— Прыгаем.
Почему он так быстро, ничего не рассчитывая и ничего не боясь, послушал этого приказа и спрыгнул вниз, Онмунд не понял. Тяжёлые шаги и противный скрежет остались где-то там, позади и наверху, а здесь их ждала какая-никакая, но передышка. Но передышка, или наоборот, медленная смерть от голода — если они не решат дать драуграм бой. Из которого, возможно победителями им не выйти.
— Никогда… так быстро… не бегал, — пытаясь отдышаться, заметил Корир.
— Я… тоже.
Ледяная вода помогла быстрее придти в себя — нужно было двигаться дальше, изучить эту камеру, вдруг из неё можно выбраться наружу? Должна же эта подземная речка куда-то вытекать. Нет — русло было полностью спрятано породой, и единственным, что могло вести к выходу, было таинственное, явно искусственного происхождения алое свечение.
Его источником были узоры, выбитые прямо в скале, возле стены располагались каменные чаши с ещё сохранившимся горючим — которое Онмунд тут же зажег при помощи магии. Их пламя позволило внимательнее разглядеть платформу перед стеной. Возле ступенек, на остатках спального мешка, лежал скелет с истлевшей одеждой, тут же располагался странный, несуразный двуручный меч, чей клинок слабо подсвечивал красным, несколько листков бумаги, перо с чернильницей и тетрадь в кожаном переплёте. Правитель Винтерхолда осторожно поднял эту тетрадь, принялся осторожно перелистывать, на его лице показалась радостная улыбка, сменившаяся, вскоре, разочарованием.
— Мы нашли дневник этого Грациана Кареллия, — заметил Корир.
Ярл отложил находку и угрюмо плюхнулся на каменные ступени.
— Всё так плохо?
Свой вопрос Онмунд уже сам посчитал глупым. Сражаться с драуграми выглядело самоубийством, оставалось лишь надеяться, что Блёнвенн вернётся в Воронью Скалу, узнает, куда её нерадивые товарищи направились, и придёт на помощь раньше, чем они двое умрут от голода.
— Может, Блёнвенн нас вытащит? — робко предположил парень.
— Я бы хотел, чтобы это было так.
Волшебник из любопытства принялся разглядывать таинственный меч — который так и излучал магическую энергию. Для чего Грациан подобрал его? И удалось ли имперцу изучить его свойства перед смертью?
— Я всё спросить хотел — а как ты с Блёнвенн сошёлся?
— Вот так и сошлись, — Онмунд лишь качнул плечами. — Не скажу, что я в неё прямо с первого взгляда влюбился, я вообще не понял, как это случилось — но через некоторое время нашего с знакомства я просто осознал, что Блёнвенн мне очень нравится. Одно время она делала вид, что я для неё не больше, чем друг, будто её что-то держало, а затем она как сорвалась. И вот, с тех пор мы почти два года вроде как пара. Как думаешь, достаточный срок, чтобы жениться?
— Сам решай. Если она тебе насчёт детей ничего не намекает — подумай как следует, но не вздумай слушать того жреца Мары из Рифтена, который позволяет себе о нашей нордской любви рассуждать. Его послушать — так мы чуть ли не с первым встречным под венец идём.
Из груди парня вновь вырвалось несколько смешков.
— А сам-то ты? И женат, и сына растишь, и моложе нас с Блёнвенн был, когда у тебя это всё… появилось.
— Нет, не моложе. Такой же, как и… Блёнвенн сейчас. Но ты сам понимаешь — в те годы я был наследником винтерхолдского трона, и жениться должен был так, чтобы это было хоть сколько-то выгодно для нас, а нравится мне это или нет, меня если бы и спросили, то в последнюю очередь. И вот однажды отец позвал меня, показал мне мою Тейну, сказал, что я скоро на ней женюсь и чтобы с детьми мы не затягивали.
Не самый худший вариант, — почему-то решил Онмунд. Тейну он пару раз видел, красивая женщина, Блёнвенн говорила, что неглупая и любящая.
— Не похоже, что ты несчастлив.
— А я говорил это?
Волшебник снова принялся изучать меч. Зачем-то Грациан оставил его себе, не выбросил, может, о нём и правда что-то в дневнике написано? Да и энергия, исходящая от клинка, неспроста похожа на ту, что носят в себе узоры на этой стене. Может, меч — это ключ, а стена — это дверь?
— Думаешь, это поможет? — на мгновение Онмунду показалось, что в голосе его товарища звучали какие-то грустные, полные безысходности интонации.
