- Роллинз, - под нос себе проворчал Петерсон. – Чего ж не Джекки?

Брок ему все-таки врезал. По челюсти и от души.

- Еще одно слово не по сути, так сказать, проблемы, и вылетишь из отряда. Как понял?

- Так точно, - Петерсон поднялся с пола и потер челюсть. – Разрешите исполнять?

- Разрешаю.

Парни, не переговариваясь, вышли за Роллинзом, а Андерсон осталась.

- Что нового за неделю? – спросил у нее Брок, прикуривая. – Без сплетен.

- У Петтерсона вывих плеча, Куинсу предложили перевод, но он отказался. А по поводу сплетен, не касающихся твоей и Роллинза интимной жизни, так поговаривают, что нас переподчинят Кэпу.

- Какой удар для Петтерсона, - саркастично заметил Брок. – Ведь Роджерс – о ужас – тоже омега.

- Роджерсу Петтерсон будет лизать зад, если тот позволит, - хмыкнула Андерсон. – А ты молодец, командир.

- И что бы я делал без твоего одобрения?

- Все то же самое, только хуже.

- Иди уже. И спасибо.

- За Джека?

- И за него тоже. Хотя, думаю, он справится и сам.

Андерсон весело фыркнула и подошла почти вплотную. Брок не отодвинулся – слишком давно и слишком хорошо ее знал.

- Если Клод доведет Роллинза так, что тому придется «справляться», боюсь, у нас в отряде появится вакансия. И я не ожидала от тебя особой сердобольности. Тогда ты остался в стороне.

«Тогда» это в ебанной пустыне с взбесившейся от жары Андерсон. Да, он остался в стороне.

- Ну, кто-то должен был стоять на часах. И тут не только в сердобольности дело, Анж.

- Это хорошо, - кивнула та. – Побегу догонять?

- Не перегони только.

- Бумаги на подпись в желтой папке, босс.

- Я разберусь.

Когда за ней закрылась дверь, Брок выдохнул. Он знал, что в очередной раз усложняет себе жизнь, но в этот раз ему не было до этого никакого дела.

***

В первую же совместную операцию с Роллинзом Брок понял, почему весь его отряд так ненавязчиво пасет Андерсон, чтобы та не вляпалась. Это было на инстинктивном уровне: омега не должна пострадать. Особенно та омега, что была под тобой. Хоть раз. Даже если потом послала тебя так длинно и затейливо, что ты не нашелся с ответом.

И вот теперь он сам точно так же пас Джека. Почти неосознанно все время старался держать его в поле зрения, хотя тот был профи в лучшем смысле этого слова: четко выполнял инструкции, не особо высовывался, а в рукопашной вообще был – огонь. Будто развернулся на полную силу, вырвался на волю из душных тренировочных залов, где он был омегой, занимающим чужое место. В поле Роллинз был точно на своем.

Это поняли все, даже те, кто поначалу не верил, что омега может быть настоящей машиной смерти и хорошим бойцом.

Откровенно говоря, до этой вылазки в это толком не верил и сам Брок, даже несмотря на то, что знал, на что способна Андерсон, даже если не делать скидку на то, что весила та в два раза меньше любого альфы из отряда и вообще была девочкой.

Джек за девочку не сошел бы даже ночью и со спины, а уж когда он метнул нож, четко попав в глаз чужому бойцу, взявшему Петтерсона на мушку, Брок окончательно успокоился. Фьюри не зря рекомендовал Роллинза, тот был достоин числиться в одном из лучших подразделений ЩИТа, да еще и под руководством самого Кэпа.

Кстати о нем.

Роджерс был фееричен. Брок и раньше слышал всякие россказни о том, что тот творит в поле, но считал их художественным пиздежом, которому можно верить, только разделив на шестнадцать.

Сейчас, глядя, как Роджерс сигает с четвертого этажа, приземляется на ноги и тут же берет разгон, одновременно бросая свой клоунский щит, он вынужден был признать, что сплетники не врали. Более того, еще немного приглушали ослепляющую действительность, наверное, чтобы не загнуться от комплексов и не выдрать на жопе остатки волос.

Роджерс успевал везде, и Брок даже немного напрягся, когда противники выпустили против него какого-то мужика в черном и с металлической рукой. Потому что тот не уступал Роджерсу ни в чем. Они так лупили друг друга, что асфальт трескался, и Брок уже хотел дать снайперу сигнал снять это киберчудо, не носившее, к слову, шлем, но Роджерс вдруг заорал, перекрывая шум боя: «Не стрелять».

