— И внушительнее, — добавил данмер. — Увидел бы тебя на улице — никогда не подумал, что ты — талморец.

Мне оставалось лишь с улыбкой покивать и быстро доедать свой ужин. Я хотел уйти быстро и незаметно, пока вся эта толпа совсем не опьянела.

— Уже уходишь? — громко спросил данмер.

Его реплика привлекла ко мне ненужное внимание.

— Его талморскому величеству просто не интересно с нами! — выкрикнул один из нордов-близнецов.

— Да пусть валит! — заявил Вигнар.

Лидия и Эйла едва заметно переглянулись и, как мне показалось, недовольно вздохнули. Соратники подняли гам, до меня доносились неприятные слова в мой адрес — самым приличным из которых было «слабак» и «желтомордый».

— Тихо!

Удивительно, откуда у Лидии такой громкий и мощный голос, раз она смогла за мгновение заткнуть эту толпу, которая желала если не растерзать меня, то уж точно забросать всякой гадостью.

— Эстормо, подойди сюда, — приказала она.

Я подчинился. Предвестница жестами подозвала одну из женщин-прислужниц, взяла у неё наполненный до краёв кувшин и протянула мне.

— Выпьешь до дна — и можешь идти.

Мне показалось, что Лидия подмигнула мне — и это вселило в меня странную уверенность. Я не стал перечить ей, а просто выдохнул, поднёс край кувшина к губам и сделал несколько первых глотков. Горковатый вкус свидетельствовал о том, что медовуха мне досталась крепкая, и я уже боялся, что опьянею прежде, чем успею допить всё. Не знаю, допил ли я даже до половины, когда остановился, чтобы отдышаться. Всё вокруг начинало кружиться, по голове расползался туман, ноги вот-вот будут подкашиваться…

— Пей!

Толпа поддержала этот окрик, и мне пришлось пить ещё; когда я снова прервался, толпа в негодовании поднимала гул, и лишь когда я поднял кувшин вверх, показывая, что он пуст, Соратники довольно загалдели. Я отдал кувшин прислужнице и побрёл вниз, в спальни. Всё вокруг кружилось, желудок хотел извергнуть выпитое обратно, я едва понимал, что происходит, и спать плюхнулся прямо в одежде, на нерасстеленную кровать.

Не знаю, сколько я проспал — но переполненный мочевой пузырь заставил меня со стонами подняться и дойти до нужника. Многие из воинов ещё спали, некоторые мучились от похмелья… Но встретившаяся мне в коридоре Эйла будто бы вчера и не пировала.

— Паршиво выглядишь, — заметила она. — Ничего, занятия на свежем воздухе приведут тебя в чувство. Начнём сегодня со стрельбы.

Лидия так же словно и не пировала вчера, выглядела такой же бодрой и опрятной, и идея начать мои утренние занятия со стрельбы из лука ей так же понравилась.

— Зачем ты велела мне выпить до дна кувшин с медовухой? — злобно спросил я.

Женщины недовольно переглянулись.

— Дай угадаю: ничего личного, просто вопрос твоей репутации, как Предвестницы? — предположил я.

— Да, — ответила Лидия. — Это был лишь вопрос моей репутации, как Предвестницы. Теперь бери лук, бери колчан, подходи к мишени на пять шагов и тренируйся. Эйла, пойдём посмотрим, сколько мы вчера съели и выпили.

Почему-то мне показалось, что Предвестница покривила душой, когда ответила, что это было лишь вопросом её чести. Будь это действительно так, она не приглашала бы меня в Йоррваскр. Но на какую часть её поведение со мной состоит из желания насолить Балгруфу за то, как он обошёлся с Блёнвенн? Да и Эйла очень хорошо делает вид, что терпит меня, а уж ей до Драконорождённой (как мне удалось узнать) нет никакого дела. Может, в поведении этих женщин есть что-то ещё? Только вот что? Страх? Чего они боятся, и кого хотят видеть во мне?

Я вложил стрелу на тетиву и натянул лук.

