Линейный корабль «Ретвизан»

Так как английские чиновники не были в состоянии проверять обоснованность требований русских капитанов, то последние, как казалось вице-адмиралу Ханыкову, могли использовать такие требования для собственного обогащения. Чичагов же считал, что русские капитаны безупречны. Ханыков же в порядке перестраховки известил английских чиновников, на которых было возложено удовлетворение требований русских, ничего не выдавать по требованиям наших моряков без одобрения самого Ханыкова. В частности, это касалось требований о выдаче денежных ссуд. По словам П.M. Чичагова, «все капитаны безмолвно перенесли это оскорбление: один Павел Васильевич счел долгом чести написать Ханыкову письмо, в котором он между прочим говорит, что, считая для себя бесчестием служить под его начальством, он постарается, елико будет возможно, довести черту, столь позорящую русский флот, до сведения правительства и тем отомстить за оскорбление, ему нанесенное… Ханыков ничего не ответил на это письмо, но никогда и не забывал его»[27].

Находясь в Англии, Павел Васильевич еще больше освоился с нравами и обычаями этой страны. Как известно, именно из Англии начинается история масонства – и Чичагов приобщился к масонству. Его привлекала одна из добродетелей общества вольных каменщиков – работа на пользу общества, тогда как масонские просветительские взгляды были ему чужды. При всем этом Павел Васильевич пламенно любил Россию и служил ей усердно и бескорыстно.

Опыт, накопленный им за время службы на флоте и знакомства с постановкой морского дела в Англии, позволил капитану Чичагову перестроить порядки на собственном корабле «на английский лад», сделав этот корабль одним из лучших во флоте. Это, к сожалению, имело и отрицательные для Павла Васильевича последствия: заметно возросло число его завистников и недоброжелателей, считавших молодого Чичагова «англоманом», раболепствующим перед всем иностранным.

Но злопыхательство недругов не смущало Павла Васильевича, привыкшего говорить правду в глаза и решительно выступать за использование прогрессивного иностранного опыта для борьбы против невежества, неуважительного отношения к младшим по чину, казнокрадства, взяточничества, бюрократизма и рутинерства на флоте.

В 1795 году Павел Чичагов начал командовать линейным кораблем «Ретвизан»[28], который крейсировал у берегов Англии и пострадал во время совместных англо-русских военных действий против французов. В соответствии с договоренностями между союзными странами он получил от своего начальника вице-адмирала Петра Васильевича Ханыкова «приказание ввести корабль в Чатэмский док, обшить его медью и устроить совершенно на английский образец». В течение долгих месяцев Павел имел возможность наблюдать за работами в доках. Искренне восхищаясь накопленным англичанами морским опытом, их порядками и профессионализмом, он признавался относившемуся к нему с большой симпатией С.Р. Воронцову: «…Имею пред глазами ежедневное производство работ, касательно кораблестроения, и деятельно уже более еще, нежели умозрительно вижу, сколь далеко находимся мы со флотом своим от подобия исправного флота…»[29]

Его страстная заинтересованность в пополнении знаний, желание вникать во все профессиональные детали не могли не вызвать интереса и уважения управляющего доками Чарльза Проби[30], который стал приглашать к себе в дом задержавшегося в Чатэме почти на год симпатичного и умного русского. П.В. Чичагов вспоминал: «…Я нанял квартиру в городе, сколь было возможно, поближе к эллингу, и явился к начальнику порта… Это был флотский капитан, свыше 80-ти лет, по имени Проби… Он был вдов уже с давнего времени, и семейство его состояло из двух сыновей, находившихся в отсутствии, и из четырех дочерей, их коих только две были замужем. Общество их было приятно, благодаря царившему в нем тону довольства. Девицы были музыкантши, младшая дочь более другой. Так как я очень любил музыку, то гармония послужила к нашему сближению, и я нашел так много соотношений между чувствами и склонностями этой девицы с моими, что с каждым днем более и более привязывался к ней… Наконец, несмотря на все мое предубеждение против женитьбы, я почувствовал действительно, что мне весьма трудно будет расстаться с мисс Елизаветой Проби; я думал даже, что без нее не буду счастлив…»[31]

Но предложение руки и сердца, сделанное Павлом Васильевичем перед самым отъездом в Россию и с радостью встреченное мисс Проби, вызвало отказ ее отца, который, признавая достоинства русского моряка, не дал согласия на этот брак, так как категорически возражал против перехода дочери в православную веру. Вопреки обстоятельствам, молодые люди поклялись друг другу в любви и преданности и продолжали обмениваться письмами. «До глубины души огорченный Павел Васильевич возвратился в Россию, унося с собой неизгладимое воспоминание о своей по-настоящему первой (и последней) любви и отрадную надежду на осуществление заветной мечты быть ее супругом»[32].

После смерти Екатерины II в 1796 году взошедший на трон ее сын Павел I, всю жизнь ненавидевший и боявшийся ее, постарался перечеркнуть все установления матери. Служебное положение Чичаговых изменилось после вступления на престол нового императора. Павел Чичагов, известный как сторонник глубоких реформ, искренний и остроумный человек, чуждый политеса, нажил себе немало врагов в окружении Павла. Многие из приближенных императора, в том числе уже упоминавшийся ранее Александр Шишков, а также граф Григорий Кушелев, бывший когда-то мичманом у отца Чичагова, а при императоре Павле поставленный им во главе флота, Николай Мордвинов и некоторые другие невзлюбили Павла Васильевича за резкий характер и стремление к реформам на флоте.

Но вступление на престол Павла I не сразу затронуло судьбу П.В. Чичагова.

13 (24) ноября 1796 года его произвели в капитаны бригадирского ранга.

Летом 1797 года, когда император возглавил масштабные маневры флота под Красной Горкой, Павел Чичагов командовал кораблем «Ростислав», который оказался одним из лучших. Император приказал наградить его командира шпагой с орденом Святой Анны III степени на эфесе.

Однако начатая Павлом I кампания по изгнанию тех, кто верой и правдой служил императрице Екатерине, затронула и Чичаговых. Император Павел и в особенности его фаворит Г. Г. Кушелев пользовались любым поводом, чтобы отстранить Василия Яковлевича и его сыновей от государственной службы, обращаясь с ними в оскорбительной и унижающей их достоинство форме, а порой прибегая к прямой клевете, чтобы очернить их репутацию.

Началось все с недоразумения. Брат Павла Василий, бывший капитаном 2-го ранга и имевший чин подполковника, получил грамоту императора на орден, в которой он был титулован полковником. Однако конверт, в котором был отправлен приказ о производстве в новое звание, был адресован Василию как подполковнику. Василий написал Кушелеву, чтобы узнать, как должен он это понимать и считать ли ему себя произведенным в чин полковника. И получил на это ответ: «Конечно нет, ибо Вы должны видеть, что на конверте Вы означены подполковником»[33].

14 (25) сентября 1797 года старый адмирал был уволен со службы и выслан из Санкт-Петербурга на безвыездное жительство в его деревню в Могилевской губернии.

Вслед за отцом в отставку с флотской службы решили выйти сыновья Павел, Василий и, позднее, Петр. Когда Василий Яковлевич узнал о намерении своих сыновей уйти в отставку, он высказался против такого шага, сказав при этом, что «честный человек должен служить и приносить пользу своему Отечеству, какие бы тяжелые времена ни приходилось переживать Родине»[34].