- Это… магия, заключённая в изображении? Не слышала, чтобы нечто подобное практиковалось.

- В этой части мира такую магию не применяют. Она Она популярна только у служителей На-Ла, - Сайтроми пошевелил пальцами, и торчавший недогоревший кусок стены вспыхнул подожженной спичкой. И тут же огонь угас, устранив некрасиво выпячивавшуюся часть. Дыра приобрела более ровный вид. – Всё сработает, если правильно проведёшь линии. Особо важны центральные.

Я покрутила в руках рисунок и отложила. Может, займусь этим странным делом, хотя желание пока не родилось.

- Можно, я больше не буду жить в этой комнате? Я про комнату, которой больше нет.

- Ты испортила шутку пояснением, - отец прищурился. – В тебе ещё столько потаённого потенциала, но иногда тебя хочется убить. Взять вот так… - он резко схватил и подтащил меня к себе, так что я и пискнуть не успела.

- Что ты творишь? – испуганно воскликнула я, закрывая голову руками. Но тут же обнаружила, что никаких насильственных действий надо мной не совершают, и я просто лежу на животе Короля. – Ясно, в кого у меня такое ужасное чувство юмора.

- Молчи, - но вместо рта Сайтроми накрыл парой пальцев мне глаза. В темноте было неуютно, однако вскоре у меня почти получилось расслабиться. – Что ты видишь, когда начинаешь вглядываться во тьму опущенных век?

- Тьму опущенных век,- пробурчала я. Меня начинало клонить в сон, и после казуса с поджогом и беспокойной ночи живот Короля вполне мог сойти за удобную кровать. – И разноцветные пятна.

- Приглядись. За темнотой всегда есть окно.

- Я ничего не вижу, - утомлённая его настойчивостью, выпалила я. Сайтроми снял пальцы с глаз. - Разве что собственные мысли.

- В этом и проблема. Я не одобряю твоего эгоистичного возвышения собственных волнений над проблемами других. Но готов смириться, что этот этап тебе необходим, особенно любовная привязанность. И всё же когда-нибудь тебе придётся поддаться резигнации и оставить старые привычки, чтобы… увидеть за опущенными веками нечто помимо темноты.

- Возможно. Никто не идеален. Кроме Терпящей, - подразнила я.

- О, разве? - на секунду на серьёзном лице Короля промелькнула тень лукавства. – Она идеальней меня?

- Ну да, посуди сам: все говорят, что идеал никто не видел в глаза. Терпящую тоже давно никто не видел в глаза. Значит, «Терпящая» равно «идеал».

- Потрясающая демонстрация сломанной логики. Я… должен сказать, что погорячился с глазом.

- И с рукой служителя, - я демонстративно приподняла брови. Помедлив, Сайтроми кивнул. Я всё ещё безмерно уважала отца, чтобы открыто презирать его за поспешное наказание Рандарелла, хотя глубина трагедии не шла из головы. Так что услышать подобие извинений было хорошо… просто хорошо. Как камень с души свалился.

Он поставил меня на ноги и кивнул на листок. Мне всё же советовали воспользоваться рисунком, хотя я и не видела в этом особого смысла.

Я спустилась на этаж и выбрала новое помещение для существования. Тут ещё пристало зудящее раздражение от окружавшего пространства. Мне ничего не нравилось: ни мебель, ни стены, ни люди. Руки чесались спалить всё кругом, да нельзя. Из этого эмоционального кошмара должен быть выход, иначе точно сойду с ума. Меня обступила выжигавшая пустота, и хотелось биться головой об пол от безысходности. Всё ещё без слёз, но с полным осознанием мерзотности ситуации: отвергла единственного человека, который верил в мою лучшую сторону, потому что не видела иного пути. И где я теперь находилась? Не иначе как в пустоте.

И я стала рисовать схему в комнате. Использовала краску из художественных запасов Антуара. Мужчина не метил в знаменитости изобразительного искусства. Писал неброские картины, хотя для меня его хобби оказалось открытием. Никогда не слышала, чтобы кто-то говорил о пристрастии Антуара к живописи. Должно быть, он сам не афишировал этого.

