- А я надеялась попросить совета служителя, - в шутку сказала я.
Церковь разделялась на отдельные помещения, но первое - зал - являлось самым крупным и красивым. Место, где люди могли уединиться со своими просьбами к Терпящей, пообщаться с другими верующими, послушать учения. Странно было очутиться в подобном месте в сопровождении главного врага человечества и громогласного критика Терпящей.
Я провела рукой по гладкому сиденью лавки. Их было всего десять - по пять с каждой стороны от прохода. Церковь явно строилась для сельских жителей, и в неё не поместилась бы большая толпа. Солнце нехотя пробиралось в два окна по левую руку и превращало зависшую в воздухе пыль в золотые искорки. Мерещилось, что эти жёлтые столпы можно обхватить руками.
- Зачем мы тут?
- Ты переждёшь тут некоторое время. Мне нужно встретиться кое с кем, - туманно ответил Сайтроми, равнодушно водя взглядом по внутренней обстановке. Могу поклясться, в его душе не шевелились те струны прекрасного, о которых мечтательно проповедовали некоторые. У меня, правда, тоже не щемило сердце, хотя в геометрии церквей я находила что-то привлекательное. Притворная симметрия, которая на самом деле строилась на геометрических иллюзиях, радовала глаз.
- Мне жить тут, пока ты там… где-то…
- Я вернусь немедленно, - заверил Король, и этих обещаний, наверное, должно быть достаточно. Доверие родни, всё такое… - В интересах твоей безопасности оставаться тут. Так я смогу найти тебя сразу же после встречи с генералами.
И тут разговоры о войне. Естественно, чтобы не быть изгнанными на Нижний этаж, бессмертным нужна поддержка в лице преданных Спустившихся. Желательно тех, что обучены сражаться.
- Ладно, - я демонстративно опустилась на лавку, показывая, что никуда не денусь.
Моё внимание уже привлёк томик Священного Писания. Не совсем та литература, которой стремишься заполнить пустые мгновения жизни, но лучше, чем ничего. Я уже читала Священное Писание и пыталась познать его без налёта религиозного трепета и нравоучений, навязываемых в каждой главе. Возможно, тогда была недостаточно зрелой, чтобы углядеть все тонкости текста. И недостаточно мудрой и опытной. Сейчас я имела возможность в тишине и покое приобщиться к таинствам Её, отринув очевидные выдумки, стать ближе к первородному. Не для того, чтобы полюбить Терпящую, нет. Мне хотелось глубже понять, что вера способна дать душе, пребывающей в поисках исцеления, если вырезать из книги влияние политики и социальную направленность. Чисто для себя, для восприятия глубокой мысли.
Я также изучила другие помещения. В кладовой церкви обнаружились нетронутые запасы еды, так что я ещё больше убедилась: местный люд выгнали или истребили недавно. В кельях нашлись нетронутые пожитки. Наткнулась в одной из подсобных комнат на предметы, которые служители не выставили в главный зал: свёртки бумаг, новые перья, подобие реликвий, хотя тут сложно сказать наверняка, чем они были. А за маленьким люком в полу, скрытом куском ковра, лежали бутыли с какими-то пахучими жидкостями. Слишком водянистые для мазей, поэтому я предположила, что это духи или целебные дыхательные растворы. Почему их держали под полом, оставалось загадкой. Возможно, распространение этих жидкостей находилось под запретом, но служители не брезговали лишним заработком.
Я нашла запертый комод, ключ к которому искала почти три часа. Рассудила, что, хранись там обыкновенное бельё, дверцу бы не запирали. Возможно, внутри лежали письма с провокационными текстами, или алкоголь, запретный плод для всех священнослужителей, или другие грязные тайны местных церковников. Всё равно мне было скучно, так что не поленилась докопаться до дна. К удивлению, в комоде были рукописные труды каких-то учёных. На первый взгляд - типичная философская ерунда, однако стоило вчитаться… Матушка моя не Терпящая, это были работы Спустившихся! Тогда ясно, откуда такая секретность: обнаружь их представители Lux Veritatis, и у здешних святош градус беды подскочил бы до небес. Формально служители городских и деревенских церквей относились к Церкви Терпящей, но та даже из чувства соперничества с Lux Veritatis не взяла бы на себя ответственность заступаться за так называемых предателей.
