правил на Дикой Западной стороне. В течение всего уик–энда туда успели попасть пара
сгоревших утюгов, пластиковых водяных кувшинок, висящих на синтетической
коричневой нити. Весь периметр цеха опоясывали железные колодки, которые давно
пара было обновить. Вышедшее из строя трубки были запечатаны клейкой лентой, и не
потому, что никто не купил запчасти, а потому, что замена частей их частей у таких
древностей потребует времени. Сгоревшие утюги, ремонт которых должен был бы занять
всего один день, оставались здесь лишь по одной причине. Производство линии могла
остановить лишь смерть, а тридцати день на поиски запчасти на eBuy просто не было.
Кладбище машин забилось за стойки тканевых рулонов, ожидающих возвращения
золотых дней. Оверлоки с разоренными таймерами, плиссировачные машины,
ожидающие возвращения моды на плиссе (которая изменялась слишком медленно),
крепежные машины для джинсовой линии, которую Джереми убрал после одного сезона.
Они все ждали окончания войны, когда их вытащат, вытряхнут из них пыль, смажут и
начнут использовать, до тех пор, пока их снова не забудут в угоду потребителю.
Две дамы, работающие в субботу, сгорбились над машинами. Двадцать лет назад за
этими машинами сидели итальянцы с Богоматерью Кармель, вышитой нитками на их
форме, теперь же мексиканцы, почитающие Богоматерь Гваделупскую. Они
подталкивали ткань через фидеры, затем разглаживали швы или прострачивали
реверсом, или завязывали узелком. А в перерывах между этим делом все поглядывали и
поглядывали на часы, тикающие к следующему перерыву, который они смогут потратить
на звонок родственникам и поход в тамал, прежде чем похолодает.
Это были счастливые, профсоюзные работники, в Нью–Йорке. Последняя из профессий,
убитых коррумпированным союзом, которая стоила миллионам в отдаче и взятках, бумом
недвижимости, который делал завышенные цены на жил площадь, и потребителем,
который ожидал новой моды каждый сезон, но не хотел платить за нее.
Эфраим, нервный человек по привычке и рождению, подвел Лору к шкафу для хранения,
хотя и не был обязан это делать. Она просмотрела пластиковые коробки от пола до
потолка, наполненные пуговицами, пряжками, шпильками и наклейками.
– Тебе нужно порыться здесь. Мне жаль, но я точно не знаю, где они. – Эфраим показал
на средние полки. – Как Джереми? Он в порядке?
– Он расстроен, – сказала Лора, пытаясь вытащить первую коробку.
– Он работал с Грейси девять лет. И теперь Шелдон хочет продать все это китайской
компании.
Ефрем выглядел так, как будто его сердце остановилось.
– Что мы можем сделать?
– Я не знаю. Шелдону принадлежит пятьдесят пять процентов бизнеса, поэтому я думаю,
что он может продать свои акции, а может, нет. Послушай, я не эксперт в этом. И
обвинение в убийстве против него совсем не помогает.
– Его здесь не было, – сказал Эфраим, слишком оборонительно. – Юбка была идеальной
пятницей, когда мы уходили. Не было причин, чтобы он приходил сюда что–то
исправлять.
– Я не обвиняю ...
– Приходила полиция и обшарила на это место сверху донизу. Зачем, скажите мне,
лгать? Чтобы защитить мою работу? Смешно. Я потеряю работу и свою репутацию, и что
мне придется делать, если только не переезжать в Китай? Ты не понимаешь. Это
последний производственный объект на Манхэттене. Последний. Если я потеряю эту
работу, в другом месте я её не найду. Это было чудо, когда я нашел её год назад. Теперь,
что мне делать?
Он был готов расплакаться, и хотя она была слегка зла на него за такие слова, но
эмоциям поддаваться не стоило. Её нужна была информация, а не нелепые причитания.
– Не переживай. Он не даст компании развалиться.
– Он называет меня лжецом.
– Нет, Эфраим, это ты называешь его лжецом. – Как ни странно, но это заявление
успокоило его. Дыханье замедлилось, слезы высохли. Он попытался резко отойти от
шкафа, но Лора не дала. – Ты сказал, что в субботу с образцами все было хорошо. То есть,
они уже были готовы к отправке в пятницу?
