Перед ними лежала чаша. Нужно было продолжать.

Свят смотрел, как тянется к чаше дрожащая лапа Яна. Фигурка лепрекона уменьшилась, стала одного роста со Святом. Рожки исчезли, крылья растворились в тумане. Он стал похож на обычного человека. Монетка упала в чашу с оглушительным грохотом — Святу пришлось зажать уши ладонями, но в не-мире это не помогло.

Шли секунду, минуты. Они стояли возле чаши. Мох от моста продолжал заполнять все вокруг. Самые ловкие клоки переползали на ноги Свята — их приходилось топтать.

— Ничего не вышло? — спросил Свят.

— Не знаю, — Ян разглядывал лежащую в чаше монету. — Она должна была раствориться — там мне говорили.

— Видно, не самое дорогое, — ответил Свят.

— Но что тогда? — Яну стало страшно. Белесые глазищи с надеждой уставились на Свята. Лепрекон был напуган, его фигура на глазах тускнела: рыжие волосы стали серыми, яркая одежда — черно-белой. Он превращался в старый фильм.

Святу тоже стало страшно. Он представил, как Ян растворится окончательно. Ведь может быть и так. Может быть так, что лепрекон снимет проклятье, отдав свою жизнь. Тролль погиб, его мост разрушен, а мох разросся на полянах не-мира так густо, будто стал живым существом. Может, в этом и заключается смысл? Все фейри, герои сказок, постепенно уходят в прошлое?

Свят подошел к чаше, схватил монету и спрятал в карман. Все произошло так быстро, что Ян ничего не успел сделать.

— Ты чего? — лепрекон вдруг попятился.

— Мы в этом не виноваты, — отрезал Свят.

Лепрекон сделал еще пару шагов назад и чуть не споткнулся. Свят почувствовал, что сам становится больше. Холм с чашей показался ему крошечным.

— Мы этого не просили, — продолжил Свят.

— Что ты делаешь? — закричал Ян, но Свят едва слышал его. Он стал огромным, таким огромным, что ладонью мог накрыть всю поляну.

В нем была сила бога — того самого, что проклял лепрекона сотни лет назад. Того самого, которому приносили в жертву камни, ракушки, локоны новорожденных. Он перевернул ладонь и увидел, как на ней бьется золотое сердце. Сожми — и оно остановится.

Внизу стояла толпа людей — она кричала, она требовала справедливости. Женщины плакали, мужчины трясли копьями. Они хотели возмездия.

Сожми — слышал Свят со всех сторон. Не-мир требовал от него справедливого суда.

— Он ни в чем не виноват, — ответил Свят не-миру. — Мы ни в чем не виноваты.

— Ты — справедливость, — шептал не-мир, — ты — закон.

— Я — человек, — Свят почувствовал, что вот-вот заплачет. — Я всего лишь человек.

Он стоял на поляне возле чаши, в его руке была зажата монета. Ян смотрел на него округлившимися от ужаса глазами с открытым ртом.

Свят протянул руку с монетой, разжал кулак, а потом…

— Просыпайся! — голос мамы.

Свят вскочил на постели, чуть не сбил ее, походил туда-сюда и попытался отдышаться.

— Ты чего, Свят?

— Это сон? Это был сон?

Она попыталась успокоить его, а он смотрел на пустую ладонь. Смотрел-смотрел-смотрел, не моргая, не отводя взгляда, и спустя минуту, когда из глаз потекли слезы, увидел очертания.

— Что это? — испугалась мама.

— Ничего, — Свят вытер слезы рукавом, пряча ладонь.

— Похоже на ожог, — мама нахмурилась.

— Все в порядке, вчера с ребятами шутили.

— Эти ваши шутки, молодой человек!

***

— Мистер Хансен?

— Чего вам?

— Вы просили позвонить вам, если нам удастся найти образец второго века. Бронза, ручная гравировка — все как вы описали.

— Она у вас?

— Да. Хотите, чтобы мы отправили ее почтой?

— Нет. Ни в коем случае. Я приеду сам.