Лора пожала плечами. Ей было стыдно, что она действительно не знала.

– Гроссбухи, я думаю. Я имею в виду, он – муж Грейси, поэтому, думаю, он унаследовал

их. У нас сейчас начальника вообще как будто нет, но есть показ, на который всем

наплевать. Честно говоря, никто бы не обратил ни какого внимание, на его появление, не

будь он таким мудаком.– Сказала Лора, глядя в окно машины.

– Когда показ? – Поинтересовался Тинто.

– В пятницу вечером. Осталась неделя.

Тинто присвистнул, как будто понял, насколько серьезно. Последний показ на «Неделе

моды в Нью–Йорке» был самым ожидаемым. Туда собирались только ВИП–персоны, и в

этом году она проходила в Центральном парке. Парк был покрыт самым большим

навесом с подогревом, когда–либо построенным. Вокруг него стояли навесы и тенты

поменьше для небольших шоу. WWD и CFDA назвали его «Городом моды», но все в

бизнесе назвали его «Гламурным Гетто».

– Ты не рассказывала ему о Т.О.Р.? – спросил Тинто.

– Нет.

– И с ним до сих пор все в порядке?

– Да. Подол идеален. Как будто Джереми делал его сам. – Сказала Лора с долей

сожаления, поскольку именно идеальное шитье засадило босса за решетку.

– Но, Лора, они скажут, что он ничего не делал. Если мы не найдем образец с

испорченным подолом, это будет означать, что Джереми на фабрику не ездил.

– Я даже не знаю, где еще искать, – сказала она.

Тинто задумался на минут десять, и девушка молча уставилась в окно.

– Полиция больше не заезжала в офис, – сказал Тинто.

– Нет, со вторника.

– Я знаю. Я говорил о факте. Они достали его волокнам с полосатого отреза, времени

смерти и отсутствии алиби. Еще они обнаружили отпечатки на измельчителе.

– Но это его измельчитель, – сказала она.

– Я так и сказал.

– Думаешь, Шелдон подкупил полицейских?

– Лора, это же не кино. – И извиняющее добавил. – Они не думают, что это что–то

значит. Они получили доказательства, над которыми работают.

– Что ж, Шелдон не согласен.

– Может быть и так. Может быть, он хочет приватизировать модный бизнес. Ты знала,

что его папа был портным. Знаешь, ручные трикотажные рождественские свитера из

Гонконга. С колокольчиками и прочей хренью.

– Массовое производство.

Тинто помрачнел.

– В его компании работало семьдесят человек в Нью–Йорке, и Бог знает, сколько в

Коулуне. Он дал своим детям шанс на хорошую жизнь. Они по–прежнему открыты,

поэтому, что люди где–то еще их носят. А родители Джей Джея делали школьную форму

и десятидолларовые блузки «Кьюана». Ему повезло. Но так везет не каждому.

– Я лучше буду работать в МакДональдсе.

– Возможно, скоро будешь. С таким–то отношением.

Она приняла извинения, но в груди поселилась обида, которую попыталась унять,

перебирая свой полосатый шарф, чувствуя царапающий лейбл Tollridge&Cherry. Руби,

вытащил его из–под стойки в один прекрасный день, когда Лора оказалась не готовой к

холоду декабрьской ночи. Она его сохранила. Такое случалось постоянно. Некоторый

модельеры одалживали образцы друзьям на какой–нибудь экстренный случай, и когда

друг спрашивал, когда вернуть его обратно, то модельер просто отмахивался рукой. Мол:

«От него отказались» или «Он уже поставлен на поток», и друг носил образец, пока не

находил его в своем шкафу спустя годы, и не начинал вспоминать, откуда он у него.

В случае с домами готовой одежды, такими как у Джереми, образцы всегда

возвращались. Всегда. Потому что компания заплатила за эти образцы, и, вероятно,

подкладка стоила пятьдесят долларов заметр. Таким образом, вы не могла просто

накинуть вещь на плечи друга по дороге в клуб. А если вы это сделали, то постарались бы

держать его подальше от горящих сигарет и фруктовых напитков.

