Разве он не знал, что он должен быть совершенным? Нет, не идеальным, но

несовершенства должны были быть очаровательными и восхитительными, а не такими.

Не мокрый кашель и перхоть, сыпь и красные глаза. Его недостатки должны быть больше

похожи на его передний левый зуб, который слегка перекрывал правый, но был

совершенно белым и ровным, как и все остальные. Они должны дополнять совершенство,

подобно тому, как он двигался и ходил, как будто создавал свой собственный ветер. Не

так. Не с движениями, которые причиняют боль. Не отхаркивающим кашлем в попытках

прочистить горло и царапинами на коже.

– Андре хотел что–то взять из кладовки, – сказала она, и он прекратил писать, затем

продолжил. – Я знаю, что ты сказал, чтобы я никому ничего не давал без твоего ведома.

– Дайте ему все, что захочет. – И все. Она стала рабой капризов Андре в пяти словах.

– И он хочет восстановить линию из матового джерси для Federated.

– Поручи это Тони.

Три слова, и Андре получил еще больше власти над отделом по производству лекал. Она

даже не хотела спрашивать о зеленой сарже для «Дельфы», а то еще три слова Джереми

сделал бы Андре генеральным директором.

Он заполнил две страницы адвокатских записей и подсунул их вместе с набросками и

ремарками под стекло.

– Спасибо, – сказал Тинто, прежде чем он повернулся к Джереми. – Я вытащу тебя от

сюда. Адвокат не глядя передал Лоре желтую бумажку. – Тебе нужен пропуск в метро?

Лора посмотрела на Тинто, значит, домой она будет добираться одна. Так было даже

лучше, ей не придется разговаривать по дороге домой

– Нет, у меня есть.

– Никому не говори, что он болен, слышишь?

Лора посмотрела на Джереми, сгорбившегося за маленькой стойкой пытаясь, справится с

кашлем. Стекло между ними добавило еще больше желтизны его коже.

– Да. – Прошептала она и отвернулась. В окошко позади них постучали. Джереми

поднял ладонь к стеклу. Его глаза так и кричали о болезни. Она подошла к нему, ожидая,

пока он заговорит, но его губы сжались. Он разговаривает с ней рукой, прижатой к стеклу.

На мгновение она подумала, надеясь, что она его не так поняла, а затем коснулась его

пальцев, прижимая ладонь к теплой части перегородки.

Он произнес:

– Спасибо. – И она неохотно отодвинула руку, уходя.

– Всегда, пожалуйста.

Этого было не достаточно.

Глава 14

Лоре удалось прочесть записки Джереми только в автобусе. Это были подробные

инструкции по исправлению недочетов, открывшихся в ходе примерки, и рекомендации к

показу. Он доверял ей корректировку основных швов, но стиль и длина были его

прерогативой. Он убрал карманы, добавил петли пояса, удлинил швы, и поручил ей

отгладить воротнички либо приподнятыми, либо классически опущенными. Даже

написал напоминалку о том, чтобы куртка во время показа была расстегнута, чтобы

фотографы увидели пуговицы на рубашке. Набросал скетчи с ремарками: «Хвост

рубашки должен быть больше» или «Юбки должны быть или на шесть дюймов выше

колена или на восемь дюймов ниже. Не больше, не меньше». И, наконец, заметка об

«Аманде», сделанная усталым сбывающимся подчерком, больше напоминающем

нечитаемые каракули: «Вязание крючком утверждено. Открытый вырез на спине

одобрен».

