— Скорее, как они оказались близки нам, — поправила Айрилет.

Ужин всё-таки оказался слишком жирным — меня начинало тошнить, а печень разнылась. Я решил полностью осушить бокал вина в надежде, что мне немного полегчает.

До меня донёсся мощный порыв ветра, показавшийся мне настоящим ураганом. Мышцы шеи будто бы затекли, я ненавязчиво положил руку за голову и немного склонился вниз. Запах и вкус еды и вина многократно усилился.

Всё вокруг начинало происходить будто в тумане. Ярл обсуждал что-то со своими приближёнными, но мне будто не было до этого никакого дела. Странно, я ведь не так уж много выпил.

— Эстормо, вы в порядке? — спросила Альдегунд.

— Да, всё хорошо, — соврал я. — Возможно, я просто никогда не ел… столь жирных блюд.

— Съешьте эти зёрнышки, они должны помочь, — посоветовал её брат, подавая мне пример и заев кусок баранины горстью этих чёрных зёрнышек.

Заметил, как Балгруф переглянулся со своей невестой, та ненавязчиво взмахнула рукой. Как расценивать этот жест, я не до конца понимал. Прислуга тем временем унесла пустые тарелки. Подали десерт — однако чувство тошноты усиливалось, мне совсем не хотелось больше есть, хотя запах еды просто сводил с ума. Я налил себе вина и против правил приличия до половины осушил бокал.

— Провентус рассказывал, что вы знакомы с Неньей, бывшей управительницей в Фолкрите, — неожиданно вспомнил Харальд.

— Да. Очень приятная женщина. — признался я. — Мне так жаль, что этот старый параноик Денгейр прогнал её.

От собственного признания мне стало не по себе. Зачем я рассказываю о своих мыслях, переживаниях и чувствах?

— Полностью согласен с вами, — поддержал отставной легионер.

— Ага, а я говорил, что Сиддгейру надо помочь власть удержать, чтобы этого кретина старого под боком не терпеть! — неожиданно вставил Хронгар.

— Я уверен, что Легион решит эту проблему, — зачем-то предположил я.

Боль в мышцах на мгновение сковала меня. Я зажмурился, и передо мной в тот же миг предстали странные цветные фигуры. Когда я открыл глаза, мне начинало казаться, что реальность вокруг меня изменяется, цвета становились то ярче, то тусклее, то вовсе изменялись. Вино. Мне подсыпали что-то в вино, но почему противоядие не сработало? Может, слишком рано выпил его?

Альдегунд кивнула своему жениху.

— Что же, Эстормо, вы не против обсудить с нами вопросы нашего сотрудничества?

Я злобно смотрел на чудовищ, которые именуют себя «благородным ярлом Вайтрана и его достойным окружением». Их лица искажались, улыбки выглядели противными гримасами, сами они и всё вокруг казалось плоским, моё собственное тело тоже меняло размеры, я чувствовал себя даже ниже ростом, чем коротышки-босмеры. Боль не то притупилась, не то входила в привычку, время растягивалось — казалось, я смотрю Балгруфу в глаза уже целую вечность.

— Что вы хотите обсудить со мной? — мой голос казался мне противным и тягучим, словно какая-то слизь.

— Твоё поведение, разумеется, — со злобной ухмылкой ответила Айрилет.

— Что вы сделали со мной? — я нашёл в себе силы спросить напрямую, перевёл взгляд на Альдегунд. — Ты, это ведь твоих рук дело? Ты ведь алхимик, наверняка в ядах прекрасно разбираешься!

— О чём вы? — недоуменно ответила та. — Очевидно, вы просто слишком много выпили с непривычки.

— Не забывай, с кем разговариваешь, выродок, — голос данмерки хлыстом ударил по моему сознанию. — Или хотя бы о правилах приличия помни, которыми вы так кичитесь!

Сволочи. Твари. Напоили меня какой-то гадостью ради забавы. Ещё отрицают и даже угрожают. Я должен доложить об этом Эленвен… Только вот поверит ли она мне? Она посчитает, что я сам какой-то гадости наелся!

— Итак, Эстормо, ещё в прошлый раз вы поняли, что благо моего народа для меня важнее всего, и я, как ярл Вайтрана, делаю всё, чтобы жители моего холда чувствовали себя в безопасности. Мне же не придётся лишать их этого из-за вас, верно?

