Она с трудом сдержалась, чтобы не выложить в ответном письме все, что на душе. Отправила короткое вежливое «спасибо» и постаралась забыть, откуда пришла информация. Ясно, что он рискует, даже просто обсуждая с ней эту тему – само собой, из жалости, и это было очень горько.

Сосед-педофил – на девяносто девять процентов ложный след. Парню из церкви, очевидно, просто не повезло. Отчим тоже явно ни при чем.

Ей никогда не хотелось заниматься журналистскими расследованиями. Но в обездвиженной Эми было нечто такое, что зацепило ее и теперь не давало покоя.

Поначалу она решила разобраться с этим случаем исключительно из профессионального любопытства. Но теперь, когда Мэтт тоже в некоторой степени был «в деле», в ней проснулся азарт. Она должна доказать ему, что еще чего-то стоит, что внутри у нее осталось что-то помимо спиртовых паров и аммиачной вони.

Тщательно взвешивая слова, она написала Роберту Стивенсону-Беллу письмо, в котором вежливо просила оказать ей содействие в создании деликатной статьи об Эми, заполнив некоторые пробелы. По дате рождения в справочнике нашелся только один Роберт Белл, и проживал он в Аффкульме, графство Девон. Ни телефона, ни электронного адреса; ни единой зацепки, за которую ухватились бы ее собратья – репортеры-криминалисты. Обычная почта оставалась единственным вариантом.

Два дня спустя, в 14:45, на телефон пришло голосовое сообщение.

«Сообщение для Алекс Дейл, – негромко и ровно произносил мужской голос. – Меня зовут Боб. Вы писали мне насчет моей дочки Эми. Возможно, я соглашусь ответить на несколько вопросов, но сначала хочу с вами поговорить. Фамилией Стивенсон я больше не пользуюсь. Я должен быть уверен, что вы не станете разглашать мое имя. Мое новое имя. Позвоните мне, пожалуйста, по номеру 07781 257 539. Спасибо».

Он говорил каким-то заученным тоном – похоже, перед звонком он репетировал. Когда ему вообще в последний раз приходилось общаться с «прессой»?

– Алё? – В реальности голос звучал грубовато и более естественно, чем на пленке.

– Привет, это Алекс Дейл. Я получила ваше сообщение.

– А, спасибо, что перезвонили. – Он помолчал. – Я получил ваше письмо. Я не то чтобы горю желанием все это обсуждать, но, зная вас, журналистов… не хочу, чтобы вы заявились ко мне домой.

Она опешила; за своими безобидными заметками и глубокомысленными очерками она, похоже, забыла, что для большинства людей журналист – это папарацци.

– Спасибо, но я бы никогда так не поступила. Надеюсь, вы не думаете, что я позволю себе проявить неуважение к Эми и вашей семье.

Боб пробормотал что-то неразборчивое.

Набрав в легкие побольше воздуха, она сдвинулась дальше:

– Мистер Стивенсон, мне бы очень хотелось взять у вас интервью. – Она помедлила секунду, ожидая какой-то реакции, но ответом ей было лишь суровое молчание; до нее дошло, что она назвала его старую фамилию. – Деликатно описать, как изменилась с тех пор ваша жизнь, и побольше узнать о жизни самой Эми.

Молчание. Слышно только, как Боб дышит; по крайней мере, он еще здесь.

– Я могу отослать вам стенограмму нашей беседы, чтобы вы все проверили и сказали, если вам что-то не понравится. Представить что-то вроде контрольного экземпляра. Как вам такой вариант?

От такого упорного молчания ей дико хотелось все бросить. В желтой прессе ей делать нечего – ее бы там живьем сожрали.

– Хорошо, – отозвался наконец хриплый голос. – Такой вариант мне подходит.

Они договорились встретиться в ближайший понедельник на полдороге между Танбридж-Уэллсом и Аффкульмом, прямо на каком-нибудь съезде с шоссе А303. Чем скорее он от этого отделается, тем лучше, сказал Боб. Аффкульм не подойдет: не хватало еще беседовать с какой-то неизвестной женщиной на виду у всех; а если увидит жена? В Кент он не возвращался со дня похорон Джо и не испытывал желания снова там оказаться.

