Аничча – непостоянство – это первая из триады характеристик, которые открываются в результате прозрения, и Аджан Чаа год за годом обращал внимание учеников на важность её медитативного созерцания, называя это центральными вратами к мудрости. В беседе «Неподвижная текущая вода» он описал это так: «То, что мы называем непостоянством или неопределённостью в данном контексте, – это и есть Будда. Будда – это Дхамма. Дхамма определяется непостоянством. Каждый, кто видит непостоянство или неопределённость феноменов, понимает, что их реальность – это непрерывное изменение. Это Дхамма. И это Будда. Если вы понимаете Дхамму, вы понимаете Будду. Зная Будду, вы знаете Дхамму. Если вы постигли непостоянство феноменов, их неопределённость, то сможете перестать цепляться и оставите их, как есть».

Использование для перевода термина аничча тайского слова май наер (неопределённость)[11] было отличительной чертой учений Аджана Чаа. Термин «непостоянство» может нести в себе довольно абстрактный или технический дополнительный смысл, тогда как «неопределённость» лучше описывает то ощущение сердца, которое возникает, когда мы сталкиваемся с непрерывными изменениями.

Выбор метода объяснения: «Да» или «Нет»

Одной из наиболее поразительных особенностей учений традиции тхеравады, которая также прослеживается и в этой антологии, выступает использование речевых приёмов, заключающихся в определении истины и ведущего к ней пути за счёт описания того, чем они не являются. В рамках языка, использующегося в христианской теологии, такой подход называется «апофатический метод»[12], который заключается в перечислении того, чем бог не является. Противоположным подходом считается «катафатический метод»[13], когда происходит объяснение, что такое бог. Подобный апофатический подход, также известный как подход «через отрицание» (via negative), веками использовался многими выдающимися христианскими мыслителями. Имя одного из них сразу приходит на ум – это теолог св. Хуан де ла Крус (Иоанн Креста). В качестве иллюстрации использования данного подхода можно привести его текст «Восхождение на гору Кармель», в котором содержится описание наиболее прямого и короткого духовного пути (то есть наверх, в гору). Там сказано примерно так: «Ничто, ничто, ничто, ничто, и даже на горе ничто».

В палийском каноне также часто используется подход, основанный на методе отрицания, который читатели часто путают с нигилистским восприятием жизни. Это даже близко не соответствует действительности, но причины такого ошибочного восприятия очевидны, тем более, если читатель вырос в культуре, использующей жизнеутверждающие посылы.

Существует история, что вскоре после того, как Будда достиг просветления в стране Магадха [14], он шёл по сельской дороге, чтобы встретиться с пятью своими товарищами, вместе с которыми он прежде выполнял аскетические практики, перед тем, как покинул их, избрав собственный путь поиска истины. По той же дороге брёл ещё один аскет, по имени Упака. Он увидел приближающегося Будду и был поражён его внешностью. Он отличался не только благородной царственной осанкой, присущей принцу рода воинов-шакьев, но также высоким ростом и необычайной красотой. На нем была старая поношенная одежда практикующего аскета, и от него как будто бы исходило какое-то свечение.

«Кто ты, друг мой? Твоё лицо такое ясное и светлое, и сам ты кажешься торжественным и невозмутимым. Я уверен, что ты обнаружил великую истину. Скажи, кто твой учитель и что ты у него выяснил?»

Будда, который достиг пробуждения совсем недавно, ответил: «Я вышел за пределы всего, и я всеведущ. У меня нет учителя. Во всём мире я единственный просветлённый. Никто не научил меня этому – я достиг этого благодаря собственным усилиям».

«Ты имеешь в виду, что победил рождение и смерть?»

«Именно так, друг мой. Я победитель, и теперь в этом мире, где люди слепы к духовности, я следую в Варанаси, чтобы ударить в барабан Бессмертия».

«Ну что же, повезло тебе, друг», – сказал Упака и, покачав головой, отправился в противоположную сторону. (MV 1.6)

Благодаря этой встрече Будда осознал, что простое возвещение о достижении истины не всегда рождает веру и не является эффективным способом передачи её другим, поэтому к тому времени, когда он прибыл в Олений парк, расположенный недалеко от Варанаси, и встретил там пятерых своих бывших товарищей, у него уже был аналитический метод (пали vibhajjāvada) презентации своего прозрения. Так был основан принцип Четырёх благородных истин. Это отражает переход от подхода «Я познал совершенство» к подходу «Давайте разберёмся, откуда берётся несовершенство».

Второе учение (anattālakkhaṇa sutta), которое также состоялось в Оленьем парке и послужило причиной просветления пятерых товарищей Будды, тоже можно считать ярким примером метода объяснения через отрицание. Не вдаваясь в подробности самой сутты, а излагая её краткую суть, можно сказать, что Будда использовал метод поиска собственного «я» (пали atta, санскр. atman) в качестве основной темы этого учения. Применяя логический анализ, он продемонстрировал, что собственное «я» невозможно обнаружить ни в одной из составляющих тела или ума. Показав это, он объявил: «Мудрый и благородный ученик остаётся беспристрастным по отношению к телу, ощущениям, чувствам, ментальным процессам и сознанию». Так сердце обретает свободу. Как только мы избавляемся от того, чем не являемся, природа реальности становится очевидной. И поскольку эта реальность лежит за пределами слов и определений, то, чтобы избежать ошибки, правильней всего оставить её без конкретного определения и описания. В этом и состоит суть «метода отрицания». Таким образом, львиная доля учений Будды, особенно в рамках традиции тхеравады, касается природы пути и объяснения, как следовать по нему наиболее эффективным образом, не пускаясь при этом в лирические описания его цели. Такой подход, как правило, использовал в своих учениях и Аджан Чаа. Он избегал разговоров об уровнях достижения и медитативного погружения всегда, когда это было возможно, исключая тем самым духовный материализм (ситуацию, когда ум стремится завладеть чем-либо, вовлекается в конкуренцию и становится завистливым и состязательным), а также направляя внимание людей на то, что является правильным, – на сам путь.

Однако, если ситуация казалась Аджану Чаа подходящей, он с готовностью и довольно прямо говорил также и об окончательной реальности. В качестве примеров можно привести беседы «В направлении необусловленного», «Выход за пределы концептуального мышления» и «Без опоры». Но, если он считал, что понимание тех учеников, кто просит объяснить им характеристики абсолютной истины, ещё не созрело, он мог ответить (как, например, в беседе «Что такое созерцание») следующим образом: «Это не является чем-то определённым, и мы не присваиваем этому названия – вот и всё, что об этом можно сказать! Поэтому избавься от всего этого». (Дословно это звучало так: «Если найдёшь там что-то, брось это на корм собакам!»)

Важность верного воззрения и добродетели

Когда его спрашивали, что он считает наиболее сущностными аспектами учения, Аджан Чаа часто отвечал, что если судить по его личному опыту, то прогресс на духовном пути больше всего зависит от верного воззрения и безупречности поведения. Будда как-то раз сказал о верном воззрении следующим образом: «Как на рассвете светлеющее небо предвещает восход солнца, так же и верное воззрение является предвестником всех благотворных состояний». Установить верное воззрение означает, что, во-первых, мы получаем карту пространства ума и мира – особенно это касается понимания закона каммы – и, во-вторых, весь наш опыт восприятия происходит через призму понимания Четырёх благородных истин, превращая таким образом поток ощущений, мыслей и эмоциональных состояний в топливо для прозрения. Эти четыре аспекта становятся четырьмя сторонами света – компасом, ориентируясь по которому мы выстраиваем понимание и таким образом контролируем действия и намерения.