Томас горько рассмеялся хриплым, издевательским смехом.
— И чего ты ждешь? Думаешь, это известие должно меня обрадовать? То есть теперь вы будете мучить только меня, не так ли?
— Нам нужно сделать несколько тестов и взять у тебя анализ крови, но наша цель вовсе не состоит в том, чтобы продлевать твои мучения, — возразила Тереза.
Это ее постоянное «нам», «мы», «наша цель», ее подсознательное и бесспорное согласие с тем, что она часть ПОРОКа, этой чудовищной организации, приводило Томаса в ярость. Слушать противно.
— Ясно, ты пришла, чтобы осчастливить меня этим известием, — стараясь вложить в свой голос всю язвительность, на какую был способен, выплюнул Томас. — Ну а Минхо? Его вы тоже будете мучить? Или, надо полагать, раз вам нужна теперь матрица только моего мозга, он прохлаждается где-нибудь в соседней комнате на кожаном диванчике и попивает коктейль?
— Что-то вроде того, — уклончиво ответила Тереза, доставая из правого кармана своего халата шприц.
— Что? — глаза Томаса угрожающе сощурились.
— Это ведь Минхо привел тебя к нам, разве ты еще не понял? — пояснила девушка.
— Что ты, мать твою, хочешь этим сказать?! — рявкнул Томас, попытавшись приподняться на кушетке. — Ты спятила?
— Я говорю абсолютно серьезно, — заявила Тереза. — Минхо привел тебя в этот город к нам, чтобы мы могли провести над тобой нужные тесты.
— Нет, — глаза Томаса недоверчиво распахнулись. — Ты несешь какой-то бред. Это неправда. Я в это не верю.
Но тут некстати вспомнилось о том, как Минхо вонзил ему шприц в шею, и Томас сразу потерял сознание. Что происходило, пока он был в отключке? Он ведь не видел, чтобы Минхо схватили вместе с ним и приволокли… куда бы то ни было. К тому же, зачем тогда Минхо было делать это? Какого черта?
Видимо у Томаса на лице было написано, о чем он думает, потому что Тереза посмотрела на него очень сочувственно, и от этого ее взгляда ему захотелось придушить ее еще острее.
— Теперь ты понимаешь, как важно то, что мы делаем? — спросила она. — Даже Минхо это понял!
— Да ты идиотка, — грубо оборвал ее Томас. — Сумасшедшая. Я скорее поверю в то, что ты подхватила Вспышку, и она разъела твой мозг, чем в то, что Минхо мог так поступить со мной. Это невозможно.
Тереза пожала плечами, как будто говоря — верь, во что хочешь, — задрала рукав майки на его правой руке и ввела под кожу иглу.
Томас зашипел, дернулся, но она не обратила на это никакого внимания. Когда шприц наполнился его кровью, Тереза поднялась со стула и направилась к двери, больше не сказав ни слова.
— Постой! — окликнул ее Томас. — Где Минхо?! Скажи мне, где он? Дайте мне поговорить с ним! Тереза!
Она не обернулась, вышла за дверь, и снова раздался противный писк кодового замка.
Томас в бессильной ярости принялся дергаться и рваться из кожаных браслетов, рыча, как дикий зверь, но очень быстро его запал иссяк. Он обмяк и неподвижно лежал, уставившись в потолок. Размышлял над словами Терезы. Несмотря на то, что он ни на секунду не поверил в тот кланк, что она тут несла, мерзкий червячок сомнения все-таки зашевелился в его душе.
Томас вспомнил тот разговор, когда они с Минхо чудом сбежали из заброшенного торгового центра от банды шиз. Минхо тогда сказал, чтобы он ему не верил. Но это же бред собачий. Минхо никогда, никогда бы не предал его. Он ненавидел ПОРОК даже, еще больше, чем сам Томас. Минхо не мог так поступить с ним. Не после того, что между ними было. Черт… Те короткие мгновения удовольствия и близости между ними — это все, что есть у Томаса. Единственный якорь в этом сумасшедшем, катящемся к чертям собачьем мире. Единственная вещь, не дающая ему самому сойти с ума. Томас знал, всегда знал, что за его спиной есть Минхо. Что бы ни случилось, он подстрахует и всегда прикроет.
Нет, кто угодно, но только не Минхо.
