другими детьми. Но по всему было видно, что она тоже привязалась к Совиньону и полюбила его.
Гостье – ее звали Ренда – уже пора было возвращаться домой, и она не знала, что делать. Между тем Инантру уже принял решение и сообщил о нем своей супруге.
Как-то вечером они с Мериндой пригласили Ренду поговорить и уединились все втроем в беседке в глубине сада. Меринда снова ждала ребенка и дохаживала последние дни беременности.
– Я думаю, будет лучше, если Совиньон останется у нас, – сразу перешел к делу Инантру. – Ему здесь будет хорошо. Он привязался к Эскандерии, к Меринде, ко всем нам, и мы все его полюбили. Думаю, не нужно увозить его отсюда – это может нанести ему новую душевную травму.
Меринда улыбалась. Но гостья, по-видимому, была встревожена словами жреца. Она в замешательстве посмотрела на него, не зная, что ответить.
– У нас не так давно умер сын, – продолжал Инантру. – Возможно, боги послали нам Совиньона вместо него. Ренда, вы не печальтесь, я думаю, так будет лучше для всех. Вы же будете навещать время от времени нас? Наш дом всегда будет для вас открыт.
Ренда вздохнула и опустила голову.
– Ну что ж, – тихо произнесла она, – раз так сложилась, значит, так тому и быть. Спасибо вам за все, что вы сделали и продолжаете делать для этого бедного мальчика. Мне пора собираться в дорогу.
Женщина встала и пошла готовиться к отъезду. Инантру и Меринда проводили ее долгим взглядом.
Так в доме Инантру Синди появился еще один ребенок. А спустя два дня Меринда родила девочку. Ее назвали – Сабриндой.
Глава 7
Жизнь в доме Инантру Синди постепенно возвращалась в обычное спокойное русло. Прибавление семейства всем было только в радость. Совиньон очень быстро освоился в доме и стал членом семьи, которого все приняли и полюбили – казалось, что он всегда жил здесь, и уже трудно было представить дом и семью без него.
Появление малышки тоже принесло в дом какую-то особую радость и оживление. Словно солнышко вошло в дом – такая она была светлая и сияющая. Старшие дети наперебой толпились у ее колыбели, и каждый хотел с ней понянчиться.
Мать Меринды, бабушка Аната, и ее одинокая сестра Лита тоже почти постоянно находились в доме жреца. Так что в помощниках у Меринды недостатка не было. Казалось, все были счастливы, и так будет всегда.
Совиньон постепенно забывал о своей утрате и вскоре стал вполне нормальным, веселым мальчиком. Меринда и Инантру делали все возможное, чтобы заменить ему потерянных родителей. Со всеми членами семьи он был вежлив и ласков. Внешне это был чуткий и послушный ребенок.
Но к Эскандерии мальчик питал особую привязанность. Несмотря на ее дерзкий, порой вспыльчивый характер, ему хотелось все время проводить с ней.
Дети подружились. Инантру был рад и за мальчика, и за дочь. Ему показалось, что с его появлением она стала как-то мягче и добрее.
Они вдвоем очень любили играть в саду. Иногда они носились по дорожкам, играя в догонялки или в прятки, вместе с любимым щенком Тегом, которого подарили семье в день рождения Сабринды. Это был веселый лохматый чау-чау, белый с черными пятнами и отвисшими ушами. Дети визжали и резвились, пес заливисто лаял, и порой Меринде и бабушке приходилось утихомиривать их, чтобы они не разбудили малышку.
Наигравшись и набегавшись, дети любили укрываться в одном из укромных уголков сада. Они построили шалаш из веток и часами сидели там, рассказывая друг другу придуманные ими же самими истории, между тем как Тег мирно дремал у входа. Иногда они засиживались дотемна, и тогда сам Инантру приходил за ними, чтобы отвести домой и уложить спать.
Однако что-то его настораживало. Он вспомнил о предсказаниях звездочета, видя, как сбываются его предначертания, и что появление мальчика в их доме может оказаться испытанием для всех.
