— Черт, — прошептал он.

— Гарри? — вопреки ожиданиям Малфой не зашел в ванную, а говорил из-за двери.

— Чего тебе?

— Прости.

Когда Гарри опомнился и вышел, в его комнате уже никого не было. Бутылка и бокалы остались на прикроватной тумбочке.

***

Утром они говорили, как обычно, делая вид, что ничего не произошло. Гарри до сих пор не мог подобрать слов к тому, что же произошло. Он даже не был уверен, что что-то произошло. Любовь? Он влюбился в Малфоя? Нет, на любовь это не тянуло. Ему не хотелось сходить с ним в кино или получить на четырнадцатое февраля шоколадную валентинку. Да и рассказывать о Малфое не хотелось. Он с ужасом представил, как говорит Гермионе об их разговоре — его передернуло. Нет, такие вещи нельзя говорить другим. Стоит ли рассказывать про секс? Может и стоит. Чтобы прекратить слухи про его влюбленность в Рона. Надо же было придумать такое. Рон, конечно, не уродец из воскового музея, но просто представить себе, что между ними… Как у нее язык повернулся задать этот вопрос?

Гарри никогда не думал, что в его жизни возникнет подобная проблема, так что теперь судорожно искал выходы. Его предыдущие попытки завязать с кем-то связь чуть интимнее дружеской терпели сокрушительные неудачи. Чаще всего инициатором провалов был он сам — опаздывал на встречи, говорил неуместные глупости или забывал про важные вещи. Чего стоит хотя бы случай, когда он предложил девушке десерт, а та слопала кусок, и ее раздуло, как шарик. Пришлось ехать в реанимацию. У нее была аллергия, о которой бедняжка рассказывала при каждом удобном случае. Таких историй Гарри мог бы рассказать великое множество. Та девушка, когда к ней вернулась способность говорить, объяснила все исчерпывающей фразой:

— Тебе просто насрать.

Ему действительно было безразлично, что у него происходит на личном фронте. Даже отношения он завязывал по инерции, потому что остальные делали так. Получилось? Молодец, поставь галочку в блокноте. Не удалось? Ну ты же не одинок.

Но с Малфоем что-то пошло не так. Гарри будто переклинило, он просто представил на секунду, как произносит вслух «сэр», и безразличный организм дал сбой. Гарри понял, что у него не повернется язык.

— Да какого же черта, — спрашивал он у своего отражения в туалете гостевой комнаты Малфоев, потом в туалете вокзала, потом в поезде, а потом — в туалете общей ванной факультета.

— Ты с кем разговариваешь? — в ванную зашел Малфой.

— Не с тобой! — это вырвалось само, Гарри не собирался грубить Драко, тем более так, но вернуть слова не мог.

Малфой вышел и закрыл дверь.

После ужина мастер Холод объявил, что Гарри вызывает к себе директор. Пришлось снова идти в ванную, умываться ледяной водой и долго убеждать себя, что все пройдет гладко.

Как только он переступил порог директорского кабинета, ему стало ясно, что гладко не пройдет уже ничего.

— Любопытную договоренность вы сделали с господином Малфоем, — вместо приветствия сказал Дамблдор. — Любопытную, очень любопытную. Вы ведь знаете, что у господина Малфоя довольно обширный… капитал?

— Я догадался, — сухо ответил Гарри.

— Что ж, какой вы догадливый студент, — он весело подмигнул, — радостно видеть таких в наших рядах. Понимаете ли вы, мистер Поттер? Или Гарри? Да, пожалуй, Гарри! Понимаешь ли ты, Гарри, что заключил сделку с дьяволом?

— Из-за его имени? — Гарри было все равно.

— Из-за имени? — Дамблдор развеселился. — Ха-ха, отличная шутка. Из-за имени, верно! Люциус! Матушка не слишком его любила, верно? Отличная шутка, Гарри!

Он изменился в лице, как в прошлый раз, но теперь Гарри это не трогало. Пусть кривляется сколько влезет, какая разница?

— Ты затеял опасную игру, сынок. Малфои давно тянут руки к моим деньгам. Уж они-то найдут способ распорядиться ими так, что мы все завоем от ужаса. Такое семейство, диву даешься. Чего стоит одна только мать семейства. Видел ее? Вряд ли, она укатила в другую страну. Подальше от своего чада. Хотя у них, конечно, есть вкус, — Дамблдор задумчиво улыбнулся.

