Тот, во всяком случае, не закидывал его глупыми сообщениями, не подкидывал живых кроликов, которых Хейл был вынужден отвозить обратно в зоомагазин, и, упаси его дьявол, не спамил ссылками на интернет-распродажи изделий из кожи.
И если бы это делал только один из пары гиперактивных, шебутных придурков… О нет, с везением Дерека такое возможно разве что в случае трагической или не очень гибели одного из Стилински. Причем Хейл уверен, что кому-кому, а Стайлзу точно не светит откинуть копыта в глубокой старости – этот когда-нибудь раскроит себе череп, запутавшись в собственных ногах.
Что до его брата – так Стюарта точно подвесят за непомерно длинный и болтливый язык.
Рано или поздно.
И черт, Хейл надеется только, что не станет тем самым счастливчиком, зад которого нашпигует свинцом их отец, когда он загрызет обоих.
Прямо так, зубами.
И стоп! Он еще не настолько уверен и мысленно заменяет попахивающее пессимизмом «когда» на обнадеживающее «если».
Дерек медленно выдыхает через нос, откидывается на диванную спинку и тут же получает неосторожный тычок под ребра.
– Ох черт! Прости! Я не хотел! Правда! Чистейшая, Дерек! Это само собой вышло! Взаимодействие твоего бока и моей недостойной соприкосновения культяпки, я имею в виду! Дерек? Почему у тебя глаза красные?!
«Потому что ты заебал!» – едва не вырвалось, но Дерек не был бы Дереком, если бы утратил свой хваленый самоконтроль, и поэтому только кривится, плотнее смыкая челюсти, дышит через нос и демонстративно отворачивается от суетливо размахивающего руками Стайлза, который невесть когда успел подобраться к альфе под бок.
Его брату повезло меньше, потому что, вздумай тот плюхнуться на подлокотник по другую сторону от оборотня, тут же бы слетел на пол.
Потому что Дерека бесит, когда подростки портят его и без того долго не живущую, малочисленную мебель. Потому что следующей неосторожной заднице Дерек переломает руки к хренам, и плевать ему, оборотень попадется на горячем или нет.
Почти плевать, а может…
Сбивается с мысли.
Ощущает прикосновение к своему колену. Едва уловимое, словно без нажима ногтями водят. Едва-едва через плотный джинс, кокетливо, как мадам с явно вышедшим сроком годности пару недель назад, пытавшаяся цепануть его в баре.
Он даже пытается это игнорировать.
Секунды три.
Закатывает глаза. И одним цепким движением перехватывает тонкое, по сравнению с его собственным, запястье.
Переводит взгляд на перегнувшегося через стол Стюарта и выжидающе приподнимает брови.
– Что? Стайлзу можно прижиматься, а мне – нет? И потрогать нельзя? Несправедливо, волк.
– Эй! – тут же оживает Стилински-младший и от возмущения так активно машет руками, что умудряется заехать Дереку по переносице. И тут же замирает, затыкается на секунду и тараторит даже быстрее, чем в прошлый раз: – Прости! Прости, я не хотел! Эй, я не хотел же?! Дай посмотрю? Хочешь, подую? Дерек?! У тебя опять глаза… – Окончание фразы не договаривает, потому что, оставаясь верным себе, Хейл предпочитает игнорирование. Крайне активное игнорирование, в ходе которого поднимается с дивана, сгребает рюкзаки задравших его по самое не хочу мальчишек и вышвыривает их за дверь.
Останавливается, придерживая массивную створку, и ждет, сложив руки на широкой груди.
Под установившееся молчание и негромкий хруст диетических снеков Лидии, которая с интересом истинного естествоиспытателя наблюдает за парой придурочных Стилински: оторвут этим жукам лапки на этот раз или нет?
– Ладно, ладно… Считай, я все понял, – потирая курносый нос, ворчит Стайлз и без пререканий тащится на выход, оборачиваясь и подавая Скотту какие-то таинственные знаки, о назначении которых едва ли догадывается сам Маккол.
Стюарт только выдыхает и, дождавшись, когда его младший брат задумчиво поскребет короткими ногтями затылок и со вздохом потащится к древнему, но все еще со скрежетом работающему лифту, подваливает к Дереку.
