После сытного и вкусного обеда в Володином доме, который напоминал мне замок, мы поехали смотреть город. Потом побывали в Агре. Я и сейчас под впечатлением белоснежного дворца Тадж-Махал. Володя рассказал мне необыкновенную историю любви императора Шах-Джахана и красавицы Мумтаз. Они поженились в 1612 году и с тех пор больше не расставались. Будучи мусульманским правителем, Шах-Джахан имел гарем, но на других женщин, по свидетельству очевидцев, не обращал внимания. Мумтаз была великодушна и щедра. Она родила ему тринадцать детей. А когда ждала четырнадцатого – умерла. От горя император за один день поседел. «В память о нашей любви я построю для Мумтаз мавзолей», – рыдая, промолвил он. Так появилось это архитектурное чудо.

Прошла неделя. Мы с Володей много разъезжали по Калькутте. И, хотя вечерами мы вспоминали Киев и общих друзей, я не узнавала в «новом» Владимире моего Володю. Это опечалило меня. И мне даже однажды очень захотелось домой. Он больше не упоминал Кастанеду, не говорил о том, что главное для человека – его духовное развитие и физическое совершенство. После нашего расставания я посвятила этому свою жизнь. Я не нажила богатства, зато я лелеяла свой внутренний мир.

Я взяла себе за правило: не ограничивать себя ни в чем, но никогда и ничем не злоупотреблять. Как говорила святая заповедь: нужно быть умеренным и в питии, и в пище. Я старалась думать положительно, даже когда жизнь подсовывала мне неприятные сюрпризы. И я была добра к людям. Мне был важен храм, который я имела в своей душе, и я стала довольным жизнью человеком.

Владимир: Этот дом, Вика, в твоем распоряжении. Я хочу жениться на тебе.

Виктория: Ты мог бы найти женщину помоложе.

Владимир: Из молодых женщин со временем получаются старые облезлые утки, злые и пузатые. Они все хотят только моих денег. А ты дисциплинированная, держишь себя в форме, молодо выглядишь. В пятьдесят лет талия у тебя как у девочки, плоский живот, морщин нет.

Виктория: Спасибо. В этом есть часть твоей заслуги. Вот только нога…

Владимир: Ногу мы вылечим. Ерунда.

Виктория: Почему ты не уедешь обратно в Лондон?

Владимир: А зачем? Здесь жизнь дешевая. Все даром. Эти индийцы преклоняются передо мной. Я могу их всех купить!

Виктория: Как же твое мировоззрение? Как же мистика? Кастанеда?

Владимир: Это все замечательно. Но, Вика, я предлагаю тебе жить сегодня и сейчас. Мы можем брать от жизни все, что хотим.

…И вот я дома. По приезду из Калькутты я поставила фотографию Володи на ночной столик. Мужчина в белом костюме… «Моей дорогой Виктории…» Может мне это все приснилось? Англия, Индия…Но ведь Диана, Джеймс, ведь они-то реальные! Они живут. А живу ли я? Кажется, да. Об этом напоминает мне боль в ноге. Но Володя прав: вылечусь. Подумаешь, перелом! Сама виновата, не нужно было идти с альпинистами в Саяны. Как говорится, до свадьбы заживет. До свадьбы… Милый, милый мой Володька! Неужели мы с тобой встретились, чтобы снова расстаться?!

Пока я размышляла о смысле человеческой жизни, Володя выставил в Facebook нашу совместную с ним фотографию. Реакция на нее меня озадачила. Мне написала та самая Людмила – большая Володина любовь, которую он приводил к Светке на вечеринки.

Людмила была очень удивлена тем, что мы с Володей сфотографировались вместе. Как оказалось, он тогда исчез из моей жизни потому, что вернулся к ней. Они поженились. Потом у них родилась дочь. И она очень похожа на Володю. Он к дочери приезжает редко, но помогает ей. Сама же Людмила давно замужем за другим, по ее словам, более достойным человеком.

