========== Акт 1. Ворона клевала коршуна ==========
Уилтон был самым обыкновенным парнем с рядом наклонностей и кучей привычек, с грехами и талантами. Худощав и неприметен. С тех пор, как матушка едва не оттяпала ему ухо ножницами, стрижка сделалась его злейшим врагом, и торчавшие вихры приводили к насмешливым замечаниям опрятных мужчин и привыкших к другим стандартам внешности женщин. Пожалуй, только этим он и выделялся, а в остальном - типичнейший представитель своей эпохи.
Вот только и с самыми простыми людьми иногда происходят чудеса.
Уилтон был пятым ребёнком в семье, и к его появлению родители утомились устраивать детей на престижные места. В их уважаемом социуме в почёте были чиновничьи профессии, военные и политические должности, а в городе Фогбурде, где юноше посчастливилось или не очень родиться, также немало ценили литераторов и банкиров. Большой выбор, надо отметить! Да только душа поэта стремилась к чему-то спокойному и умиротворённому.
Отец, почитаемый ветеран войны по фамилии Шенгир, пытался устроить младшего сына на фабрику. Уилтону быстро осточертела эта работа. Он подался в почтальоны - не свезло. И в роли официанта себя пробовал, да не пошло как-то. В итоге парень остановился на должности садовника. В их провинциальном городке многие разводили сады возле домов, да ухаживать не умели, либо времени не хватало. Все на важных постах, всем нужно блистать в гостях богатых друзей и выезжать за город на игры в гольф, а не возиться с землёй. Вот простачкам и достаются работы садовников и разносчиков писем, даже если в действительности они не так хорошо с ними справляются.
Так кем же вырос Уилтон? Ярко выраженных талантов он за собой не наблюдал, да и другие на них не указывали. Парень проявлял живой интерес ко многим занятиям и не боялся пробовать новое. При этом, гоняясь за количеством, он сильно терял в качестве. Ни в одном увлечении Уилтон не достигал совершенства, что не огорчало его, хотя кто-то сказал бы, что такой подход - приговор. Парень растрачивал себя направо и налево, вместо того чтобы отточить какой-нибудь один навык. Если бы он делал карьеру, ему бы это сильно мешало.
Уилтон был, несомненно, воспитанным и начитанным парнишкой. Родители его не терпели грубости, вульгарности и высокомерия и вложили в детей ровно столько, сколько сами понимали о мире и его обществе.
Следует отметить, что мир, в котором жил юный садовник, походил на наш, каким его помнят в конце XIX века. Однако в их параллели под боком разместился неведомый нам островок реальности - страна, или королевство, или кусочек чужеродной Вселенной под именем Тамтоже. Он не занимал какой-то конкретной территории мира, так что войн за поселения не велось. Тамтоже обитал в карманном измерении, тесно связанным с миром людей. Последние редко входили в контакт с жителями страны-под-боком, а те, в свою очередь, не любили соваться в дела людей. Так и жили на правах соседей, не пересекавшихся друг с другом.
Люди не особо терпимо относились к обитателям Тамтоже, считая их дикарями, безумцами и низшими созданиями. А ещё каждый с пелёнок знал, что невозможно выжить в стране-под-боком, не родившись в ней. Путешественники, авантюристы и исследователи рассказывали, что правила в Тамтоже абсолютно невообразимые, непонятные и, главное, - непостоянные. Кто стремился туда из романтических побуждений, возвращались разочарованными, если вообще возвращались. В это странное место сбегали преступники, рассчитывая найти новый дом, и добровольно возвращались в руки людского правосудия. Кто представлял по наивности, что Тамтоже - сказочная страна, райский уголок для неординарных и талантливых личностей, был вынужден столкнуться с суровой реальностью. Слишком разнящиеся менталитеты, слишком несовместимые порядки превращали идею сосуществование людей и обитателей Тамтоже в несбыточную фантазию.
По той же причине чудаки из страны-под-боком не становились туристами в городах, населённых человечеством - не понимали их быт, культуру, особенности поведения. Казалось, обрубок из другой реальности никогда не должен был прикручиваться к миру людей, однако кто-то наверху распорядился иначе.
