.

Ядерное оружие — «простое» и водородное — было уже создано. На нашей ракете Р-5 было впервые совмещено его фантастическое могущество со скоростью достижения цели. Но США пока оставались вне пределов досягаемости нашей «пятерки». «Семерка» должна была лишить США неуязвимости.

Распределяя ответственность между своими заместителями, Королев договорился с Воскресенским и со мной о предстоящей работе по подготовке на полигоне к первому пуску «семерки». Он предложил мне взять на себя руководство подготовкой и испытаниями ракеты на технической позиции, в том числе и подготовкой всего испытательного оборудования. Воскресенский должен был сосредоточиться на самом отсталом, но и самом ответственном участке — подготовке всего, что требуется для старта.

Абрамов, курировавший работы Бармина по сооружению стартовой системы, получил задание форсировать все монтажно-строительные работы для ввода в строй необычного пускового сооружения.

До нас на новом полигоне длительное время находился Евгений Васильевич Шабаров, бывший в то время помощником Главного конструктора по испытаниям. Вернувшись из командировки, он на совещании у Королева обстоятельно изложил состояние дел. Поэтому мы были информированы о порядках на новом месте нашего обитания.

Хочу отметить, что в таких щепетильных вопросах, как распределение ответственности и наилучшая расстановка специалистов по всему фронту работ, Королев отнюдь не придерживался принципа иметь везде только «своих» людей. Если он замечал у смежников выдающегося и приглянувшегося ему по человеческим качествам специалиста, тo стремился договориться о поручении тому ответственного участка работы.

В феврале 1957 года мы впервые собрались не в обжитом Капустином Яре, а в пустыне Казахстана. Из Внуково мы вылетели рано утром на полугрузовом Ил-14. Лететь предстояло долго, с промежуточной посадкой для дозаправки в Уральске. Аэродром полигона еще не был подготовлен для приема транспортных самолетов типа «Ил», и нам предстояла конечная посадка в районном центре Джусалы, аэропорт которого обслуживал линию Москва — Ташкент.

Через четыре часа утомительного полета мы с удовольствием вышли размяться и погулять в Уральске. К своему удивлению, обнаружили в невзрачном, барачной архитектуры здании аэропорта буфет с богатым ассортиментом горячих блюд. Воскресенский, считавшийся в наших кругах не только ценителем хороших вин, но и тонким гурманом, заявил, что таких замечательных языков с картофельным пюре и такой густой сметаны он не помнит с давних времен. Я предложил не упускать случая и на обратном пути тоже совершить посадку в Уральске. На что последовало злое замечание: «А будет ли еще этот обратный путь?»

Пока у нашего летного отряда не появились самолеты типа Ил-18 и Ан-12, мы летали с посадками в Уральске. В обязательную традицию вошли завтраки из языков с картофельным гарниром и стакан густейшей холодной сметаны. Такую изумительно вкусную сметану, пошутил кто-то, можно готовить только из верблюжьего молока!

Ничего похожего на сервис Уральска в Джусалах не было. Не помню уж, сколько часов мы там промаялись, пока не устроились в поезд Ташкент — Москва. Вышли на бывшем полустанке, а теперь — оживленной станции Тюратам.

Первое впечатление — грусть и тоска от вида облупленных мазанок и грязных улочек пристанционного поселка. Но сразу же за этим первым неприглядным пейзажем открывалась панорама с характерными признаками великой стройки. Было раннее утро, солнце пригревало, несмотря на февраль, по-весеннему. Нас встречал Михаил Вавилович Сухопалько, начальник экспедиции, который обязан был заботиться обо всех прилетающих и приезжающих. В его обязанности входило все: от обеспечения продуктами питания до транспорта, поселения, общепита, заботы о строительстве на нашей второй площадке домиков для главных конструкторов и бараков для всех остальных.

Для начала поехали в будущий город, который тогда официально назывался «десятая площадка». Вообще строители, которые в те времена были здесь настоящими хозяевами, все объекты называли «площадка номер такая-то».

