— Прости прощай? Слушай, Ян, я не знаю, что ты там себе надумал, но дело вот в чем. Меня этими штуками не запугать, ясно? Ко мне ваш брат каждый день толпами ходит, они философов окучивают только так. Но я человек рациональный, окей? Мне все это до лампочки. То есть я не хочу проявить неуважения, все дела, но просто это не мое. Окей, да?

Ян удивленно почесал макушку:

— Толпами ходят?

— Да, мы с ребятами даже на спор отшиваем, кто дольше продержится. Танька может полчаса трепаться с ними, один даже в слезы ударился.

— Кто? — Ян удивлялся все больше.

— Да хрен его знает, я особо не разбираюсь. Адвентист, наверное.

— Адвентист? — Ян сделал вид, что поперхнулся, но потом все-таки заржал. — Напугал ты меня, Свят. Я уж решил, ты на полную катушку с нашим братом отрываешься, да еще Танька какая-то. Вот что, меня твои дела заботят, как тебя заботит судьба этого голубя, сечешь? Вот он помер, и тебе без разницы, правильно? Но, с другой стороны, что, если бы от его судьбы зависела твоя собственная? Представь себе, что у тебя поселился голубь, и когда он издохнет, тебе тоже конец?

— Допустим, представил, — вздохнул Свят.

— Вот ты для меня вроде этого голубя, только еще живой. И я здесь, чтобы ты не помер, пока не оставишь наследника. Ясно?

— Тебя мать подослала? — нахмурился Свят.

— Мать?

— Мать моя любит эти разговоры заводить. Женись, говорит, Свят, пока всех хороших не увели. Она тебе что, денег дала?

— Денег мне никто не давал, Свят, а даже если бы предложили, я бы не взял — деньги мне не нужны. И твой счастливый брак мне не нужен, даже несчастливый — не нужен. Я тут только для того, чтобы ваш славный род не прервался раньше времени.

— Ты же понимаешь, как тупо все это звучит, правда?

Ян снова почесал затылок.

— Честно говоря, обычно, когда я появляюсь рядом с вашим братом, вы уже в курсе, в чем дело. Но, похоже, твой батя скончался раньше, чем успел рассказать тебе обо мне. Я прав?

— Если только ты не долбанутый на всю голову лепрекон, — усмехнулся Свят.

— Долбанутый на всю голову лепрекон? Да-да, это я, — Ян радостно улыбнулся и протянул руку, — рад знакомству.

Прежде чем пожать руку Яну, Свят обратился к воспоминаниям о своей бурной юности. Она проходила в радостном захолустье, где мать изо всех сил вбивала отцу в голову здравый смысл. Тем временем Свят лазал по деревьям, жег костры, пек картошку на углях, предварительно стащив у соседей, и даже пытался угнать отцовскую тачку, правда, безуспешно.

В те беззаботные года батя, напившись, несколько раз порывался открыть Святу душу, но поскольку каждый раз истории сопровождались криками матери и совершенно омерзительным запахом, ничего у них так и не вышло. Все, что понял из тех разговоров Свят: по земле бродит совершенно безбашенный лепрекон с рыжей бородой в огромнейших шароварах, разбрасывает вокруг себя радость, веселье и конфеты, но когда Святу исполнится восемнадцать, лепрекон явится к нему, чтобы спасти от тяжелой судьбы.

— Ты что, папин друг? — спросил Свят.

Когда ладони их соприкоснулись, произошло сразу несколько важных событий. Свят впоследствии мог вспомнить и описать их только по очереди, но произошли они сразу.

Ожил голубь. Он встряхнулся, поклекотал и устремился к ближайшей скамейке — выпрашивать семечки.

Налетел порыв ветра, принеся с собой целую вереницу разноцветных листочков. Они загородили от Свята Яна из-за чего фигура бородача на миг стала чертовски внушительной. Потом листья осели, а перед Святом стоял все тот же низкорослый улыбающийся тип.

Карман Свята нагрелся. Стал обжигающе горячим. Свят сунул руку и схватил зажигалку — она была похожа на раскаленный уголек. Боль испугала его, он выпустил металл из рук и почувствовал, что наваждение пропало.

— Я не друг, — ответил Ян и убрал руку. — Мы с вами не дружим.

— Мы?

— Да-да, мы: лепреконы, сиды, эльфы — как хочешь.

— Так ты, на самом деле, считаешь себя лепреконом?

Ян вытянул вперед ладонь и на ней появилась яркая монетка, похожая на золотую. Ладонь не шевелилась, зависла в воздухе, как каменная, а на ней появлялись все новые и новые монеты. Одна за другой, они превращались в небольшую гору золота. Святослав открыл рот от изумления и из его рта тот час же выпала монетка. Ян рассмеялся, тряхнул запястьем, и все монеты исчезли.