Все дорогу до 49–ой она мысленно купалась скрытых похвалах от Джереми. На 49–ой

женский голос вывел Лору из приятного ощущения сладких фантазий где ей было

объявлено, что двери закрыты. Женщина–машинист извинилась за неудобства и

объяснила причину, но из–за плохого динамика ничего нельзя было разобрать. Или она

говорила не по–английски. Несколько пассажиров бросились к дверям, открывать их

механически, используя зонта и сумки. Другие смотрели друг на друга как бы спрашивая:

«Что она сказала?» Уповая на веру в лучшее некоторые стали выходить в кое–как

открытые двери, большинство по этой же причине осталось. Лора слишком удобно

устроилась у окошка, чтобы куда–либо двигаться. С любовью смотря на исчирканный

листок в руках, она задавалась мыслью, кому могло в голову придти, что человек, так

увлеченный своим делом, потративший на его большую часть своей жизни, может убить

женщину от которое зависело бедующее компании. Что еще более важно, как могла так

подумать полиция? Что это за доказательства, о которых никто не знал? Это не может

быть пропавший T.O.P. Или они просто не представляют, что он за человек? Причин

было слишком много, а времени мало, большую часть его отнимал показ, и это

расстраивало.

Поезд замедлился на 42–й, но не остановился. К тому времени, когда они добрались до

34–й улицы, пассажиры, уже не ожидали остановок, просто утыкались вновь в свои

газеты или стиснув зубы ворчали, прижавшись лицом к окнам, смотря в неизменный

черный пейзаж тоннеля. Наконец, на станции Юнион, поезд остановился, и двери

распахнулись. Лора вышла с разгневанным потоком и продолжила свой путь по городу.

Когда она вышла на Лексингтон, толпа стала еще больше. Заграждения перекрывали

движение, и пешеходы были отодвинуты на тротуары, что создавало еще большую

пробку. Это было похоже на толкучку на Новый год на Таймс–сквер. Вертолеты булькали

над головой, а по обочинам выстроились новостные фургоны. Акико Камичура стояла

посреди улицы в платье Лиз Клэйборн и с микрофон в форме багета. Когда журналистка

подняла руку показывая на толпу, та взревела, ведь они попали в выпуск новостей.

Большой красный кабриолет Mercedes с закрытой крышей поехал за катафалком. Лора

вытянула шею, чтобы посмотреть, кто это был, и, конечно же, за рулем сидел Шелдон.

Очевидно, если ты сам ведешь машину, следующую за катафалком это, не слишком

коробит память усопшей. Ему наверно, не слишком грустно, если он сам за рулем. Глупая

и нелепая мысль стала кружится в голове у Лоры. Она заметила платок, или кого–то еще

в машине, поглаживающей его спину, но ее толкнули на три фута и Лора потеряли его из

виду.

Мужчины и женщины в зимней одежде постоянно задевали Лору своими сумками,

пальто и сапогами. Не было никакого шествия с песнопениями или плакатами. Одна

сплошная давка, создающая хаос. Ворота и улица, ведущая от парка Греймерси, были

заблокированы, и она оказалась посреди «культурной» пробки. Задача уэто пробки была

одна: оторвать людей от работы.

Стюдолжен был быть где–то здесь. Собирать факты и впечатления для своей колонки в

Cull Chah Busted New-York. Этакой смеси острого ума и эрудированности. Лора поискала

его взглядом, но толпа была слишком плотной. Пока картеж лимузинов медленно

проплывал мимо, Лора почувствовала необычайный прилив сил. Ведь убийца скорей

всего, будет там, притворяясь, что скорбит, и она его обнаружит, расколет, и этот кошмар

закончится. Спуск в метро, идущего в сторону Квинса остался позади, и она принялась

расталкивать толпу, чтобы добраться до него. Но не успела она и двух шагов сделать, как

двое полицейских растянули заградительную ленту через перила, закрыв станцию.

Как женщина, пойманная в огненную ловушку, Лора пробилась сквозь толпу. Она

подползла под синимфургоном и выскочила прямо на центр улицы под колеса мчащегося

лимузина.

Толпа, видя, как кто–то ворвался в зону полицейских и журналистов, разразилась диким

восхищением. Толпе хватило секунды, чтобы разразиться бурными овациями смельчаку

и начать скандировать: «Иди! Идти! Иди!». А Лора просто перебегала улицу не обращая

внимание на правила и неравенство дохода. Через минуту девушка оказалась окружена

полицейскими. Она застыла, и ее разум прояснился: «Что, я, черт возьми, делаю?». Она