Отправленное около двух часов назад.

Натягивая джинсы, Дерек даже набирает его, удерживая мобильник плечом. И разумеется, нарывается на «абонент не абонент».

Стайлзово «он ходит во сне» заставляет поморщиться и, прежде чем сорваться на улицу, схватить вместо излюбленной куртки болтающуюся без дела в шкафу черную толстовку.

Не дождавшись, пока там оклемается подвисший подъемник, сбегает вниз, перепрыгивая через целый десяток ступенек разом, и с тоской думает о том, что лучше бы эти двое по-прежнему доставали его нелепыми подкатами и прорвой сообщений.

На «Хей, волче, затусим вечером? Мое горло, части твоего тела?» глаза закатывать проще, чем на Скоттово «Нужна помощь. Лес обработали химикатами. Кора не может уловить запах».

***

– Я просто спустился вниз – ну там, знаешь, попить и сточить что-нибудь – вернулся в комнату, а его уже нет. И как в фильмах, – Стайлз машет руками и, поджав губы, качает короткостриженой головой, – пустая кровать и распахнутое окно. И никаких следов.

Дерек осматривается по сторонам, головой крутит как самая настоящая поисковая овчарка, но Стилински никогда в жизни не хватит духу сказать ему об этом. Да и не больно-то хочется ему сейчас шутить. Накинутый на голову капюшон толстовки насквозь мокрый, ноги в кедах начали мерзнуть. И он даже думать боится о том, что может случиться с лунатиком, вздумавшим прогуляться ночью босиком.

Ночью, да еще и в сторону леса. Леса, в котором уже очень давно не живет никаких волков. Только оборотни обретаются поблизости. Стайлз надеется, что лишь свои и никаких пришлых. Оказывается, ему не очень-то и хочется остаться единственным ребенком в и без того неполной, уже покалеченной болезнью семье.

До ужаса не хочется… Сглатывает вместе с комом в горле и свои мысли и нагоняет ушедшего вперед Хейла.

Стайлз долго пялится в его обтянутую темной тканью широкую спину, прежде чем заговорить:

– Я сначала подумал, что он у тебя, знаешь. Ну, решил попробовать еще раз.

Хейл останавливается, но не спешит оборачиваться на голос. Последнее, что нужно сейчас пребывающему в черт-те каком состоянии Стилински, – это его комментарии или неверяще нахмуренная морда.

– А сейчас я бы многое отдал за то, чтобы он действительно оказался у тебя. Или, чем черт не шутит, даже под тобой. – Звучит настолько убито, что Хейл его даже не обрывает. Молча слушает и продолжает сканировать окружающее пространство своими глазами, почти лазерами, мысленно прикидывая, куда бы еще мог отправиться шебутной подросток. – Мы вроде как всегда вместе были. Знаешь же, все эти шутки про яички и прочее… – Стайлз сбивается, слизывает замершие над губой дождевые капли и, скривившись, беспокойно сдергивает с головы абсолютно бесполезный капюшон. – А теперь я не чувствую себя целым. Когда мое левое яичко черт-те где.

Они бродят вдвоем вдоль лесополосы уже битых полчаса, но Дерек, как и Кора, не может взять след. Дерек упорно пытается, несмотря на дождь, поднявший весь этот химический кошмар в воздух.

Дерек тихо бесится.

Пахнет дождем и пестицидами. Пахнет хвоей, мельтешащим Стайлзом и волнением от мокрого с ног до головы, вернувшегося из школы Скотта.

Кора где-то поблизости. Айзек отправлен проверить подступы к лофту.

Эллисон и Лидия вернулись к Стилински. Стайлз старается не думать о том, как тряслись его пальцы, когда он вкладывал в тонкие пальцы Мартин ключи.

Стайлз сейчас вообще не думает. У Стайлза вроде как время принимать свои волшебные пилюли. Стайлз наотрез отказывается уходить.

– У меня пусто. – Скотт передергивает плечом и смотрит на Стилински так, словно виноват в чем-то. – Ни в школе. Ни рядом. Дождь слишком сильный.

Кора, чьи волосы собраны в непривычный небрежный хвост, согласно кивает:

– У меня тоже. Ни крови, ни пота, ни того, чем еще может пахнуть гипервозбудимый подросток.

– Это я тут гипервозбудимый подросток, – кисло шутит Стайлз. – Он вроде как гиперсаркастичный и придурочный.