Я часто закивал. Конечно, обеспечение благополучия и безопасности своего народа — первоочередная задача для любого правителя. Сам я в качестве талморского наблюдателя могу представлять угрозу их безопасности, если узнаю о нарушениях Конкордата Белого Золота в Вайтране.

— Отлично. Я знал, что вы поймёте меня. Как думаете, вы сможете закрыть глаза на… совсем уж мелкие нарушения?

Снова закивал. Мне же будет лучше, если я закрою глаза на мелкие нарушения и со стороны ярла, и со стороны рядовых жителей Вайтрана.

— Конечно, я буду признателен вам, если вы поможете поймать тех, кто уж слишком сочувствует мятежникам. От этого, как вы понимаете, зависит моя собственная жизнь и жизнь моей семьи, — Балгруф демонстративно положил руку Айрилет на запястье, та демонстративно выпрямилась, её лицо приняло пугающую симметричность. — Айрилет на многое готова пойти и ради меня, и ради моей семьи, но ей не справиться со всем в одиночку. Я думаю, вы сможете помочь ей решить некоторые… вопросы.

— Конечно, — выдавил я. — Я смогу помочь решить ей некоторые вопросы.

Ярл отчего-то рассмеялся.

— Я знал, что мы с вами договоримся.

Тело снова сковало — но затем отпустило. Чувство страха захватывало меня, к горлу снова подступал противный едкий комок, а печень невероятно разболелась.

— Вам лучше вернуться в свою комнату и полежать, — посоветовала Альдегунд. — Любовь моя, пусть твои люди помогут господину юстициару дойти до покоев и затем посмотрят за ним: говорят, даже самые чистокровные альтмеры в пьяном бреду могут случайно навредить себе.

— Конечно, — Балгруф противно ухмыльнулся. — Я не хочу, чтобы с нашим… новым партнёром случилось что-нибудь плохое.

Не помню, как я добрался до своих покоев, не помню, как открыл дверь и не помню, как лёг на кровать. Каждый шорох вокруг причинял мне боль. Страх полностью охватил меня, но стоило закрыть глаза, как я видел пугающие, сменяющие друг друга образы. Когда я открывал глаза, мне казалось, что комната медленно сжимается, стены дробятся на множество осколков, а следившие за мной стражники казались мне бесформенными чудовищами. Время тянулось бесконечно, я совсем потерял его счёт. Боль стала настолько привычна мне, что я перестал обращать на неё внимание, просто смирился с ней и принял как часть себя. Не знаю, как и когда я уснул — но мне снились одни лишь кошмары. Я видел своё мертвое тело, искажённое гниением. Я чувствовал себя песчинкой в огромном океане. Я был ничем и всем одновременно.

Когда в окна забил яркий свет, я очнулся. Печень по-прежнему болела, голова раскалывалась, мышцы неприятно ныли, словно я всю ночь выполнял тяжёлую работу. Я чувствовал себя ничтожеством, неполноценным выродком — надо же, как легко я попался в ещё одну ловушку Балгруфа! Да что там, легко попался — я по собственной воле зашёл в неё и сам захлопнул! «Дипломатическая вежливость», «установление хороших отношений»! Боги, кого я обманывал! Какой же я идиот. Только родителей своих позорю, я не достоин их, не достоин и половины той любви и заботы, что они дали мне. Лучше бы они взяли на воспитание сироту из неблагонадёжной семьи, чем рождали меня.

Я поднялся, выпил воды, съел три яблока и побрёл на улицу, на свежий воздух — в надежде, что мне полегчает и что тошнота хотя бы немного отступит. Странные ощущения, которые появились сразу после ужина, не покидали меня, норовили всплыть из глубин разума. Кажется, я переживал нечто похожее на возвращение к состоянию нетленного духа. Ужасные ощущения и страшные. Не хочу, чтобы это произошло со мной ещё раз. Надеюсь, Талмор найдёт способ осуществления этой цели уже после моей смерти. Шум площади Ветреного Района проходил мимо меня, я не обращал на него внимания, лишь смотрел в холодное лицо статуи Талоса.

— Эй, желтая морда!

Детский голос неожиданно привлёк моё внимание. Темноволосый мальчишка-норд не более десяти лет от роду ехидно смотрел на меня, явно желая сделать объектом своих проказ.

— Тебя родители не учили быть вежливыми с незнакомцами? — я пытался выглядеть холодным, пытался смотреть на него так, как наши мастера допроса смотрят на обвиняемых.