Пятый ребёнок Шенгиров слышал, что это какое-то психическое расстройство, хотя откуда ему знать? Госпожа Пряник не делала ничего, что вредило бы обществу, ведь повтор “правильных” действий не считался полноценным сумасшествием.

- Матушка пожелала… - парень уставился на каракули.

- Давай сюда, глупый, - женщина нетерпеливо выхватила бумажку и прочитала сама. - О, те самые часы. Мы обсуждали с твоей мамой их изысканную гравировку.

- Да, точно.

Госпожа Пряник два раза переложила лист из одной руки в другую, прежде чем вернуть его. Уилтон невольно содрогнулся, и женщина почти с теплотой сказала ему:

- Замёрз что ли? На улице духота стоит.

Она подумала, что у парня отходняк. Наверняка много раз наблюдала схожее состояние у мужа, пока не сделалась вдовой.

Обсосав ноготь указательного пальца, женщина направилась в дом. Уилтон остался наедине с её скромным садом, в который его иногда приглашали подработать. Так то госпожа Пряник сама ухаживала за цветами, но иногда боль в пояснице не отпускала сутками.

Вернувшаяся госпожа Пряник протянула Уилтону часы. В них имелся один значительный изъян, который не понравился парню.

- Они же даже не ходят, - осмотрев позолоченный ободок и циферблат в центре, подметил парень. Какой прок от сломанных часов?

- Они служат в качестве украшения, как кольцо или подвеска. Разве тебе это понять? - отмахнулась женщина.

- О, и вам привет от матушки, - вспомнил порядочный сын.

- О, и ей привет, конечно же.

Парень сунул часы в левый карман и порадовался, что одно поручение он выполнил.

- О, нет, ты ступил в зону отдыха Матильды!

Уилтон уже разворачивался, чтобы уйти, и этот вопль не внушил ему оптимизма. Он оглянулся и увидел, что каблуком ботинка случайно залез на выложенный из камней ободок вокруг керамического фламинго. Фигурка должна была украшать сад, хотя по словам женщины получалось, что фламинго тут просто нежился.

- Простите, - сказал Уилтон.

- Да что “простите”? Теперь лучше два раза повернись на этой ноге вокруг своей оси, не отходя далеко от фигурки, иначе… - впрочем, договаривать госпожа Пряник не стала. Наверное, не придумала карму за страшный проступок.

Парень пожал плечами и выполнил ритуальное кручение, попутно ненароком пнув фламинго мыском в клюв. Хозяйка ахнула и всплеснула руками, браня недотёпу.

- Но вы же сами сказали не отходить далеко. Я бы так или иначе задел его.

- Так второй ногой надо было меньше размахивать!

И не объяснишься. Уилтон ссутулил плечи и поторопился улизнуть от греха подальше, пока ему ещё каких просчётов не приписали, но грозный возглас госпожи Пряник пригвоздил к земле.

- И ты хочешь вот так сбежать? - изумилась женщина, сводя брови к переносице. - Тебе надо поставить фламинго на ноги. Если это сделаю я, выйдет… плохо.

Пятый ребёнок в семье послушно наклонился к розовой птице и установил её в центр каменного круга. Фигурка предательски завалилась на бок, из-за чего пришлось подкапывать землю, чтобы в следующий раз она удержалась. Вроде теперь всё правильно. Хозяйка больше не кричит и не угрожает высшими силами, значит, худшее позади.

- Я лучше сама открою! - обогнав его, госпожа Пряник прильнула к калитке и два раза поднимала и опускала гвоздик в петельку. - С левой ноги!

Удаляясь вверх по улице, Уилтон обернулся и увидел, что женщина пытается запереть калитку, но какие-то внутренние барьеры мешают ей, и она то открывает, то закрывает дверь, отсчитывая про себя удачное число.

Следующим пунктом в списке была обувная мастерская. Вчитавшись в закорючки, парень догадался, что речь шла о калошах отца. Один поворот налево мимо булочной, и вот в конце виднеется мастерская. Маленькая и хиленькая. Забрав калоши у ворчливого мастера, Уилтон проложил путь к третьему месту, размышляя о делах насущных.

