Моей классной руководительнице, Гришечко Алле Васильевне.

Простите меня за двойку за переводной экзамен по географии.

Надеюсь, своей работой над этой историей я искупила её стократ!

Если бы синьорину Росси кто-нибудь спросил бы, кого она считает самым проблемным ребёнком в приюте, она без колебаний назвала бы одно имя – Элиот Кэмпбелл. Слишком много вокруг него крутилось мистики, которую никто не мог объяснить.

Он появился из ниоткуда… буквально из ниоткуда. В ночь с шестого на седьмое января тысяча девятьсот девяностого года пожилой француз, турист, в тот момент прогуливавшийся по пьяцца Сантиссима Аннунциата¹, услышал плач ребёнка и подошёл узнать, что случилось. На ступенях Оспедале Дельи Инноченти² он нашёл крошечный свёрток, оказавшийся колыбелью младенца, по всей видимости – новорождённого. Растерянный мужчина вызвал на помощь полицию, а те уже передали малыша куда следует. Всё, что было при крохе – синее одеяльце с вышивкой золотой нитью, складывающейся в слова на английском языке, «Элиот Кэмбпелл», и качественная, тёплая одежда. Ни документов, ни бирки из роддома, ни записки.

Мальчика назвали тем самым именем. Искать по нему возможных родственников было сумасшествием – фамилия имела шотландские корни и была слишком распространённой, а имя было написано с ошибками. Синьорина Росси знала многих Элиотов, но их имена писались либо с двумя «л», либо с двумя «т». Выяснить что-то полезное благодаря этому не удалось.

Элиот рос тихим, светлым мальчиком. Быть может, чуть более одиноким и напряжённым, чем остальные ребята, но только потому, что ему пришлось многое пережить. И синьорина Росси как никто знала, как это было.

В Италии не существует проблемы сиротства. Наоборот – приёмных родителей в несколько раз больше, чем малышей, оставшихся без семьи. Никто не задерживался в приюте дольше, чем на пару лет, и то из-за бюрократической волокиты. Элиот же был единственным, кто появился здесь, но так и не нашёл новую семью, потому что каждый раз что-то случалось.

Первая семья встретилась с ним; мальчик покорил их своим увлечением классической итальянской литературой и историей. Он был поклонником Данте Алигьери, как и возможные приёмные родители, и они провели прекрасный день вместе. Кажется, всё налаживалось по мановению волшебной палочки; но стоило паре подать документы, как всё пошло прахом. Первый комплект просто испарился из кабинета директора; второй залила кофе помощница; третий случайно оказался в уничтожителе для бумаг, и никто не мог объяснить, как именно. Психолог, работавшая с семьёй, неожиданно уволилась, а на её место заступила другая, которой что-то не понравилось. В итоге в усыновлении было отказано.

Вторая семья промучилась полтора года и отказалась, когда с очередным комплектом документов случилась очередная досадная случайность.

Третья семья была очарована Элиотом больше, чем первая. К тому времени он научился понимать, чего от него ждут, ощутил вкус жизни с родителями. В мгновения, когда синьорина Росси видела его с этой семьёй, она была уверена, что не существует родителей и малыша, настолько подходящих друг другу. И эти люди были готовы идти до конца; они поклялись, что обязательно заберут Элиота из приюта. Всё шло хорошо, и даже досадные случайности случались всё реже. Мальчик был счастлив, и уже собирал вещи для переезда. Но в шаге от финала случилось страшное. В тот день, когда Элиота должны были забрать, синьорина Росси случайно увидела новость в утренней газете – в доме, где ему предстояло поселиться, взорвалась газовая труба, обрушился угол здания, похоронив под обломками несколько семей, в том числе приёмных родителей мальчика.

Это была катастрофа. Элиот как будто потерял желание жить и просто существовал, как призрак. Несколько недель он провёл в своей комнате, с томиком «Божественной комедии» в руках, но не читал её, а просто держался, как за талисман. Синьорина Росси несколько раз пыталась его разговорить, но бесполезно; в его голубых глазах читалась такая взрослая серьёзность, такая невыносимая боль, какую ей ещё не доводилось видеть.

