— Тилису Северин, — учтиво напомнил Гелдис Садри. — Может, ты ошибся?

— Нет-нет. Я абсолютно уверен, что это она.

С обвинениями в адрес Северинов нужно быть очень осторожными — ярл с самого первого дня понял, что это семейство пользуется в городе очень хорошей репутацией. Его глава учтиво пожимал руку Адрилу Арано, их жёны вели мирную светскую беседу, все вместе они с очень важным видом обсуждали насущные дела.

— Гелдис, расскажи мне про этих Северинов, — неожиданно попросил норд.

Трактирщик со вздохом отложил в сторону бокал, который до этого натирал до блеска, взялся за другой, и за свой рассказ принялся будто бы невзначай.

— Что тебе сказать можно: Северины богаты. Очень богаты. И с тех пор, как они в Воронью Скалу приехали, ни денег, ни сил на город не жалели. Не подумай, что я настроен против Советника Морвейна — но Северины куда больше средств в город вложили. Да и так они очень приятные личности, разве что странные вещи про Мирри и Вендила говорят — будто она ему по возрасту в дочки не слишком-то и годится.

Не жалели ни денег, ни сил на город. Прямо как Довакин. Что, если… Правитель Винтерхолда тут же одёрнул себя — нет, Блёнвенн не может быть предательницей, не может затевать ничего плохого. Это у данмеров всё совсем по-другому, они смотрят на дружбу и честь по-другому, да и бретонка в принципе не может зла на Винтерхолд держать, она, кажется, вообще не способна длительно, серьёзно и скрытно ненавидеть кого-то.

— Корир, кажется, твой выход.

Хоть в голосе юноши и слышался какой-то нездоровый задор, но говорил он абсолютно серьёзно, да и идея была не самая лучшая. Корир бросил взгляд сначала на недопитую бутылку зольного мёда, а затем — на дверь комнаты, где они остановились.

— Принеси зелье, — потребовал ярл.

Молодой волшебник без слов поднялся с табурета и через некоторое время принёс успокоительное зелье. Следовало смешать его с медовухой или другим напитком и затем угостить Мирри и её мать.

— Крепкая какая-то гадость? — с умным видом поинтересовался Гелдис.

— Я бы сказал, с ног валит. Мирри любит медовуху?

— Не особо. Предпочитает мацт или суджамму. Хотя от хорошего вина — например, братьев Сурили, не откажется. Но подмешивать что-либо в сиродильские вина — сущее преступление, хуже только открытое богохульство. Возьми лучше «Алто» — оно само по себе достаточно крепкое, и сделать его ещё крепче с помощью вашей настойки таким уж кощунством не будет, — на лице трактирщика показалась хитрая ухмылка. — И придётся тебе забыть, что ты женат.

— Не придётся. Дай мне масла и небольшой кусочек угля.

Смешанное с настойкой вино, как и зелье силы, оказалось в поясной сумке — нордам лишь оставалось надеятся, что всё сработает, как нужно, что данмерки отключатся до того, как он сам опьянеет, и что такие примитивные средства помогут ему дольше оставаться трезвым. Перед самыми дверями поместья Северин Корир снова замешкался. Где-то глубоко в душе ему казалось, что всё это неправильно, нельзя так делать, что где-то совсем рядом есть и другой способ добыть доказательства.

Железное кольцо с громким стуком опустилось на деревянное полотно; долго ждать не пришлось — женщины будто ждали гостя. Мирри открыла дверь сама, очень фальшиво изобразив удивление.

— А говорил, что женат, — в голосе данмерки смешались кокетство и ехидство.

— От своих слов я не отказывался.

Эльфийка притворно вздохнула и предложила войти.

— Я пришёл поговорить, — норд пытался оставаться спокойным, надеялся, что женщина не заметит, с какой легкой дрожью рука доставала из поясной сумки бутылку с вином.

— Тогда не будем медлить.

Запах, такой лёгкий, но сводящий с ума, разносился по прихожей. По коже пробегали странные мурашки, сердце странно кололо — нельзя, нельзя было поддаваться на столь примитивные уловки, ярл ругал себя, начал бояться, что не выдержит, и собственная совесть теперь уж точно съест заживо.

— Где твоя мать?