Алекс сидела в выбранном наобум Little Chef[2]в полной уверенности, что ее «кинули».

Разве сама она на месте Боба пришла бы? Определенно нет; ездила бы по дороге туда-сюда, пытаясь заглянуть в окно, или сидела в машине на парковке с колотящимся сердцем, закрываясь журналом всякий раз, как дверь кафе распахнется. Может, Боб сейчас как раз этим и занимается? Опаздывает он прилично.

На часах было 10:20. По пищеводу к горлу поднимался противный трухлявый комок. После разговора с Бобом она отправила Мэтту бодрое непринужденное письмо, которое сочиняла три часа, без конца стирая и переписывая заново. Сообщила последние новости. Мэтт не ответил.

В ожидании Боба она постоянно обновляла почту на телефоне, однако число непрочитанных писем не менялось. Ноль.

Алекс чувствовала, что ей здесь не место, – и так оно и было. Верный «молескин» и ручка «Cross» аккуратно выровнены вдоль края стола, рядом – строго параллельно – айфон; платье от Ted Baker, сумочка от Chloe… она бросалась в глаза, как оторванный палец.

Пластик на стульях облупился, стол на углах словно кто-то пытался грызть. В туалетной кабинке, которую она посетила сразу по прибытии, на полу возвышалась груда использованных подгузников.

Девушка лет девятнадцати с бледным, опухшим лицом ходила по залу с чайником, подливая в чашки горячий разбавленный кофе и пялясь на посетителей.

Сзади расположились четыре пенсионера – с багрово-красными руками, в обтягивающих внушительные животы синтетических футболках.

За тремя разными столиками трое немолодых мужчин в мешковатых костюмах в одиночестве глушили кофе, озабоченно тыкая в клавиши допотопных мобильников и перебирая обтрепанные листочки. Кто-нибудь вообще покупает то, что они продают?

Боб опаздывал уже на сорок пять минут. Писем не было, не считая непрошеных рассылок и скучных прессрелизов. Давить не хотелось, но Боб должен знать, что она ждет. Что все понимает и готова потерпеть. Она написала сообщение:

«Привет, Боб. Это Алекс. На всякий случай – я в Little Chef. Если вы в пробке, не волнуйтесь. Приезжайте, когда сможете, я буду ждать».

Не успела она положить телефон на пожелтевший стол, как в кафе влетел невысокий коренастый мужчина в рабочем комбинезоне. Там, где по седеющим волосам прошлись не то гелем, не то помадой, явственно виднелись следы от расчески. Усы были пегие и неряшливые.

Потоптавшись около таблички «Пожалуйста, подождите, пока вас пригласят», мужчина, так никем и не приглашенный, пошел по залу, явно кого-то высматривая.

– Боб? – негромко позвала Алекс, слегка привстав и подавшись вперед, как обычно делается в таких ситуациях.

Мужчина крутанулся на месте. Комбинезон обтягивал ягодицы и живот, который, точно противовес, повернулся с некоторым запозданием. Слабо улыбнувшись, мужчина направился в ее сторону.

– Алекс? Прошу прощения за опоздание… – Он замолчал.

Она жестом предложила ему сесть и оглянулась в поисках официантки. Та полненькая девушка с похожим на тесто лицом и волосами мышиного цвета куда-то исчезла, но к ним уже неспешно двигалась симпатичная женщина постарше с высоким блондинистым начесом.

– Что желаете, сэр? – спросила она с улыбкой.

Боб приветливо улыбнулся в ответ:

– Привет, хм. Можно мне чай в чайничке и юбилейные блинчики[3]? – произнес он немного неловко. – Я еще не завтракал.

Официантка – Валери, судя по надписи на бейджике, – повернулась к Алекс:

– А вы еще что-нибудь будете?

– Знаете, – улыбнулась она, – принесите мне тоже «Юбилейные»!

В зале словно посветлело, солнце теперь светило ярче. Ее наконец отпустило, и заваленный подгузниками туалет больше не стоял перед глазами. Она перестала хмуриться и смогла вспомнить, как любила останавливаться в этих ресторанчиках в детстве, когда мама брала ее к своим постоянно меняющимся бойфрендам или возила к отцу, пока его жена была в отъезде.