Малевать красками непростую схему оказалось настоящим испытанием. Мешалась громоздкая мебель, мешалось неумение, а о настроении забросить кистью в стену и говорить не приходится. И всё же меня разом втянуло в сложный процесс. Некоторые линии не желали получаться ровными, и я перерисовывала их с удвоенным усердием. Работа мастера боится. Вскоре я приноровилась и завершила уродование пола в одной из комнат. Там и легла спать. Что бы Сайтроми ни говорил, он явно надеялся, что я подчинюсь и выполню это задание. В других комнатах рисунки тоже появлялись, будто сами собой: кто-то ещё озаботился их нанесением на пол. Изображение не сковывало мои силы и не увеличивало их. Во всяком случае, последствий не ощущала, так что магия рисунка делала что-то ещё.

Спросить отца о цели размалёвывания комнат так и не успела. Когда я, будучи вдохновлённая успехами, заканчивала рисунок во втором помещении, на дворец напали. В комнату вбежал неизвестный в белых одеждах и, зажав ладонью мне рот, оттащил к стене.

- Не беспокойтесь, мы пришли вас спасти, - горячо зашептал он под мои сопротивления. – Я не причиню вам вреда. Вы околдованы, но благодать Терпящей освободит вас.

Проклятье, это получалось, что служители уже во дворце?! Проникновение началось, и хвала кому-то там, только не Терпящей, что меня приняли за человека. Иначе я и вздохнуть бы не успела. Эти люди скоры на расправу с неверными.

Я закивала, и служитель отпустил меня. Он принялся напряжённо осматриваться и, похоже, не считал девушку перед собой угрозой. Мужчина был из Лангзама, и я с болью в сердце вспомнила Рандарелла. Как неудачно…

- Мне нужно проверить вас… А это что? – служитель заприметил рисунок на полу и наклонился, чтобы рассмотреть его лучше. – Пиктограмма? Демонические знаки.

Я закатила глаза на типичные церковничьи рассуждения и перемешала мысли в его голове. Ловким движением сорвала нож с пояса мужчины и всадила лезвие в его сонную артерию. Рукав запятнало кровью, и я спешно отскочила от умиравшего. Откуда он мог прийти? Если из восточного коридора, ведущего к лестнице, путь на другие этажи может оказаться отрезан его товарищами. Наверху Хатпрос показывала мне тайный выход из дворца. Антуар просто не мог не озаботиться быстрым и незаметным отступлением, если его владения оккупируют. Но чтобы подняться, всё равно следовало пройти по лестнице. А я не знала, сколько ещё церковников проникло во дворец.

Служитель уже умер, когда мной овладела решимость. Следующие два небольших помещения были пристроены прямо к этой комнате, а дальше шёл коридор. И он уже кишел церковниками из разных орденов, переходивших из помещения в помещение. Пробежать мимо них не было возможности, а позади оставались лишь тупиковые комнаты. Хуже того, по коридору была разлита магическая энергия, от которой защипало в ноздрях.

- Сайтроми, ты вообще в курсе, что тут нашествие почитателей Терпящей? – зашептала я. Где-то наверху громыхнуло, и часть церковников поспешила на шум. Но оставшиеся заметили меня. Их было слишком много, чтобы я могла осторожно перебить их.

Оставалось прятаться? Или притвориться перепуганной служанкой, которая не понимает, что происходит? Я попятилась в комнату, и через пятёрку секунд в неё зашли трое мужчин, поторапливая ещё одну девушку. Вот она была настоящей служанкой, которую, похоже, застали врасплох во время исполнения обязанностей.

- О, госпожа, - испуганно пролепетала девушка, бросаясь ко мне. Словно я могла защитить её. – Что нам делать?

Я и сама растерялась, предвкушая страшное. Двое мужчин носили кирасы и по два меча с каждого бока. Риндожи. Эти люди умеют сражаться и убивать. Третий облачением напоминал Саратоха, то есть был не просто выходцем из Лангзама, а служителем высокого ранга. Почти сразу в проёме показался четвёртый. Фиолетово-черные узоры были мне незнакомы, но вряд ли его орден стоял ниже десятки самых могущественных. Столько профессиональных убийц демонов за раз я ещё никогда не встречала. Они явно понимали, на кого идут охотиться. Ох, Рандарелл, ты всё же рассказал им…

- И куда делись все Зрячие? – гаркнул один из представителей Риндожи.