- Возможно, с ними можно договориться, найдя точки пересечения, допустим, в религии? - рассуждали одни. - Или политике? Или общественной жизни? Какая профессия считается у них самой престижной?
- Ключник.
- Пф, ну и дела…
Нельзя сказать, что отношение людей к Тамтоже было однозначно негативным. Дискуссии о корнях непонимания не стихали, и многие признавали, что отсутствие эмпатии связано с невозможностью сопоставить себя с любым из жителей страны-под-боком. Однако другие не значит плохие. Раздельное существование людей и тамтожемцев помогало первым смириться с различиями, ведь пока не видишь выпячивающих углов, они не беспокоят. И до тех пор, пока культура Тамтоже не напирает на людскую и наоборот, всех всё устраивает.
Уилтон вырос на россказнях о нетипичном уголке по соседству и представить не мог, что в один из самых обычных дней он попадёт в неприятность, касавшуюся этого места. Он никогда не помышлял связываться с кем-то или чем-то, относящимся к стране-под-боком, но и тут решение принимал господин Случай.
Парень наслаждался выходными, предаваясь безделью и, к сожалению, мрачным мыслям о тщетности бытия. Он развалился на фамильной реликвии, а точнее её части - ветке дуба - и разглядывал светившиеся по краям от солнца листья. Тогда-то его и настиг матушкин вопль, возвещавший, что ей что-то нужно. Госпожа Шенгир была беременна шестым, и Уилтон посочувствовал будущему младшему брату или сестре. Если у его родителей не хватало терпения на него, то что будет с последующим, сказать трудно.
Матушка всучила парню список поручений, посетовав на его худощавую фигуру и нерасчёсанные, торчавшие во все стороны тёмные волосы.
- С удовольствием передам от тебя привет госпоже Пряник, - получив поцелуй в обе щеки, сказал Уилтон. Слукавил, ведь он ненавидел передавать приветы. Не видел смысла в этом глупом занятии: если хочешь поздороваться, иди сам и дружелюбничай с человеком. Зачем эти передавалки, превращающие людей в посыльных?
Фогбурд был маленьким, и каждый жил в своём доме, расстояние между которыми позволяло ещё по паре воткнуть. Вот вам и любовь к соседям. Однако винить людей нельзя, ведь все обитатели этого скромного селения являлись страшными индивидуалистами. “Цени чужие секреты и право людей на личное пространство!” - таким мог бы стать тайный девиз города.
В Фогбурде об электричестве слышали, но приобщались с неохотой. Оттого уличные фонари здесь до сих пор были газовые. Они являли собой дань старым временам и были хотя и старинными палками с облезшей чёрной краской, но пробуждавшими ностальгию и по своему привлекательными. Приезжие в город попадали, только если терялись, так что необходимости красоваться вычурными улочками автоматически отпадала. Их облагораживали сами жители, а поскольку они больше тряслись из-за своих участков, скорость преображения падала почти до нуля.
Больницы и полицейского участка в Фогбурде отродясь не водилось, как не было необходимости в залах суда или крупных развлекательных заведениях. Если жители заболевали, к ним приезжал доктор из соседнего поселения, или отправлялись к нему. То же и с чрезвычайными происшествиями, только ими занимались частные конторы сыщиков, а не государственные ищейки, в обязанности которых не входило приглядывать за тихим городком.
Поначалу парня ждала госпожа Пряник, матушкина близкая знакомая. Это была рыжеволосая торговка антиквариатом, хотя скорее рухлядью, чьи выдрессированные манеры Уилтон никогда не понимал. И часто подшучивал над ними, из-за чего госпожа Пряник с трудом переносила его.
- Ты неправильно зашёл за калитку, - одёрнула она парня, наминая свои бугристые бока. Она была на две головы ниже Уилтона, однако своей грозной гримасой могла бы напугать даже дракона. - Выйди и зайди ещё раз. Делай шаг с правой ноги, а не с левой. Вот так.
