В конце этого коридора оказалась еще одна большая лаборатория. Тут Томаса уже ждали санитары и тот самый мужик, что приходил к нему в первый раз, чтобы принести ужин, и вколол успокоительное. Ни Терезы, ни Авы не было. Интересно, Ава вообще жива? Хотя Тереза вроде бы говорила, что Ава вместе с ней прошла через плоспер…

Санитары, принявшие Томаса из рук наемников, приковали его к одной из кушеток уже знакомыми кожаными ремнями. В изголовье этой кушетки стоял странный прибор, одним своим видом внушавший Томасу опасения. Впервые за все это время Томас невольно нарушил добровольное молчание, задергавшись, когда увидел, как к его руке подносят длинную толстую иглу, от которой к подвешенной, как капельница, колбе, наполовину наполненной голубой жидкостью, тянулась прозрачная трубка.

— Что это? — обеспокоенно спросил он. — Что вы собираетесь делать?

— Не шевелись, иначе больнее будет, — предупредил его сотрудник в белом халате.

Томас зашипел, когда игла вонзилась ему в вену. Один из санитаров активировал нависающий над ним прибор. На голову Томасу надели уродливый шлем, плотно присосавшийся к его вискам и лбу. От этого шлема в разные стороны тянулись длинные проводки, соединяя его с датчиками.

Дженсен стоял возле входной двери, прислонившись к стене и скрестив руки на груди, смотрел прямо на Томаса. К его губам приклеилась мерзкая ухмылочка. Томас закрыл глаза, чтобы не видеть ее, и приготовился неизвестно к чему.

Он не почувствовал никакого перехода в другую реальность. Не было ни слепящих пятен, ни осознания того, что он заснул.

Просто Томас очнулся и понял, что стоит на самом краю обрыва, того самого, в котором голограмма скрывала вход в нору гриверов.

За его спиной толпились перепуганные глэйдеры. Алби, Ньют, Чак, Минхо… все они были живы. А потом появились гриверы. Они нападали на ребят, расчленяя своими страшными острыми конечностями, заставляя их нечеловечески кричать. Томас рванулся им на помощь, но обнаружил, что даже не в состоянии оторвать от пола ногу. Прямо у него на глазах погибали его безоружные друзья, один за другим. И последним гриверы растерзали Минхо.

Датчики, оповещавшие о психологическом и физическом состоянии пациента, неистово запищали. Ава и Тереза, стоявшие в примыкающей к лаборатории тайной комнате наблюдали за показателями, выведенными на большие мониторы. Они напряженно следили за молниеносно меняющимися цифрами процентов.

— 44%, — сказала Тереза.

— Я знаю, что это еще не предел, — покачала головой старшая женщина.

— Но это уже почти половина! — с нотками паники в голосе воскликнула Тереза. — У других иммунов отметка с трудом достигала 25-30%. Ава, это рискованно. Разве недостаточно такого количества индима?

— Нет, Томас может выдержать больше. Моделируй другую ситуацию.

Тереза поджала губы.

Тот же самый обрыв. Но теперь нет других ребят из Глэйда. Только Минхо и Ньют. Стоят на самом краю, на расстоянии трех метров друг от друга. Внезапно камень под их ногами начинает осыпаться, отваливаются целые куски, и оба падают в пропасть, но успевают ухватиться за край рушащегося пола.

— Помоги, Томас! — вопит Ньют.

Томас кидается к нему, чтобы вытащить, но в этот момент правая рука Минхо соскальзывает с камня, и он остается висеть на одной. Еще немного и он упадет.

Томас стоит, словно оцепенев, не зная, к кому кинуться на помощь. От напряжения лоб весь взмок. Нелегко выбрать. Невозможно выбрать.

И все же он делает шаг к Минхо.

— 56%, — поджав губы, сказала Тереза.

Ава кивнула, но не сделала знак остановить эксперимент.

— Вы хотите довести его до предела? — резко спросила девушка, глядя на мокрого от пота Томаса. Вены на его руках вздулись страшными синими змеями от напряжения, дыхание вырывалось с хрипом, а под закрытыми веками бегали глаза.

— Продолжаем, — не отвечая, сказала Ава Пейдж. — Моделируй третью ситуацию. Я хочу знать, что я была права.