— Ты тоже можешь считать меня лепреконом. И, если мы разобрались со всеми нюансами, может быть, уйдем отсюда? Ужасно утомительно отвлекать внимание сторожа так долго.

Святослав посмотрел в сторону старичка, который в парке выполнял сразу две роли: дворника и охранника. Студенты любили его, но знали, что дед Степан не потерпит ни пьянок, ни курения. На глазах у Свята дедушка несколько раз пытался посмотреть в их сторону, но то и дело сбивался: то метла выпадет из рук, то кошка скользнет мимо.

— Ты и это делаешь?

— Я много чего делаю, — гордо заявил Ян, запихивая руки в карманы салатовых шаровар. Они и впрямь были впечатляющими.

— И желания исполнять можешь?

— Одно за раз, — сурово ответил Ян. Даже отвернулся, как будто вопрос обидел его.

— Ладно, — отозвался Свят, — приберегу на потом. Так что ты теперь всегда за мной таскаться будешь?

— Пока у тебя не появится…

— Да-да, я понял, — Свят поднял промокший рюкзак с асфальта и пошел к выходу из парка. — Пошли, нянечка с бородой, тошно тут.

Ян пошел рядом. Святослав заметил, что лепрекону трудно идти с ним в ногу и замедлил шаг. Нелепый волшебный человечек показался ему достойным проявления щедрости.

— А ты ешь?

— Чего? — нахмурился Ян.

— Да не знаю, чего. Что угодно. Кушаешь ты? Ам-ням-ням?

— Зря ты меня за дурачка держишь, Свят.

— Не держу я тебя за дурачка, просто я первый раз лепрекона вижу.

— И что, отец тебе про меня ничего не рассказывал?

— Говорил, штаны у тебя огромные.

— Так и говорил?

— Ага. Говорил, увидишь парня со здоровенными штанами — беги. Думаешь, я его слушал тогда?

— А чего у меня со штанами? — Ян огорченно разглядывал свои нелепые шаровары.

— Да все с ними нормально, — ответил Свят, — весь город в таких ходит. Считай, ты в тренде.

В кафе недалеко от университета Святослав купил два гамбургера и две банки колы. Они добрались до ближайшей лавочки и сели на нее.

— У меня День рождения сегодня, — объявил Свят. — За мою счастливую жизнь, — он ударил банкой по банке Яна. — Здоровья мне, всего такого.

Ян уплетал гамбургер и промычал в ответ что-то неразборчивое. Потом на его ладошке появилась монетка и он передал ее Святу.

— Это подарок? Спасибо. Она золотая?

— Золото лепреконов ненастоящее, — ответил Ян, прихлебывая колу. — Это просто кусочек магии. Захочу, она исчезнет.

— Ну ты уж подожди, я матери покажу.

— Не вздумай! — испугался Ян. — Не показывай ей!

— Ты чего?

— Она меня выгонит!

— Мама?

— Она меня не выносит! — Ян торопливо дожевал гамбургер, залпом выпил остатки колы и стал оглядываться по сторонам, будто мама Свята вот-вот должна была выскочить из-за угла.

— Ладно тебе, не выносит, она у меня божий одуванчик.

— Видел бы, как она меня святой водой поливала, ты бы так не говорил.

— Святой водой? А ты что, святой воды боишься?

— На тебя чан с ледяной водой выльют, тебе не страшно будет?! — закричал Ян.

Святослав рассмеялся. Сидеть с лепреконом на лавочке и обсуждать старые семейные дела было почти будничным занятием. Пройдет еще немного времени, Свят проснется и пойдет в универ. Припрятана бутылка, охранник за сотку разрешит пронести на кампус. И все будет так, как он планировал. Вечером можно будет махнуть в клуб или просто погулять по ночному городу.

— Не сон это, — мрачно заметил Ян. — Даже не мечтай, не проснешься.

— Ага, конечно, — отозвался Свят, — лепреконы, ожившие голуби, лужа киселя возле кассы — это все реально.

— Знаешь, что еще реально? — Ян достал свой удивительный портсигар. — Вот, видишь? Серебро. Сиды любят серебро. Золото нам нельзя — оно нас убивает. Серебро — другое дело. Оно теплое, мягкое. Видишь, как красиво блестит? — на солнце портсигар переливался, будто был драгоценным камнем. — Серебряные вещи раньше мы могли зачаровать. Вот этот порсигар. Когда-то он был совсем другим, потом его переплавили, там подровняли, тут, и теперь выглядит современным. Как с твоей зажигалкой. Понимаешь?