Так, стартовая позиция именовалась «площадка № 1». Находившаяся в полутора километрах от старта техническая позиция соответственно называлась «площадка № 2». Этой второй площадке предстояло стать в будущем благоустроенным гостиничным поселком для всех специалистов — участников испытаний. С зарождением полигона очень скоро сложился и свой полигонный сленг — терминология, стремящаяся к сокращению длиннот и упрощению некоторых стандартных оборотов речи, часто употребляемых в обиходе. Так, вместо «десятая площадка» большинство и сейчас говорит «десятка», вместо «вторая площадка» — «двойка», вместо «техническая позиция» — «техничка» или просто ТП. (Со временем в официальной переписке термин «позиция» был заменен на «комплекс», так что ныне вместо ТП употребляют ТК). Но никто не говорил СП вместо «стартовая позиция». Иногда ее называли по аналогии с остальными «единичкой». Большинство слово «позиция» опускали, а вот аббревиатура СП прочно закрепилась за Сергеем Павловичем Королевым.

Военные специалисты, уже давно прибывшие на полигон, жили на десятой площадке — будущем городе Ленинске, на берегу реки Сырдарьи. Расстояние между «десяткой» и «двойкой» — более двадцати километров. В последующем военные проектировщики и строители соблюдали для всех ракетных комплексов на полигоне принцип разнесения стартовой и технической позиций примерно на один-два километра. Гостиницы, коттеджи для гражданских специалистов-смежников, казармы для солдат и общежития для несемейных офицеров приданной ракетному комплексу воинской части строились в полукилометре от монтажно-испытательного корпуса — МИКа. При этом для нашей «семерки» и будущих ракет Челомея и Янгеля соблюдалось правило: уходить подальше от будущего города Ленинска и железной дороги Москва — Ташкент.

Действовал принцип «береженого Бог бережет». Тысячи пусков разнокалиберных ракет за последние 35 лет с многочисленных стартовых площадок полигона ни разу не создали опасности для жителей города.

На десятой площадке размещался штаб полигона, расчетное бюро, службы тыла различных воинских частей и управление строительством. Пока все помещались в зданиях барачного типа. Но уже полным ходом строились многоэтажный госпиталь, современные здания для будущего штаба и всех его служб, трехэтажный универмаг и многочисленные двухэтажные кирпичные жилые дома.

Со станции мы отправились к начальнику полигона генерал-лейтенанту А.И. Нестеренко. Он принял нас очень радушно и представил хорошо знакомых по Капустину Яру своих заместителей: по опытно-испытательной работе — инженер-полковника А.И. Носова, по научно-исследовательским работам — инженер-полковника А.А. Васильева. Здесь же мы познакомились с уже «пропылившимися», как они объяснили, выпускниками Артиллерийской академии имени Ф.Э. Дзержинского инженер-подполковником Е.И. Осташевым, старшим братом нашего телеметриста и испытателя Аркадия Осташева, и инженер-майором А.С. Кирилловым. Евгений Осташев был назначен начальником первого управления, ведавшего нашей тематикой, а Анатолий Кириллов — начальником отдела по испытаниям и подготовке ракеты.

И Осташев, и Кириллов окончили военную академию после четырех военных лет. Кириллов командовал артиллерийской батареей до конца войны в Европе, а затем участвовал в войне на Дальнем Востоке — в разгроме японской Квантунской армии. Орденские планки на груди Носова, Осташева и Кириллова говорили сами за себя. Даже склонный по отношению к военным на покровительственно-задиристое поведение Воскресенский вел разговор в уважительно-корректном тоне.

Нестеренко пожаловался, что строители отстают от графика сдачи МИКа под монтаж всего оборудования. Но главный зал готов к приему ракеты. Самое ценное приобретение МИКа — кран, изготовленный по особому заказу, с такой точной микроподачей, какой не было ни у кого в отечественной промышленности. Теперь можно вести сборку ракеты с точностью до миллиметров. «Остальное сами увидите. Живем пока трудно. Но для главных и их основного персонала на второй площадке целый пассажирский состав со всеми удобствами, кроме, извините, ватерклозетов. Это уж, как хотите, но на свежем воздухе. Через месяц, не более, будут готовы отдельные домики для главных, а для остальных — гостиницы-бараки».