Лаконский флот собирался выступить в поход достаточно долго, чтобы шпионы Линкея успели известить об этом своего шефа. Во все приморские города Мессении Линкей выслал конные дозоры, задачей которых было следить за продвижением лаконцев. Сам он разместился в Эпее, портовом городе на западном берегу Мессенского залива.

Вечером того же дня, когда флот союзников прибыл в Эпею, к Линкею примчался гонец, доложивший, что лаконцы остановились на отдых в Герении, гавани на восточном берегу Залива,

в сотне стадий по прямой от Эпеи. Такой случай Амаринкей и Линкей не пропустили. Еще затемно союзный флот вышел в море и, смело оторвавшись от берега, пересек Мессенский залив. Когда первые лучи восходящего солнца показались над вершинами Тайгета, флот уже подходил к Герении. На корабельной стоянке еще мирно спали. Лаконцы были настолько уверены в господстве пилосцев в мессенских водах, что не объявили тревогу даже когда из тьмы, скрывающей западный горизонт, показались какие-то корабли.

- Должно быть, Периклимен послал нам дополнительный конвой, - предположил лаконский вождь Дориклей, услышав весть о незваных гостях.

Свою ошибку лаконцы поняли, только когда корабли союзников вплотную подошли к стоянке, и с них на берег хлынули сотни воинов в полном вооружении. Организовывать сопротивление было поздно. Кто успел проснуться и схватить оружие, тот пал под ударами врагов. В горячке боя зарубили даже вождей - Тавра, для которого его посольство обернулось смертельной ловушкой, и обоих сыновей Гиппокоонта. Нестора, благоразумно поднявшего руки, и большую часть лаконского войска, сделавшую то же, пощадили и взяли в плен.

Днем перед пленными держал речь Кастор, сын Тиндарея, возглавлявший плевронскую эскадру в составе союзного флота. Кратко, но убедительно, он напомнил лаконцам о законных правах своего отца на лаконский тронос, энергично обличил узурпатора Гиппокоонта во многих разнообразных грехах, особенно в святотатстве и оскорблении Олимпийцев, и предложил пленным выбор между невольничьим рынком и вступлением в Освободительную Армию Лаконии, союзником которой является сам сын Зевса Геракл.

На рынок рабов не захотел никто. А Нестора отвезли в лагерь союзников под Пилосом.

Через несколько дней после боя в Герении стража на стенах Пилоса заметила необычное оживление в обычно спокойном до сих пор лагере Гераклова войска. Воины выбегали из палаток и шалашей, торопливо облачались в доспехи, собирались вокруг своих командиров, наспех строились. Некоторые отряды занимали позицию против ворот Пилоса, другие уходили в обратную сторону вдоль дороги, ведущей из Пилоса на восток. Навстречу им выплывала из-за леса какая-то, неразличимая пока со стены, темная масса. Пилосские стратеги, своевременно оповещенные о странной суматохе у неприятеля, поднялись на надвратную башню.

- Похоже, к нам подкрепление подходит ! - радостно крикнул Аластор, младший из находившихся в Пилосе царевичей.

- Откуда это ? Неужели лаконцы ? - удивился Эвримен.

- Лаконцев, вроде, с моря ждали ? - включился Радий.

- Могли и раньше высадиться. Узнали, что эти, пираты навербованные, навстречу идут, - хмуро заметил Периклимен.

- Так надо им помочь ! - воскликнул Аластор.

- Подождем. Пусть поближе подойдут, тогда виднее станет, - урезонил его Эпидай, старший из присутствующих.

Тем временем геракловы бойцы столкнулись с подходящим войском. Поднялись огромные клубы пыли, послышался шум битвы, доносящийся даже до стен Пилоса. Предполагаемые лаконцы продвигались вперед плотной колонной, отбрасывая пытавшихся преградить им дорогу союзников.

Вскоре сражающиеся настолько приблизились к Пилосу, что можно было уже разглядеть кое-какие детали.

- Красные плащи ! - выдохнул Аластор, - это гвардейцы Гиппокоонта !

- Точно, лаконцы, - подтвердил Радий.

- Похоже на то, - согласился Периклимен. - А кто это там у них впереди ?

В головной части приближающейся колонны была видна группа всадников, возвышающихся над плотно окружающими их пехотинцами в красных плащах.