— Еще немного и он потеряет слишком много крови, — предупредила Тереза, глядя на показатели.

— Третья ситуация и все, — настойчиво произнесла Ава. — Он выдержит. Этот мальчик — крепкий орешек. К тому же, эта иллюзия должна ему понравиться.

Тереза с отвращением нажала нужную кнопку на пульте управления.

Томас даже не сразу понял, что происходит и где он оказался. Таким резким был переход между реальностями. Постепенно он узнал обстановку. Это была комната на базе ПОРОКа, когда их с глэйдерами «спасли» из лабиринта. Вдоль стен стоят двухъярусные кровати, у самой дальней — умывальник.

Больше тут ничего и никого не было. Томас огляделся и прошелся по комнате, не зная, чего ждать. Сердце колотилось, как бешенное и его не оставляло иллюзорное ощущение того, что он весь потный и грязный, но когда он оглядел себя, то увидел, что на нем чистая белая майка с длинными рукавами и темно-зеленые штаны. Он был босиком.

В коридоре послышались шаги. Томас напряженно уставился на единственную дверь в комнате, ожидая чего угодно. Даже гривера, который начнет протискиваться внутрь, чтобы добраться до него и выпотрошить.

Дверь открылась, и вошел Минхо. На нем была красная футболка, неприлично облепившая его, как вторая кожа, и такие же, как у Томаса, штаны цвета хаки.

— Эй, ты чего тут? — спросил он, как ни в чем не бывало.

Томас стоял и безмолвно смотрел на него, напряженный, как струна. Он не доверял своим ощущениям, не доверял окружающей обстановке, и все его инстинкты вопили, что это иллюзия, но стоявший совсем рядом Минхо казался до боли настоящим. И он был таким беспечным и спокойным…

— Что с тобой, салага? — удивленно приподнял брови Минхо. — Ты как палку проглотил и она стала у тебя колом в горле. Все нормально? Или заклинило?

Томас сделал шаг вперед.

— Почему мы здесь? — спросил он первое, что пришло в голову. — Что происходит? Где все?

— Кто все? — недоуменно произнес Минхо. — Мы тут совсем одни.

— А Ньют? Уинстон, Фрай? — справедливо предположив, что его забросили именно в то время, когда вытащили из лабиринта, задал очередной вопрос Томас.

— Эй, с тобой все хорошо? Или гривер ужалил? — Минхо подошел совсем близко и взял его за плечи, внимательно заглядывая в глаза. — Здесь только мы, чувак.

— Но…

— Расслабься, а?

Минхо улыбнулся такой интимной улыбкой, что у Томаса засосало где-то под ложечкой. Он замер, словно в замедленной съемке глядя на то, как Минхо наклоняется к нему. Неужели..?

Горячие губы коснулись его собственных, и Томас зажмурился. Он твердо знал, что это неправильно, неправда, всего лишь ложь, сплетенная ПОРОКом, но тепло чужого тела, близость желанных губ, даже запах, черт возьми, — все это было слишком реальным. До боли реальным.

Томас сдался, позволяя чужому языку скользнуть ему в рот, весь подался вперед, прижимаясь к груди Минхо, и почувствовал, как сильные руки уверенно обнимают его. Скользят под одеждой в медленной обманчиво нежной ласке, мимолетно поглаживая поясницу, а затем бока.

Кровь забурлила в жилах, пульс барабанной дробью застучал в ушах, — возбуждение, казалось бы, заполнило каждую клеточку его тела. Невероятно, даже здесь, в этой иллюзии, каждое прикосновение Минхо заводило его, заставляя чувствовать себя порохом, к которому поднесли спичку.

Минхо просто целовал его, а Томас уже задыхался, чувствуя, как пол уходит из-под ног, а реальность — настоящая или иллюзорная, — растворяется в его прикосновениях.

— 89%, — пораженно выдохнула Тереза, глядя на монитор.

— Прекрасно, значит, моя догадка была верна, — усмехнулась Ава, и в этой ее ухмылке отчетливо прозвучали нотки самодовольства. — Можешь заканчивать эксперимент, этого достаточно.

Тереза с облегчением нажала кнопку и передала санитарам через микрофон в ухе вытащить иглы из рук пациента, а затем поспешила в лабораторию сама.