«Ладно, поживем – увидим, – думал он. – Пока нет оснований для беспокойства».
Казалось, только одному человеку появление Совиньона не прибавило радости. Это был троюродный брат Эскандерии Тамингл, который вместе со своей матерью навещал дом Инантру каждую неделю.
Однако Эскандерия по-прежнему радовалась его приходу. Она просила, чтобы они пели вместе, и пыталась приобщить Совиньона к их беседам и занятиям музыкой. Тамингл не показывал виду, что ему не по душе появление нового родственника, но чувствовалось, что между мальчиками возникла скрытая неприязнь. Очевидно, оба ревновали девочку друг к другу, хотя их воспитание не позволяло им проявлять наяву свои чувства.
Вскоре нашелся учитель для Эскандерии, который стал давать ей уроки языка народа Ог. Тамингл тоже изъявил желание посещать эти занятия, и два раза в неделю они с девочкой приходили в храм, где старый учитель, выходец из далекой страны, обучал их говорить на своем родном языке. Вместе с ним они разучивали также и песни, которые ученики пели с особым удовольствием. Старый дасиец рассказывал им много интересных историй о своей далекой земле. Дети всегда слушали своего учителя с широко раскрытыми глазами.
Однако Совиньон не проявил особого интереса ко всему этому, хотя Эскандерия усиленно звала его ходить на уроки вместе с нею. Он побывал там два раза, но каждый раз засыпал, и больше его не уговаривали. Однако мальчик сильно скучал, пока его любимой названной сестры не было рядом, и каждый раз с нетерпением ждал ее возвращения, встречая у выхода из храма.
Но самым любимым событием для детей было посещение лесного озера. Дом жреца находился на краю города, и почти сразу за садом начинались холмы, поросшие лесом, постепенно переходящие в горы. Неподалеку от дома высились останки городской стены, построенной в незапамятные времена для защиты жителей города от набегов диких племен, которые когда-то обитали здесь.
Но уже несколько тысяч лет никто не нападал на жителей Атлантиды. С кочевниками-дикарями было давно покончено, а вдоль всего побережья огромного острова-материка были установлены мощные лазерные системы защиты, которые в считанные секунды превращали в пепел возможных завоевателей. Поэтому жители Медрьина, как и многих других городов Атлантиды, не знали, что такое войны. И хотя немало чужеземцев посещало их земли – это были лишь добрые друзья, которым оказывали всяческое гостеприимство.
За руинами стены находилось поле, где местные мальчишки иногда собирались и гоняли мяч, а дальше начинался кустарник, переходящий в лес. Вглубь леса вела тропинка, по которой можно было выйти к волшебному озеру.
Лес был не очень густым. Там росли дубы и эвкалипты, кедры и самшит, и множество других деревьев и кустарников. Вокруг было огромное количество цветов, обильно цветущих среди изумрудно-зеленой травы – орхидей, гиацинтов, всевозможных ромашек, колокольчиков, гвоздик, вокруг которых вились великолепной красоты бабочки. Весело жужжали пчелы, кружились стрекозы с прозрачными крылышками и другие насекомые. Кузнечики наполняли все вокруг своей нежной трескотней, и со всех сторон доносилось волшебное многоголосие птиц. Солнце проникало сквозь листву, освещая все вокруг ласковыми лучами света. Несколько раз в год поспевала земляника и другие ягоды, в изобилии росшие под ногами.
До озера был примерно час пути, но среди красоты леса время проходило незаметно. В конце пути тропинка внезапно обрывалась, и в просвете деревьев появлялось великолепной красоты озеро. Оно было образовано небольшим водопадом, низвергавшимся со скалы немного поодаль, и небольшая речка неслась дальше, но уже по более спокойному руслу. В этой части водоема вода успокаивалась, образуя тихое озерцо. На зеркальной водной глади цвели разноцветные водяные лилии. Но особую прелесть придавали всей картине изящные лебеди, утки и другие птицы, которые в изобилии гнездились поблизости и обычно плавали по поверхности, пытаясь поймать рыбу и водяных насекомых себе на пропитание.