- Стратеги, наверное, - предположил Эвримен. - А ну, Аластор, ты самый глазастый, не узнаешь ли кого ?

Аластор внимательно вгляделся в конников. Лицо переднего не было скрыто забралом или козырьком шлема, как у остальных. Вдруг он снял шлем совсем и тряхнул непокрытой головой.

- Нестор ! Это Нестор ! - крикнул Аластор.

Теперь уже все узнали так хорошо знакомое лицо брата.

Тем временем обстановка на поле боя стала меняться. Когда сражение докатилось до лагеря осаждающих, союзные отряды, выстроенные против пилосских ворот, развернулись и торопливо направились на помощь своим, явно не выдерживающим напор подходящих к городу лаконцев.

- Вот оно ! Самый момент ударить на них ! - воскликнул Эвримен.

- Да, конечно, не бросать же Нестора, - тряхнул головой Эпидай. - Давай, Периклимен, командуй !

Периклимен решился.

- Пошли! - бросил он братьям и поспешил к лестнице, ведущей к воротам.

Вскоре ворота Пилоса отворились, и пилосские колесничники, возглавляемые сыновьями Нелея, вылетели из них, чтобы ударить в тыл союзникам. За колесницами спешило городское ополчение.

Но странно. Атака с тыла не смутила союзников Геракла. Вновь спокойно развернувшись лицом к пилосцам и не обращая более внимания на подходящих сзади лаконцев, они встретили колесницы тучей стрел и камней и частоколом копий. Те колесницы, чьих возничих миновали вражеские стрелы и камни, врезались в строй стоявших здесь воинов Теламона, но те не пытались бежать. Они встречали налетающих лошадей ударами копий в морду, и визжащие от боли кони вскидывались на дыбы, опрокидывая колесницы. Упавшим колесничникам встать не давали, добивая их секирами и ножами. Лишь нескольким колесницам удалось прорваться и домчаться до приблизившихся почти вплотную лаконцев. Те расступились, и всадники, окружавшие Нестора, ринулись навстречу колесницам. Впереди на огромном вороном коне несся широкоплечий бородач с массивной дубиной в руке. Лищь Нестор, низко склонивший голову, остался на месте. Пилосцы не успели понять, что происходит. Несколько мгновений, и все они были убиты. А затем все гераклово войско, включая лаконцев, ринулось на горожан, потерявших своих вождей и обратившихся в бегство. Конница Феникса, до последнего момента остававшаяся в лагере, настигла бегущих и пронзила их массу, как меч из аласийской бронзы пронзает мягкую человеческую плоть, не защищенную доспехом. В городские ворота всадники влетели раньше, чем стража сообразила, что же теперь делать. Пилос пал.

Дальше все было как всегда. Город разграбили, но не сожгли. На тронос посадили Нестора. Это было платой за согласие сыграть роль в маскараде, позволившем взять Пилос без штурма стен. Так Нестор обрел на всю оставшуюся жизнь кличку "геренский конник". Престарелого отца он отправил в Коринф "для лечения". Там следы Нелея затерялись, и даже могилу его не нашли. Впрочем, Нестор не очень-то и старался ее отыскать.

22. ЛАКОНИЯ

В юго-восточной части Апии в прошлом жило племя лелегов, и страна называлась Лелегией.

Когда царем Лелегии стал Лакедемон, внук Атланта, сын его дочери Тайгеты и, как говорили, Зевса-Олимпийца, он даровал государству свое имя. Неразговорчивым лелегам это имя показалось чересчур напыщенным, и в просторечии они переделали его в Лаконию, так что "Лакедемон" остался только в официальных документах.

У потомка Лакедемона царя Ойбала было два сына от законной жены - Тиндарей и Икарий, и один от наложницы - Гиппокоонт. Когда Тиндарей достиг зрелости, его женили на Леде, дочери Фестия, царя Плеврона и отправили к тестю в Куретиду. А когда Ойбала постигла "неизбежная для смертных участь", Гиппокоонт, опираясь на поддержку войска, изгнал Икария и захватил тронос Лаконии. Законным сыновьям Ойбала пришлось затаиться в далекой Куретиде и искать союзников, которые помогли бы им отвоевать свое царство. Искать пришлось долго, но в конце концов такие союзники нашлись.