Ему предстояло наведаться в дом Мартины Белетони. Богатая дамочка, жившая в трёхэтажном особняке с мужем и пятью слугами, прославилась тем, что не сама выезжала на приёмы, как большинство обитателей города, а созывала гостей к себе. Считала себя вправе выделиться на фоне других, хотя была далеко не самой зажиточной из здешних поселенцев. Работы со славой Мартина никогда не знавала, ведь источник доходов - это наследство покойного отца, успешного предпринимателя. Его компанию худо-бедно поддерживал господин Белетони, но в нынешнее время она не приносила больших денег.

Матушка отправила Уилтона передать Мартине письмо. Конечно, ведь нанять мальчика-почтальона дороже, чем впрячь сына. Ну, ладно, чего только не сделаешь для беременной женщины.

В гостях (ну, как в гостях - на пороге) у Мартины парень бывал всего раз, и единственное, что он запомнил с того примечательного дня, - это роскошный сад возле дома. Может, именно он и пробудил в его душе рвение ухаживать за цветами? Кто знает. За таким садом Уилтон не отказался бы присматривать. Правда, в нём нужды не было, так как у хозяев имелся личный садовник с опытом на порядок выше, чем у любителя из рода Шенгиров.

Парню пришлось долго трезвонить в колокольчик на голубой двери, прежде чем слуга выглянул проверить, кто там такой настырный. Просьба позвать уважаемую хозяйку привела лишь к невозмутимому мотанию головы.

- У хозяев гости. Я могу отнести письмо, если ты мне заплатишь, или приходи в другой день, - безэмоциональным голосом предложил слуга.

- Так не пойдёт. Но раз ты можешь отнести госпоже Белетони письмо, - Уилтон протиснулся в щёлку, - то и я могу. Где она сейчас?

Слуга указал направление кивком головы и ткнул парню в грудь подносом с сервизом.

- Раз уж идёшь туда, отнеси это. Калоши тут оставь, никто не возьмёт.

Пятый ребёнок Шенгиров послушно принял поднос и направился вдоль площадки за угол особняка, откуда доносилась оживлённая беседа. Когда стена более не закрывала обзор, Уилтон увидел гостей. Они разбились на три разноцветные кучки, каждый найдя себе товарища по интересам. Светловолосая хозяйка в многослойном зелёном платье мелькала среди них. Она была само совершенство - энергичная, чувственная, внимательная к каждому, кто навестил её сегодня. Грации ей не занимать, и парень некоторое время увлечённо следил за её плавными перемещениями по лужайке.

Гости все, как на подбор, были наряжены в красивые одежды. Госпожа Белетони умела организовать вечеринку, достойную какой-нибудь графини из старинного рода, с молоком матери всосавшая страсть к роскошным приёмам. Потребностью в общении была пропитана каждая пылинка вокруг. Уилтон даже вспомнил картину из детства, когда он просил родителей поиграть с ним в войнушку, а матушка наряжала его в костюм пажа и заставляла танцевать под музыку.

Все были настолько увлечены друг другом и сами собой, что даже на приближавшегося молодого человека не обратили никакого внимания. Уилтон положил поднос на землю и, немного подумав, бросил на него письмо. Он свою часть выполнил? Несомненно. Матушке не к чему будет придраться, а парню хотелось уже пойти домой.

Вот только не успел он сделать и десятка шагов, как его догнала хозяйка.

- Ты ведь пришёл для какого-то дела?

- Я положил письмо… там, на подносе.

- О, прекрасно! - миловидное личико Мартины осветилось изнутри. - Постой, мне нужно тебя кое о чём попросить.

Женщина ласково коснулась его плеча и повела за собой, но не обратно к гостям. Она привела его к постаменту недалеко от входа в особняк.

- Скажи, что ты думаешь об этом?

Перед Уилтоном стояла фигура, сплетённая из волокон разной толщины и цветов. Странное зрелище. С первого взгляда экспозиция казалась загадочной и цепляющей. Со второго, когда в мешанине узлов и переплетений проступали знакомые фигуры, - удивительной и качественно сделанной. С третьего, когда мозг окончательно сформировывал понимание, что перед человеком - не абстрактное нечто, а замысловатая фигура искривлённого дерева, конструкция которого, должно быть, состояла из сотни лабиринтов, она даже начинала нравиться и поражать воображение. С четвёртого - уродливой и отталкивающей, но всё ещё восхищающей своей сложностью.