========== Часть 1 ==========

Стайлза ничего так не бесит, как его старший, мать-его-аж-на-две-с-половиной-минуты, брат.

Бесит! Бесит! Бесит!

Бесит дома, потому что в свои неполные семнадцать они вынуждены делить одну комнату; бесит в школе, потому что сидит чуть впереди и Стилински-младший вынужден пялиться на его уши и торчащие из-за них черные дужки очков; бесит на тренировках, потому что на лавочке запасных теперь толкается только Стайлз; бесит даже на стайных посиделках, потому что, блять, даже Скотт, чертов Скотт Маккол, у них общий.

Общий лучший друг. Охуеть как звучит, правда?

Равно как и на красотку Лидию, на эту прекрасную рыжеволосую богиню они дрочили вместе, будучи парочкой сколь безумно, столь же и неразделенно влюбленных придурков.

И это был ад кромешный – хотя бы потому, что, намереваясь передернуть в ванной, Стайлз вполне мог наткнуться на уже окончившего все свои мокрые дела брата, который ехидно скалился и демонстративно намывал руки.

Бесит!

Стайлз морщится и сжимает в пальцах чертову ручку так сильно, что слышит треск дешевого пластика. Ему хочется разломить ее, согнуть напополам, а еще одной, в отличие от треклятого запасливого братца, у него нет, так что… Так что ему остается только сверлить взглядом его затылок и надеяться на то, что паршивец слажает на английском.

Достоин он хоть какой-нибудь моральной компенсации, в конце концов?

И то, что утром он стащил чужую толстовку из шкафа, – не в счет.

Вообще ничего не в счет, ибо сейчас достаточным Стайлзу бы показался разве что начавшийся зомби-апокалипсис, во время которого крошку Стю знатно прихватят за зад.

Бесит… Как же бесит… Стайлз нараспев повторяет это в своей голове десятки раз и все-таки ломает многострадальную ручку.

На хруст пластика оборачивается добрая половина класса, включая Скотта, увлеченного переглядками с ненаглядной Эллисон, Айзека с Эрикой и, разумеется, я-ношу-дебильные-шапочки-Стюарта.

Всеобъемлющая срань, почему его вообще назвали Стюартом?! Почему только младшему Стилински «посчастливилось» стать обладателем старинного польского имени, произнеся которое можно вызвать неведомую потустороннюю хрень?

– Психуешь, мелкий? – шепотом спрашивает брат, обернувшись через плечо, и Стайлз делает страшные глаза в ответ. Корчится, беззвучно отвечает «Пожалуйста, сдохни немедленно» и утыкается в свою тетрадь, принимаясь разглядывать девственно-чистый разворот.

Еще бы, разумеется, ведь он был так занят, чтобы что-то конспектировать, был занят тем, что зверски грыз рукав не принадлежащей ему толстовки.

Потому что ногти на руках уже давно изъедены, а до ног – спасибо аддеролу – он еще не дошел.

Негромко клацнув о столешницу, аккурат на тетрадку приземляется ручка. Обыкновенная, с синей пастой и желтым колпачком.

Стайлз медленно поднимает голову и смотрит на брата исподлобья, а после, сохраняя каменное выражение на лице, прицельным щелчком отправляет ни в чем не повинную канцелярию на пол.

Склонившись, роется в собственной сумке и с видом победителя извлекает наполовину сточенный, облезлый и давно лишенный ластика на обратном конце карандаш.

– Идиот… – доносится до него негромкий шепоток спереди, и Стайлз, воровато оглянувшись и убедившись, что Финсток слишком занят справочником по экономике, быстро показывает средний палец и снова утыкается в тетрадь.

Он вполне мог бы смириться с мыслью, что не уникален и вообще не один такой гениальный в природе, но было еще кое-что… Кое-что, что буквально доводило его до белого каления последние пару месяцев, да и не его одного, если быть совсем уж честным.

Бесились они оба.

А все потому, что с детства им нравились одинаковые вещи.

Один лучший друг, первая любовь напополам и дурацкий, весь мозг Стайлзу сломавший, нездоровый интерес к Дереку Хейлу.

