В колокола всех созывая,
Их медью щедро разливая,
Их звоном, воздух что сотряс,
Как будто бы сейчас смеясь
Ущербности всех улиц тощих,
Раскинулась чванливо площадь –
Утех единый примиритель,
Которых только может зритель
Рассчитывать увидеть в жизни:
Блеск торжества и горечь тризны,
День урожая, карнавалы,
И казни, на которых валом
Ходили многие из тех,
Кто лишь вчера под звонкий смех
Устроенного торжества
Улыбкой озарял уста –
Теперь от этого нам жутко,
Но кровь лилась здесь не на шутку.
И я бы осуждать горазд,
Но с той эпохою контраст
Велик теперь и не понять,
Как можно было то принять.
А дело, видимо, все в том,
Что знал бедняк одно лишь – дом
(Как правило, четыре стенки,
Да может, где еще застенки,
В которых жил с семьей и сам,
И место отводил гусям,
И скот, коль был, тут содержал).
Воображенье поражал
Не в сторону восторгов вовсе
Тот дом, особенно как осень
Начнет багрянцем присыпать –
В ту пору со скотом и спать
Нередко приходилось в доме,
Чтоб избежать печальной доли.
Ведь прогони ты скот во двор –
Не только угрожает вор
(Дворы-то были таковы,
Что их и не было, увы!
А был всего земли клочок,
Пред домом самым пятачок),
Но кроме – может перемерзнуть.
Тогда – хоть будешь плакать слезно,
Но голода познаешь муки,
Когда зима протянет руки.
Собой нелеп наверняка –
Из глины, гальки, ивняка,
Фундамент не всегда признав
И украшений не познав –
Тот дом был слабою защитой,
Но каждый будучи посчитан,
Собой бы большинство составил
Из всех строений, что здесь ставил
Нехитрый человека гений.
И дело вовсе тут не в лени –
В налогах городской казны,
Душили граждан что простых.
Вот так в хибаре без изысков
И прозябал бедняк средь близких.
В заботах мелочных погрязши,
И боле ничего не знавши,
Он развлеченьем почитал
Все то, что было не чета
Тому, чем жил обыкновенно,
И потому, восторг мгновенный
В нем вызывало место это.
Не выбирая сам сюжета,
Смотрел внимательно на то,
Чему судьбы слепой лото
Определило здесь случиться,
Хоть чисто это, хоть – нечисто.
Но богачей – хоть было мало –
Та площадь тоже волновала.
С балконов собственных хором,
Подпертых статностью колонн,
Помпезным делавших этаж,
Смиренный городской пейзаж,
Не прекратил что вызревать,
Они могли обозревать.
А вид и впрямь был ничего:
Этаж четвертый иль того
Еще и выше поднимались
Строенья те, с дворцом пытаясь
Соперничать в своей оснастке
В красе, изящности, раскрасках.
Причудливы, витиеваты,
На вид собою полноваты,
Своей архитектурой вышли
Павлином величаво-пышным.
На первом этаже – прихожей,
На терем маленький похожей,
Вились ступени дальше вверх:
Здесь комната приема всех,
Кто в гости заходил с приветом,
Тут, выше, зала для обедов,
А наверху – опочивальня,
Просторная, большая спальня,
В которой сладко так уснуть,
А утром – тело потянуть,
В кровати членами вращая,
Застывшим за ночь возвращая
К движениям дневным любовь,
Чтоб после «Завтрак приготовь!» –
Прислуге кинутым небрежно,
Ступить в объятья ветра нежно,
Из спальни на балкончик выйдя,
И город на ладони видя.
Когда б и мы там появились,
В тот час наглядно б убедились:
Была здесь плотною застройка,
Количество к домам пристроек
Тут было больше, чем везде,
И,право, можно бы весь день
Потратить было лишь на то,
Чтобы в строений шапито
Понять хотя бы, где чей дом,
Коли учитывать при том,
Что тот в четыре этажа
Могла хозяйка-госпожа
Всецело содержать сама,
А этот вот, всего-то в два –
Был всем известной мастерской,
И одновременно – складской.
Да только правило царило:
Коли судьба не одарила
Тебя на то в достатке златом,
И был собой ты не богатым,
То здесь не сможешь оставаться
Для жизни чтоб обосноваться.
Но, несмотря на тот запрет,
Богатым был ты или нет,
Объявлено ли торжество,
Иль черный ангел катастроф
Спустил с собой беды предвестье –
Здесь было жизни перекрестье:
Движение не прекращалось
И городская жизнь вращалась
Как кровь, что по сосудам льется,
С утра и до захода солнца.
И впечатленье создавалось,
Что площадь та живой являлась.
И если колокол – душа,
То городская ратуша
Сравнима только с мозгом разве –
Насущных дел гражданских разных,
Что сами жители плодили,
Здесь рассмотренье находили.
И городской совет и суд
В том здании нашли приют;
Лишь только избранные лица
В его состав могли включиться.
На площади обрел свой дом
И казначейства града двор,
Где все, что связано с казной,
Велось в порядке приказном:
Налоги, средств распределенье,
Их умноженье и храненье.
Висел и колокол для вече,
Что своей звонкой зычной речью,
На звук отличной от иных
Сынов известий площадных,
Собою собирал подчас
Мужскую населенья часть,
Чтоб жизни городской вопросы,
Что отложения не просят,
На вече общем разрешить
И далее в покое жить.