С тех пор появились ещё три пары возможных приёмных родителей. Каждое известие о новом процессе усыновления вызывало слабую улыбку, а сообщение об отказе – сухое «хорошо». Синьорина Росси с тревогой наблюдала за Элиотом, но он, кажется, вёл себя как обычно. Ни с кем не сходился, потому что каждый новый ребёнок в приюте задерживался не дольше года. Ничем новым не интересовался, всё больше углублялся в историю Флоренции и творчество классиков итальянской литературы. Всё реже смотрел в окно на улицу, всё чаще оставался в своей комнате. И каждый раз просил не подселять к нему никого, когда синьорина Росси спрашивала, не одиноко ли ему одному в спальне.

Такой он, проблемный – не проблемный Элиот Кэмпбелл, одинокий мальчишка, оказавшийся за бортом нормальной жизни из-за череды случайностей, глупых совпадений и несовершенства бюрократической машины. И сколько бы синьорина Росси не пыталась достучаться до социальных служб, сколько бы ни просила помочь, посодействовать, толку было ноль. Видимо, её письма тоже испарялись из-за случайных «ой» вроде пролитого на рабочий стол горячего кофе.

Часы над входом в кабинет синьорины Росси громко тикали, напоминая, что сиеста уже началась. Не отдыхать в это время – настоящее преступление против традиций; но что-то внутри не позволяло вылезти из-за заваленного бумагами рабочего стола и отправиться на обед. И синьорина Росси продолжала сидеть, продолжала бездумно смотреть в одну точку перед собой, и ничего не могла поделать с этим.

А смотрела она на очередной пакет документов, благодаря которому начнётся седьмая процедура усыновления. И хотя синьорина Росси отчаянно хотела верить, что на этот раз всё пройдёт как надо, сердце подсказывало ей, чем всё закончится.

Очередным сухим «хорошо».

Стоя перед дверью в мир людей, богиня войны, Ведущая битву Сиири, разволновалась не на шутку. Когда она в последний раз туда спускалась? Тридцать лет назад? Сорок? Это братья и сёстры иногда выбираются, чтобы поразвлечься, она же уже забыла, что такое люди.

Её брат, бог времени, Проводящий время Кронос, ждал рядом. Весь такой тихий, незаметный, молчаливый, терпеливый. Даже внешность незапоминающаяся – среднего роста, тёмные волосы, карие глаза, ни одной яркой, заметной черты. И одевается всегда в деловые костюмы пастельных, неброских оттенков. Но вот чудеса – в мире богов, где каждый старается выглядеть непохожим на остальных, именно Кронос, такой обычный и серый, умудряется выделиться.

Хотя и сама Сиири тоже кое-чем отличается. В то время, когда большинство братьев и сестёр с помощью её Дара обзавелись модельной внешностью, она осталась верна своей, полученной при сотворении мира. Ну, разве что рост сделала чуточку выше, русые волосы сделала длинными, ниже талии. Но глаза остались зелёными, пухлые детские щёки, тонкие брови и острый носик тоже прежние. Кроме того, в мире, где все предпочитают вечерние наряды или деловые костюмы, Сиири придерживалась спортивного стиля. Например, сейчас на ней красовался простой чёрный тренировочный костюм и кеды в тон. Но ведь постоянно носить деловую одежду совершенно неудобно!

– Это не займёт много времени, – негромко сказал Кронос. – Вы поговорите, и ты вернёшься домой.

Легко ему говорить, с тоской подумала Сиири. Он спускается вниз каждый раз, когда к его подопечному заглядывают гости. Такой бог по вызову, цепная собака, способная сорваться в бой по приказу хозяина. Хотя, надо признать, эта опека не чрезмерна – Видящий слишком стар и слишком ценен для всего мира Одарённых, чтобы оставить его хотя бы на минуту без присмотра. И слишком вреден, чтобы хотеть его лишний раз навестить, усмехнулась про себя Сиири.