Однажды мне приснился белоснежный дворец Тадж-Махал. Будто бы Володя – император, Шах-Джахан, а я его жена Мумтаз. И как будто мы бесконечно любим друг друга…

Не каждому дано судьбой иметь свой угол в девятнадцать лет. У Яны он был. Полдома с двумя крошечными комнатами, кухней и террасой в центре Иркутска. Ей купили его родители после развода. Поделили большую квартиру тоже в центре и разъехались. «Разбежались, – шутила Яна, – кто куда! Семейный корабль потерпел крушение и теперь я живу на обломках счастья. Папа уехал в Хабаровск. Мама купила домик в Керчи».

Каждую осень она старалась как-то смягчить щемящее душу чувство одиночества. Вот и в тот памятный год воспоминания о лете вызывали у нее чувство тоски. «Хотя бы сессия скорее. С головой уйду в книги», – думала Яна.

Это не мешало Яне в сентябре наслаждаться пахнущим спелыми арбузами и легким дымком воздухом, бродя по старинным улицам города. На танго с осенью она выходила в своем новом классическом твидовом костюме: в приталенном жакете и юбке ниже колен. Неплохой контраст – белое с черным. Черный костюм, белая из лебяжьего пуха шляпа, белый длинный шарф и черные короткие ботики с бантами на носках. А еще черный вязанный бабушкин ридикюль.

Яна придирчиво рассматривала себя в зеркале. Высокая, худая девушка с красивым профилем и короткими светлыми волосами, завитыми на термобигуди. Карие глаза как у молодой персиянки: миндалевидной формы с голубоватыми белками. Густые черные ресницы и темные не выщипанные брови. Нос правильной формы с изящными ноздрями. Придирчивый ценитель женской красоты, возможно, пожелал бы зрительно чуть-чуть утолщить нижнюю губку.

Со стороны Яна выглядела старомодной. «Романтичная незнакомка», – охарактеризовал бы ее поэт. Современные парни, пожимая плечами, проходили мимо. Она – «чудачка».

Осень в Иркутске особенная. Есть в самом центре города, рядом с кирпичным домом, в которой жила Яна, вросшие в землю окнами старые деревянные дома. Под их крышами – еловые и сосновые кружева. Резные ставни на окнах. Смотришь на них и кажется, что выскочит вдруг из-за угла ветерок, соберет вихрем листья и заскочит с ними в дымоход и выберется оттуда большим черным котом. Такие фантазии посещали Яну в ту осень. Довольно оценив свое отражение в витрине магазина, она остановилась у одного старого дома и улыбнулась сидевшему на подоконнике черному коту.

И вот она вернулась домой. Свежая, легкая в спортивном костюмчике. Зазвонил телефон, и она поспешила снять трубку. Но нет! Если было присмотреться внимательнее, можно было заметить, что это не Яна. Это была Яночка. Точно такая же девушка. Кто сейчас это поймет: может жила она вместе с Яной, а может и нет. Они точно не были близняшками. Но они были больше, чем сестры.

Ленка Елизарьева жила в студенческом общежитии Иркутского института иностранных языков нелегалом год. Ее однокурсники перешли на второй курс. Прошлой зимой Ленка не выдержала сессии, бросила учебу. Не потому, что она была не способна к языкам, а потому, что обуяла ее в то время лень. «Престижно, конечно, быть переводчицей, – думала Ленка думу, – но, когда это будет? За пять лет заработаю очки, искривление позвоночника от сидения на лекциях и в библиотеке и мне будет (подумать страшно) двадцать три!» Манерами медлительная Ленка соображала быстро. Она брала в расчет все: и свою обворожительную внешность, и желание удачно выйти замуж, поудобнее устроиться. А главное – погулять! Почему бы и нет? Машины на улицах сигналили, когда она неспеша прогуливалась по тротуару. Восемнадцать лет! Одного этого уже достаточно для того, чтобы вскружить головы мужикам: и молодым, и старым. А еще плюс французские ножки, грудь третьего размера и талия пятьдесят пять. Королевская осанка и поступь манекенщицы. Мало? Кроме того! Все перечисленные достоинства были бы не в счет, если бы девица, простите, мадам Елизарьева не обладала бы аппетитами настоящей светской хищницы. Она умела подать себя и играла отлично. У нее доставало ума понять, что роли ролями, а ее жизнь принадлежала ей. О смысле жизни она задумывалась редко. Своей подружке Яночке она много рассказывала о «психологии» мужчин, будучи от рождения хитрой бабенкой, которая, как говорится, своего не упустит.