– Да без разницы, здесь его нет. На поверхности – точно.

– О мой бог… – Стайлз сгибается напополам и, кажется, ловит нечто отдаленно напоминающее паническую атаку. Скотт тут же оказывается рядом с ним и утешающе сжимает ладонью тощее плечо. Взгляд, который Дерек посылает Коре, зверский вовсе не в переносном смысле.

– Ну что? – Хейл-младшая отводит свой и дергает плечом. – Что я сказала?

Они разделяются и сходятся на том же месте спустя еще пару часов, перед самым рассветом. К тому времени улов составляет разве что две бродячие собаки да один сомнительный мужик без определенного места жительства.

Сходятся там же и уже вчетвером медленно возвращаются к дому Стилински. Стайлз беспрестанно вертит в руках мобильник и все никак не соберется с духом для того, чтобы позвонить отцу. Стайлз все медлит, еще надеется на что-то.

Стайлз все медлит, хотя руки у него ходят ходуном, а губы посинели.

Стайлз единственный в этой разношерстной компашке, кто все еще мерзнет по-человечески.

– Давай уже, скажи ему. – Скотт оказывается самым нетерпеливым, и Стилински, вопреки обыкновению, смотрит не на лучшего друга, которого делит с братом, а на Дерека. Не то в поиске поддержки, не то для того, чтобы Хейл на него надавил и заставил нажать на нужные сенсорные кнопки.

– Просто позвони отцу, Стайлз.

Стайлз кивает, как игрушка на маятнике, и все крутит проклятый телефон, рискуя уронить его в одну из луж, по которым шлепает, даже не опуская взгляд.

– Я просто… Просто все думаю, а что, если Стюарт уже торчит дома? Мнет джойстик, жрет что-то из холодильника… Лежит на коленках Лидии? А я только зря…

– Стайлз. – Дерек почти уже было хватает размахивающего руками подростка за локоть, но в последний момент передумывает и просто сжимает пальцы в кулак. – Звони.

– А если…

– Стайлз, он прав. – Глаза Скотта поистине щенячьи. Огромные и блестящие в темноте. – Если хочешь, я сам могу…

– Ну уж нет! Ты уже звонил, спасибо! – Стайлз внезапно взрывается, отдергивает кулак с зажатым мобильником в сторону, и его болтовня становится все более и более осмысленной. – Ты уже звонил, ну! Когда нам было по двенадцать, а Стюарт тогда провалился в… Какие же мы идиоты, Маккол!

Стайлз тормозит вдруг, заталкивает мобильник в карман джинсов и, развернувшись на девяносто градусов, почти сразу же переходит на бег. Скотт, с чувством хлопнув себя по лбу, бросается следом.

Дерек лишь переглядывается с коротко пожавшей плечами Корой и делает то же, что и Скотт.

Догнать Стайлза не оказывается чем-то сложным.

Задыхающегося, путающегося в собственных ногах Стайлза, который указывает на припустившего вперед Скотта и, кажется, собирается сдохнуть.

– Останься с ним! – не глядя бросает Дерек сестре и сосредотачивается на мелькающей впереди спине Маккола.

На окраине спального района показывается покосившийся дом с выбитыми окнами. И просто убийственный запах птичьих перьев, крови и помета.

Дерек кривится и борется с желанием зажать нос.

– Здесь какой-то больной мужик жил! Лет десять назад! Разводил кур и прочую пернатую нечисть прямо в доме. По школе ходили слухи, что он их живьем и жрет, отплевывая перья. Ну мы как-то раз и решили притащить в школу пару перьев – заработать авторитет и все такое.

– И как, получилось?

– Конечно нет. Но уляпались мы тогда знатно. Мать меня на неделю заперла дома. Кто бы ни был этот больной птичник, звукоизоляция у него в доме что надо. Все стены войлоком оббиты.

Дерек перемахивает через покосившийся забор прямо за Скоттом и уже забегает на крыльцо, как Маккол останавливает его выкриком и кивком головы указывает на задний двор.

Хейлу же абсолютно плевать, с какой стороны вламываться на ничейную уже, заброшенную территорию.

Сжимает ручку и выдирает ее вместе с замком. Отбрасывает в грязь и рывком распахивает дверь. Внутри запах столь плотный, что, кажется, даже воздух от него становится мутным.