Видимо, Роджерсу нравилось, когда его бил кто-то настолько сильный, но, несмотря на неадекватность приказа, Брок решил, что прыгать Роджерсу через голову не будет. Они быстро зачистили группу сопровождения, скрутили уцелевших, оцепили периметр и взяли все-таки на мушку чертову ебущуюся парочку. Потому что их драка больше походила на секс – настолько отчаянно-страстно это выглядело.

Хотя секс с Роджерсом был особым сортом извращения, и дело было тут не в его размерах и статусе. Просто он был повязанным омегой с приглушенным запахом рождественского калача, от которого становилось горько на языке. Так пахло только от вдовцов, и хотя никто никогда не говорил об официальной паре Роджерса, всем было понятно, что его альфа погиб. И что Роджерс до сих пор скорбит о нем. Скорбит настолько, что и спустя много лет не собирается впускать кого-то в свою жизнь и постель.

Наконец, Роджерс сорвал маску с того мужика, к слову, не уступавшему суперсолдату ни размерами, ни силой, ни техникой, скинул свой шлем и прижался к его губам своими, открывшись, бросив щит, как какой-то ебаный самоубийца. Брок уже поднял руку вверх, чтобы все-таки дать сигнал снайперу, когда чертов киборг замер, будто его отключили, а потом сграбастал Роджерса в ответ, схватил за задницу и легко поднял в воздух, словно тот ничего не весил. Они сосались посреди разрушенного квартала, будто были у себя дома, в теплой уютной спальне, а уж когда альфа-киборг рванул на Роджерсе куртку и прижался ртом к стыку шеи и плеча, зализывая старую метку, Брок опустил руку и позвонил Фьюри.

Сплетни о Роджерсе и нежданно-негаданно вернувшемся к нему альфе так заняли умы обывателей, что о них с Джеком все забыли на целый месяц. Роллинз вел себя как обычно, разве что стал более уверенным и спокойным. Если раньше на довольно злые подколки он весь каменел, то теперь будто вовсе не слышал их, будто смотрел куда-то мимо, видел что-то свое.

В конце-концов, подкалывать их вообще перестали, и Брок, как только разгребал очередной пиздец и возвращался домой, в первое мгновение у порога жадно вдыхал уже слабый запах их близости. Лежа в слишком большой для него одного постели, он спрашивал сам себя: а хотел ли он просыпаться не один? Иметь кого-то, кто любил бы его, как Роджерс этого своего «Баки». Кого-то, кто просиживал бы в медблоке все свободное время и научился заново улыбаться, просто потому что он, Брок, снова есть в его жизни? Роджерс, вот, улыбался.

Он думал о Джеке постоянно, пока был один, и сразу забывал о нем, стоило ощутить присутствие. Будто вставал на место выбитый, до этого ужасно нывший сустав, и Брок забывал о проблеме до следующего одинокого домашнего вечера.

Он уже несколько раз брал телефон в руки, чтобы позвонить Джеку, но что он ему мог сказать? Приезжай, потрахаемся? Будь на месте Джека кто угодно другой, Брок бы так и поступил. Но Джек любил его, мудака, и с ним так было нельзя. Нельзя было его разочаровать, ведь тогда вышло бы, что Брок не достоин, чтобы его любили. Что Джек ошибся, выбрав его среди всех.

А еще у Брока неотвратимо приближался гон. Нужно было найти кого-то, с кем можно было закрыться на эти пару дней, пока не отпустит животное желание трахаться, вцепившись тупыми человеческими зубами в холку, долбиться в податливое тело под собой, зверея от вседозволенности и жгучего, все смывающего чисто физического восторга от ебли.

У Брока никогда не было проблем с желающими потрахаться, но теперь он отчего-то тянул. Представлял себе, как приедет в отель, снимет апартаменты на несколько комнат и будет драть там какого-нибудь не слишком тонкого мальчика, а тот будет жаловаться на затекшие ноги и уставшую поясницу. Никаких тебе минетов на кухне и поцелуев в парке. Тела в кровати, с которым рядом тесно и жарко, но хорошо, правильно и надежно. И не нужно потом ничего объяснять и оправдываться, уходить, менять номер телефона и надеяться никогда случайно не встретиться.