Литмир - Электронная Библиотека

– Ах, какой красавец, – услышал я слова князя Аршинского, сквозь лорнет, разглядывающего танцующих, и говорил он именно о пауке в польском мундире. – Статен, ловок… Экий жених…

– Ну, что вы, папа, – смущенно отвечали близняшки – дочери, краснея.

– Говорят, у его матери огромные имения в Малороссии, с неплохими доходами, – продолжал размышлять князь, уже для себя, прикидывая, как бы можно было выгодно пристроить одну из дочерей.

Музыка плавно стихла, и этот паук-красавец, вместо того, чтобы проводить свою пассию на место, ко мне, – повел Анну в другой конец зала и усадил на неудобный маленький стульчик. Я поспешил к ним. Анна счастливая, раскрасневшаяся, обмахивалась веером. В танцах объявили перерыв, дабы дать музыкантам минутную передышку.

– Позвольте пригласить вас на мазурку, – сказал я.

– Ах, Александр, – растерянно произнесла Анна, – но я уже обещала мазурку.

– Кому? – моему возмущению не было предела.

– Мне, – возник вновь польский наглец и протянул Анне бокал с искрящимся шампанским.

– Но, Анна, вы приехали со мной, – в отчаянии воскликнул я.

– Я же не могу теперь отказать, – в ее голосе послышались металлические нотки раздражения.

– Не расстраивайте девушку. Пойдите, поищите себе другую пассию, – ухмыльнулся поляк.

Негодование обуяло мной после столь наглого предложения. Да как он смеет мне указывать!

– А не пойти бы вам поучиться вежливости, – заявил я.

Лицо поляка напряглось, на бледных щеках проступила краска.

– Уж не вы ли хотите стать моим учителем? – прошипел он.

– С удовольствием. Люблю учить наглецов. Только, вот, перчатки сменю на другие, чтобы не запачкать.

Его всего перекосило. Он очень тихо произнес:

– Извольте следовать за мной.

– Александр! – кузина вскочила со стула. Она не на шутку перепугалась. Грудь ее часто вздымалась. Губы дрожали.

– Не беспокойтесь, мадмуазель Анна, – нагло-вежливо поклонился поляк. – Мы лишь на пару слов…, – и он величественно зашагал к выходу.

– Александр, не смейте, – пыталась удержать меня Анна.

Я обернулся и холодно взглянул на нее, – поздно! – отчего она чуть не потеряла сознание.

На крыльце гулял холодный ветер, пытаясь задуть пламень фонарей. Никого вокруг, только голые черные деревья и высокие сугробы.

Поляк, шедший впереди, резко обернулся.

– Будьте добры объясниться! – потребовал он.

– Это вы будьте добры объяснить свое наглое поведение!

– Если мадмуазель Анна – ваша кузина, это еще не значит, что вы должны ей указывать: с кем танцевать.

– Если на вас военный мундир, это еще не значит, что вам все дозволено.

– Мой мундир, – прорычал он, багровея, – Мундир великого Войска польского.

– И что с того? Да вы на коне хоть умеете сидеть?

– Я – корнет уланского полка! – затрясся он от злости.

– Всего лишь – корнет, – зло усмехнулся я.

– Хотите испробовать мой удар?

– Когда угодно и где угодно, – горячо выпалил я.

– Здесь и сейчас. У меня в карете есть сабли. Вам первый выбор.

– Кого выберем в секунданты?

– С моей стороны – мой ординарец.

– Хорошо, а с моей – кучер.

– Что? – возмутился он. – В секунданты мужика?

– Можно подумать, ваш ординарец из благородных кровей.

– Он – поляк, и этого достаточно.

– И что с того? – зло усмехнулся я. – С каких это пор польские мужики стали выше русских мужиков?

– Довольно! – зло прошипел улан. – Это смешно, в секунданты – мужиков. Что за варварство?

В это время в дверях показался Жан. С растерянным видом глядел на нас.

– Он будет секундантом, – указал я на Жана.

– Что произошло? – не понимал мой друг.

– Этот мальчишка хоть разбирается в правилах дуэли? – высокомерно ухмыльнулся поляк.

– Он – дворянин, к тому же – француз. Или этого вам тоже недостаточно? – спросил я сквозь зубы.

– Че сем стало, пане Янек? – из темноты вышел здоровый улан с длинными свисающими усами. Его шинелью можно было укрыть лошадь. А в один сапог поместилось бы две мои ноги.

– Допровади саблям, Петер.