Усмехается в ответ на выразительно поднятые брови и, покачнувшись на носках, делает еще полшага вперед.
Почти грудью к груди.
Тишина мертвая.
Стилински хмыкает сам себе, опускает ресницы и ловко извлекает из переднего кармана своих штанов блестящий прямоугольник.
Зажимает его между указательным и средним пальцами, медленно помахивает прямо перед носом альфы.
Действует даже хуже, чем красная тряпка на быка. Радужка волка, и без того алая, словно пожирает ставший черной точкой зрачок.
Дерек не просто в бешенстве, Дерек прикидывает, влезет ли в его багажник это наглое нескладное тело.
– Выметайся… – шипит на выдохе, почти не разжимая челюстей, чтобы ненароком не загрызть засранца, и Стюарт, театрально вздыхая, кивает и запихивает резинку обратно в карман. Только не в свой. В задний карман Дерека.
Подмигивает окаменевшему альфе, игриво шлепает его по бедру и в следующее мгновение покидает лофт.
И, увы, не потому, что заявлен, как новый Флэш или обзавелся сверхскоростными крылатыми тапками. Ускорение ему придает рука Дерека, как щенка схватившая за шкирку и просто вышвырнувшая за порог.
Врезается в твердую – слишком, пожалуй, по мнению старшего Стилински – стену, но успевает вовремя подставить ладони и не разбить нос.
Оборачивается, подмигивает только что звучно хлопнувшей о стену массивной двери и думает, что, пожалуй, у него все-таки есть шанс.
Хотя бы потому, что его все еще не загрызли.
========== Часть 3 ==========
В последнее время он плохо спит – слишком дурное и темное видится, стоит только сомкнуть веки. Но Дерек настолько привык к этому, привык сгорать раз за разом или же оказываться погребенным на глубине нескольких метров в рябиновом гробу, что едва размыкает веки, когда осознает, что все: кончилось. Выгреб из мутных вод опутавших сновидений и цепляется за не особо-то прочный берег реальности.
Цепляется так, что выпускает когти и портит почти новую простыню.
И некоторое время просто лежит, не двигаясь, разглядывает трещины на высоком потолке да слушает, как за стеклинами окон барабанит дождь.
Чувствует запах озона, зеленой травы, терпкой коры деревьев и даже промокших псин.
И ему тоже хочется перекинуться и вымокнуть, уделаться в размякшей липкой грязи и вырубиться прямо так, на земле.
Возможно, свернуть шею какой-нибудь белке.
Возможно, даже сожрать ее.
При мысли о последнем Хейл кривится, напоминая себе, что в большей степени все же человек, а не зверь.
«Не зверь», – повторяет про себя Дерек и продолжает изучать потолок. По сложившейся привычке прислушивается к мерному грохоту капель по парапету на крыше и пытается вычленить из общей какофонии дыхание сестры.
Пытается и не может.
Откидывает одеяло, рывком садится на кровати и… никуда не идет.
Вспоминает, что Кора вместе с увязавшимся следом Айзеком на «почти девчачьих» посиделках у Лидии.
Припоминает, что упоминалась еще Эллисон, которую сестренка не особо-то любит, но вполне готова потерпеть. Не то потому, что забавляется, наблюдая за Лейхи, не то потому, что ей просто плевать на то, кто будет в комнате помимо мисс Мартин.
И это тоже тема, которую Дерек предпочитает избегать.
Не то чтобы увлечения сестренки могли серьезно вдарить по его нежной психике, но он как хреновый старший брат предпочитает делать вид, что Коре только десять и все, на что она способна, – это впечатать объект своей страсти в шкафчики и вдохновенно обещать выгрызть ему кадык, если он еще хотя бы раз ее тронет.
Улыбается сам себе, качает головой, укладывается снова, по привычке мельком глянув на экран мобильного телефона, чтобы убедиться в том, что ничего фатального не произошло, и снова смыкает веки.
Возможно, повезет, и он просто провалится в уютное темное ничто, без всполохов пламени и острых охотничьих стрел; без бешеной Кейт, игриво постукивающей зажигалкой; без в последний раз заглядывающей ему в глаза Пейдж.