Она задавалась вопросом, должна ли она устроиться на работу в T & C в качестве

технического дизайнера. Пойти на компромисс со своей совестью? Как ей променять

дедлайны подиумных показов в оркестровой яме Центрального парка на 24 каталога в

год? Как контролировать пошив по почте где–нибудь Китае? Или Пакистане? Или

Турции? Если она не могла сесть за швейную машинку и сшить вещь сама, чтобы

посмотреть, все ли правильно, как ей тогда делать свою работу?

Она чувствовала, что не востребована, чувствовала жалость Тинто в его голосе, и это

было не правильно. Лора боялась упустить шанс осуществить свою мечту. Необходимость

выбора ее раздражала.

Тинто, казалось, увидев нарисованное облако раздражения над её головой, сказал:

– Джереми говорил об открытии линии бюджетной одежды. Поэтому не сгущай краски.

Хорошо?

– В смысле бюджетная одежда? – спросила она, пытаясь не произносить слово

«дешевая».

– Не дорогая. Достаточно не дорогая, чтобы удержать компанию на плаву.

– Что–то типа Target или H&M?

– Не совсем.

– Тогда что?

– Хватит времени, спросишь у него сама, – сказал он, когда они пересекли мост к острову

Рикерс, – но, боюсь, что его не будет.

– Вчера Андре поднимала эту тему? – Она была, честно сказать, ошеломлена, хотя Андре

опередили на четыре или пять рекламных пластов.

– Вчера меня не было, поэтому я не знаю.

Машина проехала мимо первого поста охраны и медленно продолжила движения по

направлению к основному в ходу в Рикерс.

Джереми выглядел просто ужасно. На него было страшно смотреть, что произошло за

последние два дня. Его зеленые глаза были пусты, и казалось, ни чего не выражали. Лицо

было бледным, щеки пожелтели. Он был похож на восковую статую, а, когда заговорил,

голос вошел на кашель и хрипы.

– Что случилось? – воскликнула Лора.

Он отмахнулся.

– Покажи мне результаты.

Пока она доставала iPad, ворвался Тинто:

–У вас есть пять минут, Джей Джей. У нас слушание, надо подготовиться.

– Это то, за что я плачу тебе, – прохрипел Джереми, разглядывая фотографии.

Лора пролистывала фото. Глаза Джереми быстро пробегали по экрану. Но он ничего не

говорил. Она посмотрела на него. С того момента, как они с Тинто сюда пришли он

выглядел хуже и хуже.

– Тебя отправляли к врачу? – спросила она.

Он не ответил.

– Они знают, что ты болен? Джереми, пожалуйста, что происходит?

– Лора, – сказал он сквозь зубы, покачиваясь, чтобы остановить начинающийся кашель.

На лице промелькнуло раздражение на начинающийся приступ, который отнимает у него

время, которое он мог посвятить работе. Лора почувствовала себя виноватой. Он ударил

ладонью по столу, словно требуя немедленного успокоения от его легких, и, как ни

странно, они его послушали.

– Увеличь, – прошептал он, глядя ей в глаза. – Я хочу рассмотреть «Аманду».

Она отвернулась и отвела взгляд. Смотреть на него было больно. Она предпочла

взглянуть на Ноэ, чья улыбка освещала верхнюю часть фотографии. Джереми прокрутил

фото пальцами назад, вперед, вперед, назад, назад.

– Хорошо, покажи мне остальное, – сказал он. Она пролистала остальные модели с

примерки. Она видела его реакцию, но не могла понять, на что он смотрит. Затем он

кивнул и провел пальцем по горлу. Закончили.

С собой у него был тупой карандаш и небольшой разрешенный блокнот, который она

вначале не заметила, куда он и начал что–то быстро строчить.

– Что делает Кармелла? – спросил он, перечитывая строчку.

– Она участвовала в примерке.

– Она была сосредоточена?

– На процентов семьдесят. Она нужна тебе?

– Присмотри за ней ради меня.

Последние слова как будто ослабили что–то в нем, и, он разразился тяжелым, влажным

кашлем. Девушка села на место. Он почесал макушку. Она никогда раньше не замечала,

что у него появляется залысина, которая сейчас покраснела и шелушилась.