Вопрос звучал будто бы невзначай, мужчина надеялся, что Мирри не заподозрит неладного. Данмерка в ответ лишь кокетливо усмехнулась.

— А ты приличный человек, раз хочешь с девушкой в присутсвии её матери разговаривать, — съязвила она. — Что же. Пойдём.

Эльфийка вела своего гостя на нижний этаж, мимо алхимического столика и пентаграммы душ, мимо пустых пока манекенов, на которых обычно вывешивают напоказ трофейную броню, мимо прохода в ещё одну комнату, в темноте которой норд ухитрился разглядеть круглую каменную кладку, тренировочные мишени и верстак. Если алхимический столик и пентаграмма душ не вызвали у него вопросов, то зачем Северины держат в доме кузню, верстаки и мишени?

— Отец любит держать себя в форме, — пояснила Мирри.

Данмерка сгребла с полки три кубка и велела располагаться за столом. Тилису уже заняла один из стульев, внимательно наблюдала за дочерью и её гостем.

— Ты такой хмурый, — заметила женщина, — как я тебя увидела — сразу поняла, что ты здесь ко двору придёшься.

— Если хочешь улыбок — я позову своего друга.

Мать и дочь позволили себе в голос рассмеяться.

— Пусть твой друг сначала молоко с губ вытрет, — съязвила Тилису. — А ты… ты совсем другое дело. Хоть по нашим меркам у вас с ним вообще мизерная разница.

Эльфийки, наконец, сделали несколько глотков и поморщились.

— Не думала, что «Алто» может быть таким крепким, — предположила Мирри. — Впрочем, тебя, наверное, таким совсем не взять. Я слышала, скаалы умеют варить такой крепкий мёд, что от него с ума сойти можно.

— Отвратительное пойло, — Корир решил подыграть данмеркам, изобразить из себя требовательного гурмана, хотя на самом деле зольный мёд так уж гадок и не был. — Если хотите хорошего выпить — попробуйте Черновересковый.

Женщины вновь рассмеялись и вновь пригубили из своих кубков. Кажется, задумка срабатывает: данмерки начинают пьянеть, с каждым глотком их будет всё проще рассмешить и заболтать.

— Ты сегодня в хорошей компании, — заметила Тилису. — Что тебе этот грубиян Адрил Арано, с которым даже и поговорить не о чем. Ещё и зануда.

— Эти редоранские советники все такие, — добавила её дочь, — ещё и на религии помешаны. Знаешь, ещё двести с небольшим лет назад — не слишком и большой срок для нас, данмеров, они свято защищали веру в АЛЬМСИВИ, приходили в бешенство, если хоть намёк на богохульство услышат, — эльфийка сделала ещё несколько глотков вина, уже почти не морщась. — Затем АЛЬМСИВИ пали. Новый Храм объявил поклонение им ересью и заблуждением — и Дом Редоран тут же подхватил это, и тут же начал восхвалять Истребования. Порой мне кажется, что вся их эта религиозность — не больше, чем слова, их понятия о чести — напускные. Посмотри, куда они завели Воронью Скалу. Велур Улен хотел остановить это падение. Его казнили.

Они знают о Велуре Улене и его судьбе. Защищают его. Говорят о его намерениях в исключительно добром свете. Начинают поносить Дом Редоран — и будут поносить его ещё больше, только дай им повод. Вывод напрашивался нехитрый: первые подозрения оказывались верны. Только как теперь разговорить их ещё больше до того, как они отключатся или заподозрят неладное и прогонят гостя?

— Никто не любит, когда власть отнимают. У нас, в Скайриме, есть небольшой город недалеко от границы с Сиродилом. Сейчас там правит человек по имени Денгейр Стунский — он уже очень стар, здоровье его подводит, да и с головой не всегда в дружбе. Некоторое время до него на троне сидел его племянник — тоже не самый мудрый был правитель. Денгейр считал, что имперцы отобрали у него трон в пользу племянника, хотя на деле что при нём самом, что после… смены власти решала всё управительница — толковая женщина. Так вот. Когда он вернулся на свой трон — люди Ульфрика Буревестника подсуетились, племянник сбежал из города вместе с управительницей. Не сбежали — их бы точно убили.

Женщины вновь позволили себе усмешки.

— Власть развращает, — вздохнула Мирри. — Скажи, Корир, тебя она тоже развратила?