Гарри устало вздохнул. Ему хотелось поскорее вернуться в комнату и заснуть.

— Ты изменился, Гарри, — заметил Дамблдор, — с нашего последнего разговора.

— С первого, — поправил Гарри.

— Ты дерзишь! — завизжал Дамблдор и хлопнул по столу.

— С первого, сэр, — Гарри продолжил пилить безразличным взглядом ковер директорского кабинета.

— Какая наглость!

— Простите, господин директор, я сегодня устал за время поездки. Мои тетя с дядей куда-то уехали. Думаю, их напугал Хагрид, которого вы прислали за мной. Еще явился крестный Сириус, он был пьян в стельку и рассказывал мне про то, как вы отправили его в психушку. Вряд ли теперь меня пустят домой. Пришлось жить у Малфоев, денег-то у меня нет, я же учусь тут. Так что, господин директор, прошу простить мне эту дерзость, тем более, что учебный семестр начинается завтра и мы, в сущности, сейчас просто чужие друг другу люди.

Гарри следил за собой будто бы со стороны. Он говорил директору опасные вещи, намеренно провоцируя на очередную вспышку агрессии. С какой стати? Остановиться было невозможно.

— Подобное поведение в моем кабинете, неприемлемо, Поттер, — прошептал сквозь зубы Дамблдор. — Надеюсь, ваши успехи в учебе будут лучше, чем успехи в общении со мной.

— К счастью, господин директор, — устало ввернул Гарри, — именно мои успехи в учебе имеют значение. В отличие от моих дипломатических талантов. Хорошего вечера.

Он вышел сам, не дожидаясь разрешения. В его голове красным горели цифры — дата следующего дня. Именно с этого времени он обязан был обращаться к директору, согласно этикету Академии. За пределами Академии и во внеучебное время этикет не действовал, чтобы не создать у студентов «неверного восприятия сложившейся культурной среды».

Малфой сидел за обеденным столом и ждал его.

— Как прошло? — спросил он.

Гарри сел напротив, уронил голову на руки и понял, что от постыдных рыданий его отделяет пара мгновений. Изо всех сил он сдерживал слезы.

— Драко, — из темноты раздался тихий голос мастера Холода. — Иди спать.

Драко вышел.

— Гарри, пойдем.

Гарри встал и пошел, куда сказал мастер Холод. Ему было все равно. С тоской он подумал, что если его отведут на самую высокую башню, он радостно спрыгнет оттуда, чтобы никому не мешать. Почему бы и нет? Если попросить мастера, тот, может быть, даже подтолкнет его?

— Чем вы занимались? — мастер схватил его за подбородок и внимательно осмотрел лицо со всех сторон. Из-за резкого света Гарри понял, что они в его кабинете.

— С кем? — спросил Гарри.

— С Драко, — жестко ответил Холод. — Чем вы занимались с директором, я знаю. Он грозился выпороть тебя, посыпать солью и залить сверху воском. Думаю, ты с ним поговорил.

— Он первый начал, — Гарри клонило в сон.

— Чем вы занимались с Драко? Секс? Где? Как?

— Вы что, издеваетесь? — Гарри глупо захихикал. — С какой стати мне рассказывать вам о таких вещах?

— Сэр, — напомнил мастер Холод.

— До учебного семестра еще пара часов.

Мастер Холод тяжело вздохнул, потом сжал челюсть Гарри с такой силой, что от боли выступили слезы.

— Сэр, — прошептал Гарри. Хватка ослабла.

— Тебе ничего не хочется делать, видеть, ни о чем не хочется думать, — мастер отпустил его и, укутавшись в халат, встал напротив. — Ты не понимаешь, что происходит. Когда ты пытаешься понять, связано ли это с ним, у тебя не получается сопоставить картинки. Что бы ты ни подставлял, секс, поцелуи, долгую и счастливую жизнь, это не сходится. Ты его не любишь, говоришь себе ты. Ты не можешь любить такого человека. Могу тебя обрадовать, Гарри, — он усмехнулся, — ты его не любишь. Ты хочешь его в другом смысле, и тут что-то произошло. Мы в Шмогвартсе, конечно, занимаемся странным подобием Темы, учим вас разным глупостям, но будь это мелочь, ничего бы не случилось. Он бы не довел тебя до такого состояния намеренно.