– Пан Янек, для чего тегун?

– Не пытай, а выконый, – прикрикнул он требовательно.

– Сухач, – приложил два пальца к своей конфедератке усач и отправился выполнять приказ.

– Ну? – оценивающе оглядел он меня с ног до головы. – С чего начать? Ухо обрезать или сами прощение попросите?

– Чье ухо окажется на снегу, тот и просит прощение, – небрежно ответил я.

– Предупреждаю, – высокомерно произнес пан Янек. – Я отличный фехтовальщик.

– Поэтому побоялись стреляться?

– Польский улан ничего не боится! – вновь вышел он из себя. – Хотите пистолеты – будут вам пистолеты.

Появился Петр, неся в руках две сабли.

– Ровно минуту бьёмся на саблях. Если сможете устоять против меня – стреляемся. Прошу, – позволил мне наглец первому выбрать оружие.

Я вынул из ножен тонкий, почти прямой клинок. Этот подойдет. Второй больше напоминал палаш, тяжелый и длинный. Поляк уверенно вынул его из ножен и мастерски продемонстрировал владение столь грозным оружием, со свистом рассекая воздух.

Вот тут я вдруг осознал всю безнадежность моего положения. Меня учили красиво фехтовать шпагой, но с саблей я дело не имел. А по тому, как мой противник уверенно держит оружие… Я представил, как мое ухо окровавленным кусочком мяса шмякается в снег.

– К чему тянуть? Приступим, – уверенно сказал поляк, – Вон там внизу под фонарями отличная позиция.

Мы спустились и стали друг против друга на расстоянии двух шагов.

– Господа, господа! – жалобно пищал Жан, – поговорим о примирении.

– К черту! – рявкнул на него поляк. – Следите за дуэлью – и покончим на этом.

– Ага, – довольно хихикнул Петр, покручивая ус. – Вы, только пани Янек этого воробушка не загубите. Так, огрейте его пару раз плашмя по башке, чтобы мозги на место встали.

– Господь с вами! – запыхавшийся Степан встрял между мной и моим противником, – Христом-богом прошу, – остановитесь.

– Мужик, тебе чего надо, – скривил в презрительной усмешке полные губы пан Янек. – Здесь благородные господа выясняют спор. Это твой слуга? – крикнул он мне. – Убери его.

– Степан, – тихо сказал я.

– Барин, опомнитесь, – пытался он вразумить меня.

– Степан, не позорь меня. Вызов уже сделан. Я не могу отказаться от поединка.

– Но, барин!

– Уйди, – тверже сказал я. – Я защищаю свою честь. Не мешай.

Степан отступил, растерянно разводя руками.

– Платочек чистый приготовь, – издевательски крикнул ему Петр. – Ухо отрубленное завернуть.

– Может, хватит болтовни? Приступим, наконец, – осадил я наглеца.

– Действительно, – согласился Янек. – Скоро продолжатся танцы, а мне Анна обещала мазурку.

– Прекратить! – к нам быстрыми шагами приближался князь Аршинский, хозяин дома. За ним двое лакеев несли фонари. Из-за его спины выглядывала испуганная Анна.

– Что вы здесь устроили? Как посмели в моем доме? Мальчишки! – грозно кричал он, брызгая слюной.

– О, князь, я просто показал моему другу оружие, что мне прислал дядя из Персии. – Поляк подошел ко мне и крепко обнял за плечи, как хорошего друга. Меня всего перекосило от отвращения.

– Не смейте врать, – погрозил кулаком князь. – Вы, надевший мундир, смеете устраивать дуэли, да еще с кем? С неоперившимся юнцом. Вы подумали о последствиях?

– Простите, князь, но мы взрослые люди и способны сами отвечать за свои поступки, – вмешался я.

– Что? – глаза Аршинского чуть не вылезли из орбит. – В моем доме! Да вы… Что это такое? Оба – вон! Во-он! Не желаю вас видеть!

Пришлось уезжать с позором со столь чудесного вечера. Анна забилась в угол кареты бледная и сердитая. Жана до сих пор трясло. Но он все повторял с облегчением:

– Tout a! Tout a! Ave Marie, sauvegarder et protéger!33

А из дворца сквозь высокие яркие окна продолжала литься музыка, мелькали танцующие пары. Сновали лакеи, серебряных подносах напитки и тарталетки. Но для нас праздник закончился.

вернуться

33

Все обошлось! Все обошлось! Святая Мария, спаси и сохрани! (фр.)

18
{"b":"616878","o":1}