«Все беды связаны с неправильными именами, - повествовал один из трудов. - Имена возникают раньше понятий. Понятия рождаются и получают имена, отведённые им природой. Только мы, не слушая заветы мудрых и свои сердца, можем дать явлению неверное имя, из-за чего оно породит хаос. Мы называем себя Спустившимися - это неверное имя. Мы верим, что оно отражает суть нашего положения, но на деле оно навязывает нам статус, который нам не положен. И мы не можем вырваться из этих тисков, потому что создали рябь на воде, маленький конфликт нашей реальности. Раньше нас звали Галодениями, что на старинном языке означало “Памятный Цветок” - прекрасное олицетворения красоты и первородности. На нашем же древнем языке корень -челов-означал “подобострастная тварь”, и это имя было избранно для человечества правильно. Что же делать, если имя выбрано неверно? Исправлять, дабы устранить рябь на воде и привести мир к гармонии».
Действительно, как же мне не пришло в голову, что Спустившихся не могли называть так всё время. Когда они жили на Верхнем этаже, их называли иначе. Я ведь не поинтересовалась у Сайтроми, как именно, потому что никогда не догадывалась о такой простой истине. Может, и моя проблема исходила от двойственности наименования? Даже хуже. Мама, наверняка, называла меня как-то, пока отец намертво не приклеил ко мне режущее слух «Нахиирдо». Я помню его как своё первое имя, и на него у меня начинается чесотная реакция за ухом. Однако есть ещё «Умфи», ассоциирующееся у меня с человечностью, одновременно спокойной и скрытной жизнью из-за необходимости прятать правду.
Остальные я не успела прочитать. Вывод обнадёживал: раз работы Спустившихся хранились людьми, да ещё и священниками, то… Не всё так мрачно и одноцветно в головах людей. Надеюсь, служители живы и покинули церковь не из-за прихода соседей снизу, а вражеских отрядов соседнего Королевства. В таком случае они могут вернуться.
Я спала прямо на лавках: в тесных кельях было душно, да и в них обитал чужеродный дух. Мурашки по коже от этих комнатушек. А высокий свод в зале наводил на мысли о вечном, прекрасном, далёком. Пленительное великолепие арок и умиротворяющая тишина являлись моими спутниками на эти короткие дни. К сожалению, даже такое неприметное существование, наполненное созерцанием, было вынуждено оборваться.
Я провела в доме любого верующего всего две ночи, когда меня навестила неожиданная гостья. С бронзовыми губами, в стальных перчатках и золотистом шлеме, она походила на сошедшую со страниц богиню древности. Её появление не сулило ничего хорошего.
Фарфоровая чашка вылетела из рук, когда меня протащило и прибило к правой стене. Сердцебиение тут же участилось. Я прошептала имя отца в надежде, что он где-нибудь поблизости. Не покидать церковь, чтобы быть в безопасности - так он сказал?
Коктейль изумления и презрения сменился вполне отчётливыми негодованием и отвращением. Лицо её искривляла гримаса желчной обиды, но глаза… в глазах с приметной двойной радужкой, кольцами обхватывавшей зрачок, скапливалась дымка ожесточённой решимости. Кровь в жилах застывала от такого взгляда.
- Что за противная природе мерзость? - даже от слов Цехтуу веяло жаром. Грудь мне вдавило невидимой иглой её внимания, и я вполне справедливо ощущала себя насаженной на булавку букашкой. Жалкой и презренной тварью.
- Пожалуйста, позвольте… - это предел моих стараний. На большее не хватило сил и смелости. Мне неизвестны причины злости Королевы, но совершенно отчётливым было то, что она возненавидела меня после первого же взгляда. Глубоко и непоправимо, и один мой облик напоминал ей о чём-то запретном и диком.
- Не смей обращаться ко мне! - грозно оборвала Цехтуу, впечатывая меня взмахом руки настолько, что дышать стало больно. В груди словно работали лопасти, а в висках стучали молоточки. Привычка заставляла меня сопротивляться, бороться, да разве такой мощи реально противостоять?