– Висели уже упакованные. И днем ранее так же. Когда я работал в «Girl Starz», ранняя
отправка была мне на руку, но не более. – «Girl Starz» были создателями футболки,
чрезвычайно популярной среди обитателей 32–ой параллели. – Извини, но ты знаешь,
сколько денег я сэкономил этой компании, отправляя все в срок?
Она кивнула. Это был не несущественный подвиг.
– И Т.О.П.? – спросила она. Когда вы его отправили?
– В пятницу вечером «Кетчумом».
– Эфраим, я сожалею обо всем этом. Но, когда вы уходили в пятницу, подрубочные швы
были в порядке на юбке? Точно? Я имею в виду, все–таки это не ваша обязанность
смотреть швы на изделиях, верно?
– Клянусь Богом, Лора. Эти швы были идеальными. – Он провел рукой по воздуху.
Несмотря на все, она поверила ему. Он извинился и ушел доделывать какое–то
документы, а Лора сделала вид, что ищет застежку–молнию. Она нашла дюжину в
пластиковом контейнере и проскользнула к соседнему шкафу, в котором находились
записи об истории пошива и образцы конструкции. Она нашла T.O.П. от платья
«Маргарет» с прошлого года. У него была такая же юбка и низ, и оно хорошо
продавалось, поэтому эту модель переделали в «Марди».
Она вытащила его. На бирке стояла пометка «Отказ», заверенная Йони. Она повесила
платье на конце стойки и поняла, что Джереми имел в виду под «сугробом». Подол
местами уходил клином.
Круглая юбка была разрезана на кусочки пиццы, которые затем были сшиты. Это
означала, что общее направление нитей, должно было совпадать с направлением швов,
но по центру получилось смещение, из–за чего, направление нитей сместилось
перпендикулярно швам. В итоге, подол растянулся и провис.
В платье « Маргарита», подол провис только в одном месте, аккурат по центру, в то
время, как длинна во всех остальных швах осталась одинаковой. Это выглядело нелепо.
Но почему была допущена ошибка?
Она повернула карточку и увидела еще одну подпись – Роберто, менеджера цеха,
который работал до Эфраима. Из–под штампа внизу она увидела, что он тоже отклонил
это Т.О.П., но либо отправил его Йони для подтверждения, либо Йони была на заводе, и
они смотрели его вместе. Он перебрался в Гондурас, и открыл текстильную фабрику. Она
могла бы связаться с ним, если бы захотела.
Она взяла бракованные T.O.П. и спросила Эфраима, может ли она вернуть его в
мастерскую. Он согласился, даже не взглянув на него.
В зале она встретила Йони, выходящую из лифта.
– Что это? – Йони указала на образец.
– Это «Маргарет» с прошлого года. Посмотри на подол.
Йони вздохнула.
– Менеджеры цеха. – Она закатила глаза. Всем были известны проблемы, с которыми
сталкивалась менеджеры по производству. – Всегда хотят получить одобрение заранее.
Роберто отправил T.O.П, прежде чем оставить его отвисеться. Я его чуть не убила. –
Поймав недоуменный взгляд Лоры, Йони пояснила. – Круглые юбки нужно развешивать
на двадцать четыре часа до упаковки, или получится такая хрень. Нам пришлось
распаковать их всех и восстановить реплики.
Это похоже на то, что Джереми сделал в прошлую субботу вечером, потому что юбки
были сделаны на день раньше, а это означает, что T.O.П.сошел с линянии в идеальном
состоянии, а вот отвисеться не успел.
– Почему ты улыбаешься? – спросила Йони, прерывая ход мысли Лоры.
– Ничего. Прости. Мне нужно идти.
Йони указал на образец.
– А это ты куда потащила?
– Украду его на вечеринку. Я просто собираюсь подправить подол. Пожалуйста, не
говори никому.
Йони улыбнулась и похлопала ее по плечу.
– Ты должна прочитать контракт. В нем есть хорошее пособие на одежду.