Юноша в очередной раз разозлился — неужели Корир решил просто так сдаться, уже похоронил их вдвоём здесь? Если это так — то действительно, что Блёнвенн в нём увидела? Сама она бы, наверное, сейчас искала выход, а Лидия только подбадривала, предлагала свои идеи…
— Ты хочешь сдаться просто так? Не думал, что я когда-нибудь кому-нибудь это скажу, но… ты вообще норд, или как? Блёнвенн с Лидией всегда говорили, что из любой гробницы есть два выхода, и я почему-то чувствую, что этот второй выход где-то рядом! И, по-моему, это же чувствовал Грациан, только ему сил не хватило.
— Разве я говорил, что сдался?
Молодой волшебник пролистал дневник погибшего имперца. На первых страницах ничего особенного — прибыл в Воронью Скалу, начал раскопки, наткнулся на могильник… Вот, кажется оно! Нашел этот таинственный меч — Клинок Бладскал, как было написано на остатках какого-то пергамента. Столкнулся с драуграми — очевидно, теми двумя. Потерял напарника, был ранен сам, но одного мертвеца всё-таки убил. Вон он, лежит. Да, кажется, вот она, подсказка: «Я совершенно уверен, что клинок Бладскал — своего рода ключ к этой двери. Когда я взмахиваю мечом, то замечаю шлейф магической энергии, тянущийся за ним. Думаю, делая взмахи клинком в разных направлениях, можно управлять этим шлейфом и найти способ решить загадку двери».
— Тут написано, что если как следует взмахнуть мечом, появится шлейф какой-то магической энергии. Давай, бери этот меч в руки и как следует взмахни!
Несколько мощных выпадов действительно вызывали шлейф магической энергии — как почувствовал Онмунд, полностью совпадавших с энергией стены. Только вот как теперь заставить этот ключик отпереть дверь? Может, направление энергии должно совпасть с отметинами?
— Попробуй направить поток энергии так, чтобы он попал на ту красную отметину, — предложил волшебник.
— И как мне это сделать?
Юноша задумался.
— Как-нибудь вбок замахнись.
Вылетевший из клинка продольный шлейф энергии столкнулся со светящейся полосой на стене. Послышался скрип каких-то древних механизмов, за ним последовал скрежет камня — и следующая алая отметина возникла выше, поперёк пересекая небольшой участок стены.
— Кажется, получилось, — радостно произнёс ярл.
— Значит, не стой на месте. У тебя ещё много работы, — Онмунд коварно ухмыльнулся; юноша решил специально немного поиздеваться над сородичем, заставить поработать как следует, чтобы сил на нытьё не было. Впрочем, о каком нытье может идти речь — после такого насыщенного приключения хоть как-то жаловаться будет высшей формой неблагодарности!
— Я тебе это ещё припомню.
— Сначала мы выберемся отсюда, а потом припоминай, сколько угодно и когда угодно!
Ещё несколько взмахов мечом дали свой результат — ещё несколько каменных плит сдвинулись, обнажая всё новые отметины, которые всё так же меняли своё расположение после стокновения с очередным шлейфом энергии. Пока, наконец, не осталась одна алая отметина, пересекавшая стену вдоль от верха круглой арки до пола.
— Надеюсь, это конец.
Корир со всех сил размахнулся, будто он собирался разрубить кого-нибудь от плеч до бедра. По отметине поползла алая змейка, древние механизмы вновь пришли в движение, раздвинули две полукруглые плиты, открыв проход в длинный коридор, освещаемый неизвестно как загоревшимися каменными чашами. В полутьме Онмунд сумел разглядеть маятники с острыми лезвиями на концах.
— Ты пойдёшь вперёд, — приказал ярл. — Мне Блёнвенн о ловушках кое-что рассказывала — например, что их можно отключить. У тебя больше шансов это сделать.
Полукруглые лезвия внушали страх. Стоит зазеваться — и всё, раздробят кости, разрубят плоть, и их жертва будет медленно умирать от потери крови, если мгновенно не погибнет. Волшебник осторожно приблизился к маятнику, в это же мгновение — не под действием нажимной пластины, или ещё по какому-либо сигналу, лезвия начали раскачиваться. Парень всматривался в их ход, надеялся улучить момент, когда можно будет пробежать… кажется, в определённый момент маятник будто останавливает ход на какие-то секунды, и тогда можно миновать его без опаски. Накатившийся страх будто отключил разум, Онмунд едва отгонял его, едва заставлял себя выжидать нужный момент, а не ринуться вперед без оглядки. И вот, наконец, последний маятник, последний рывок — и спасительный рычаг, отключающий ловушку и поднимающий решетку.