========== 27 ==========

С каждым днём я получал всё меньше синяков, тренируясь с Лидией, и всё чаще стал попадать хотя бы в край круга, нарисованного на мишени. Норды-соратники всё реже кидали на меня косые взгляды, даже старики из Серых Грив будто бы перестали обращать на меня внимание. Я, в свою очередь, пытался ничем не провоцировать их, держался рядом с Предвестницей или её помощницей. По утрам я ходил на совещания ярла во дворец — откуда узнавал оперативную обстановку: Ульфрик казнён в Винтерхолде в начале лета, незадолго до моего прибытия сюда, Галмар сбежал и до сих пор не объявился, в Виндхельме беспорядки, изображающий там ярла бывший управитель Буревестника едва держит город под контролем, а Харальд следит, чтобы решения, которые этот человек принимает, соответствовали интересам Вайтрана; ярл Скальд пока что себя никак не проявляет, а семейка Серебряной Крови делает вид, что изо всех сил борется с Изгоями.

Через две недели тренировок Эйла велела мне отойти на тридцать шагов — но я не видел, куда я должен был целиться, и признался в этом своей учительнице.

— Как давно ты так видишь? — спокойно поинтересовалась лучница. — Это серьёзный вопрос, не смей думать, что я пытаюсь тебя как-то унизить.

— Год, может быть, полтора, — признался я.

Охотница вздохнула, взяла со стола стрелу с ярким оперением и выстрелила сама.

— Мою стрелу хотя бы видишь?

Лишь как следует прищурившись, я смог различить и очертания круга в центре мишени, и торчащую внутри него стрелу.

— Понятно, — вздохнула она.

Эйла куда-то ушла, оставив меня одного, а через некоторое время вернулась с каким-то пузырьком в руках.

— Сядь где-нибудь под навесом, — приказала она. — Лук можешь на место вернуть.

Я положил лук на стол, вместе с Охотницей зашёл под навес и сел на стул; нордка открыла пузырёк, велела мне запрокинуть голову. Глаз защипало, от боли я даже застонал, едва позволил закапать эту же дрянь и во второй глаз.

— Экстракт белладонны, — пояснила лучница. — Я слышала, раньше сиродильские женщины использовали его, чтобы казаться красивее. Насчёт «красивее» не знаю — но некоторым он помогает вернуть хорошее зрение, только капать его нужно два раза в день хотя бы десять дней. Ощущения будут паршивыми, но лучше ничего не придумать. Держи, вечером не забудь закапать.

Первое время я не замечал ничего — даже получилось позаниматься с Лидией некоторое время. Затем мне стало казаться, что вокруг слишком много света, из-за этого из глаз бежали слёзы, а нос закладывало. Всё расплывалось из-за солёной едкой пелены, я поспешил под навес — но даже вытерев слёзы, я не мог разглядывать предметы вблизи. Предвестница, заметив моё состояние, перенесла занятия на вечер, завела меня внутрь и проводила на нижние этажи. Однако я не мог ни читать, ни писать — и потому приходилось лишь считать в уме (к моему счастью, лишь складывать и вычитать). Выйти на улицу я смог только вечером, когда солнце скрылось за горизонтом, но мне всё равно было неприятно смотреть на пламя жаровен. Глаза всё так же слезились, из-за этого я не мог сосредоточиться, часто пропускал удары.

— На сегодня достаточно, — заявила Лидия. — Завтра ты будешь внимательнее.

Бессильная злоба овладевала мной. Хотелось швырнуть тренировочный меч подальше, сбежать прочь… Но разум быстро взял верх над чувствами. Куда я пойду? Во дворец, в лапы Балгруфа и его ручной убийцы?

— Зачем тебе всё это? — лишь спросил я.

— Кажется, мы договорились, — холодно напомнила Предвестница.

— Ты пытаешься вылечить мою близорукость, — настаивал я. — Заставляешь меня овладеть и луком, и мечом. Не боишься меня, как талморца. Кем ты хочешь видеть меня?

— В Йоррваскре не любят слабых. Вернее, стараются закалить их, сделать сильнее. Ты и так не слаб, но я хочу сделать тебя ещё сильнее, — нордка положила руки мне на плечи, затем по-дружески встряхнула.

Пояснения этой женщины звучали слишком расплывчато и меня не устраивали.

— Не стоит искать подвох там, где его нет, — Лидия будто бы прочла мои мысли, и теперь пыталась рассеять сомнения.

Я закивал — сделав вид, что согласился.

— Просто пойми, никто из людей раньше не был так добр ко мне, как вы с Эйлой, — объяснил я.

— Понимаю, — Предвестница пресекла все мои дальнейшие размышления, так же, по-дружески обняв, повела ко входу в Йоррваскр. — Ты тоже самый приветливый талморец, которого я встречала. Хорошие вещи в нашей жизни тоже иногда случаются.