Но к сожалению – или к счастью, тут уж как посмотреть – новоиспеченный альфа обращал на него с братом внимания едва ли не меньше, чем на роторную электробритву, которую они по приколу подкинули ему в машину. Так и валяется под сиденьем демонстративно ненужная, равно как и сами Стилински.

***

Утро никогда не было его любимой частью дня, но на это Дерек не стал бы жаловаться. Во-первых, потому что априори ныть не привык, а во-вторых, любое утро, начавшееся не с пересчета отметин чужих когтей на собственной шкуре, уже заслуживает быть добрым. Даже если в ванную комнату не пробиться из-за застрявшей около зеркала Коры.

Даже если Питер уже оккупировал диван и под предлогом заботы о дражайших племянниках отказывается поднять свою задницу и вынести ее за пределы лофта.

Даже если брошенный рядом с кроватью мобильник призывно мигает, извещая о новом непрочитанном сообщении.

Даже если оно от… Дерек хмурит брови, свешивается с края, путаясь ногами в одеяле, и, прежде чем разблокировать экран, мысленно чертыхается, уповая на то, что мессагу скинул порядком раздражающий, упрямый Маккол, а не…

Как раз-таки тот самый, кто успел порядком подзаебать Дерека еще, пожалуй, полгода назад. Сначала своим неуемным любопытством и прямо-таки талантом совать тощую задницу куда не следует, а после и неумелыми попытками привлечь к себе внимание.

«Хей, хмурый волк. Как твое волчье утро? Загрыз кого?»

Дерек закатывает глаза и собирается бросить телефон на место, как тот оживает в его ладони.

«Эй, я же вижу, что ты прочитал!»

И тут же следом еще одно…

«Утро, злой волк! Поймал красную шапочку вчера ночью?»

Ни в чем не повинный смартфон летит даже дальше, чем через полкомнаты, и, к сожалению, не отрубается, продолжая высвечивать все новые и новые сообщения.

Дерек же демонстративно подрывается на ноги, раздраженно одергивая брючину пижамных штанов, и тащится в ванную напомнить Коре, что средняя школа в Бейкон Хиллс – не публичный дом и за отсутствие боевой раскраски ее явно не осудят.

А если и покосится кто – Дерек с удовольствием загрызет кого-нибудь. Кого-нибудь не в меру болтливого, покрытого чертовыми родинками или хитро сверкающего глазищами из-под толстой оправы очков.

Или сразу обоих к чертям собачьим.

Чего еще не мог понять молодой альфа – так это какого хрена сложившаяся ситуация так забавляла его многочисленную разрозненную стаю. Забавляла настолько, что, кажется, они даже начали делать ставки, кто из придурков Стилински первым расстегнет ремень на штанах Хейла.

Эрика болела за Стайлза, Айзек с осторожной кривоватой ухмылочкой ставил на Стюарта, а дядюшка Питер предлагал цапнуть сразу обоих и подождать, пока естественный отбор сделает свое дело.

Вот уж спасибо – весьма сомнительная перспектива приобрести еще двух чокнутых бет вдохновляла Дерека разве только на то, чтобы обзавестись петлей на вбитой в стену на манер турника трубе.

– Ни слова! – предупреждает он собравшегося было вставить едкий комментарий Питера и пару раз для острастки лупит ладонью по запертой двери ванной.

– Три минуты на то, чтобы выйти, или в школу потащишься пешком!

Дерек даже не дожидается ее ответа, сразу отходит и, прежде чем клацнуть чайником, поднимает многострадальный мобильный.

Считает до трех, сжав зубы, глядит на послушно откликнувшийся на прикосновение к кнопке разблокировки экран и едва удерживается от того, чтобы закатить глаза.

«Ты же знаешь, что я не отстану от тебя? И потом, ты же все равно читаешь сообщения?»

«Читаешь же?»

«Или это Кора?»

«Ах ты маленькая негодяйка, я все расскажу твоему брату!»

«А если это не Кора, тогда… ПИТЕР?!»

«Боже, Дерек, пошли меня куда-нибудь, чтобы прежде, чем слать свои эротические фото, я был уверен, что это именно ты?»

Хейл кривится и, закрывая диалог, переходит к следующему, решив великодушно ознакомиться с бредом и младшего Стилински. Чтобы, подвозя Кору, влепить по хорошему подзатыльнику им обоим.

«Или красная шапочка поймала тебя…»