— Сволочи, — буквально выплюнул Томас, не замечая, что из уголков его глаз катятся слезы. — Что бы вы не задумали, вам это не удастся. — И уже громче, зная, что за ним, должно быть, наблюдают, выкрикнул: — Вы слышите, ублюдки?! Я вырвусь и перебью тут всех нахрен, если с его головы упадет хоть волос!
— Это просто невероятно, — проговорила Ава Пейдж, наблюдая за шатеном по ту сторону стеклянного окна, где Томас не мог их увидеть. — Даже во время наших Испытаний Томас не выдавал таких ярких реакций. Кажется, я начинаю понимать, почему он так уникален.
— У мальчишки просто есть дар, данный ему от рождения, — язвительно процедил Дженсен, сидевший на кожаном черном диване и оттуда наблюдавший за тем, что происходило в камере Томаса. — Но в этом нет его заслуги. Он всего лишь подопытная крыса.
— Ты не понимаешь, — возразила Ава. — Я подозреваю, что именно в его нестандартном мышлении, в его непредсказуемых реакциях на паттерны, в самом складе ума и кроется разгадка его уникальности. Томас никогда не теряет присутствия духа, — почти восхищенно добавила она. — Он поистине исключителен!
— Однако сейчас твой драгоценный Томас ревет, как младенец, — с удовольствием осадил ее Крысун.
Ава лишь покачала головой.
— Это ненадолго. Он может выдержать больше.
Дверь в уютный кабинет, в котором они расположились, резко отворилась, и вошла Тереза.
— Итак, что ты обо всем этом думаешь? — спросила у нее Ава.
— Что мы могли бы обойтись меньшим злом, — сухо сказала Тереза. — Я по-прежнему считаю, что участие Минхо в новых опытах излишне. Это причиняет Томасу боль.
— В любом случае, у нас не было времени, чтобы найти Томаса и забрать с собой через слоппер, — возразила Ава. — Мы не успевали. Только Минхо мог доставить его сюда, прямо к нам.
— Да, но теперь, когда свою задачу он выполнил, можно отпустить его, — осторожно произнесла Тереза. — Нам нужен только Томас…
— Нет. Только А-7 в состоянии вызывать у него такие яркие эмоции и реакции, дорогая, — покачала головой Ава. — А это очень важно, ты сама понимаешь.
— Но это бесчеловечно! — взорвалась Тереза. — Манипулировать Томом только для того, чтобы добиться определенных реакций? Мы уже итак знаем, что индим в его крови вырабатывается гораздо активнее, чем у других иммунов, и без всяких искусственно смоделированных ситуаций. Дело не в этом, разве не так?
— Так, Тереза, но это не самое главное. Нам нужно понять, почему Томас отличается от других иммунов. В чем его уникальность? И в этом нам поможет его друг. В конце концов, что тебя так возмущает? Мы и раньше жертвовали другими иммунами ради новых знаний! Эта ситуация ничем не отличается от предыдущих. Я понимаю, что Томас дорог тебе, но…
Тереза поджала губы и покачала головой.
— Вы знаете мое мнение, — сказала она. — Я сделаю, что нужно. Подготовить А-7 к следующему эксперименту?
Она специально назвала Минхо безликим объектом, словно бессознательно пытаясь отгородиться от того, что собиралась сделать с ним.
— Да, разумеется.
После того, как успокоился, Томас сумел незаметно для самого себя заснуть. Когда он снова проснулся, то не мог понять, день сейчас или ночь. По ощущениям было уже далеко за полночь. Свет в его камере не потух на ночь, так что у него было никакого шанса определить время суток.
Где-то через два или три часа после ухода Терезы (хотя Томас уже ни в чем не был уверен, может быть прошло всего тридцать минут), дверь в его камеру снова открылась, и вошел какой-то мужик в белом халате, в сопровождении двоих наемников. Последние держали в руках шокерное оружие.
Сотрудник ПОРОКа поставил на столик у черного бесполезного окна поднос с едой. Видимо, для Томаса.
Он приблизился к кушетке, к которой все еще был привязан парень, и предупредил:
— Только шевельнись, и в тебя сразу выпустят два заряда.
Томас ничего не ответил, внутренне собравшись в напряженном ожидании. Как только почувствовал, что его руки свободны, он зарядил мужику в халате ногой, отчего его отбросило до противоположной стенки, соскочил с кушетки и накинулся на ближайшего наемника. Схватившись за дуло ружья, он дернул его на себя, а потом толкнул вперед, так что приклад врезался в челюсть спецназовца.
