«Да».

Только вот почему вы так уверены, что я в личном разговоре не намекну Эленвен о том, что считаю вас, ярл Балгруф, неблагонадёжной личностью, склонной поддержать мятеж? И что леди Эленвен не сделает всё, чтобы устранить вас? Да, конечно, как я мог забыть: вы перебьёте всех, кого пошлют в ваше владение, и кого вы не сможете запугать или купить.

— Конечно, в личном разговоре с вашим начальником — скорее, как я понимаю, начальницей, вы можете сказать, что найденная вами улика ни о чём не говорит, что этот топор мог оказаться возле святилища в любой момент. Пожалуйста, говорите. Насколько мне известно, в вашем окружении принято больше доверять написанному, чем сказанному.

От злобы я до боли сжал кулак, нахмурился — ярл будто бы читает мои мысли! И ведь он прав: официальной версией гибели Лоркалина и его солдат Эленвен сделает нападение отряда Братьев Бури.

— Скажу вам честно, Эстормо: Ульфрика Буревестника я не жалую, и совсем не расстроюсь, если Талмор решит помочь Легиону с его устранением. Подозреваю, гибель ваших коллег от рук Братьев Бури в нейральном владении — достаточное основание, чтобы рассмотреть вариант помощи Легиону.

Допустим, вы и правда желаете, чтобы мятеж Буревестника был прекращён, и даже не возражаете, чтобы Легиону в этом помогали мы. Только почему вы сами не встанете на сторону Империи? Почему так уверены, что Талмору вообще есть какое-то дело до ваших нордских разборок? Братья Бури для нас — еретики и варвары, не более.

— Но пока что продолжим обсуждать наше с вами дело. Вы ведь специально разозлили Хеймскра, верно — возможно, в надежде в будущем забрать его в свои застенки? Признаю: порой Хеймскр бывает надоедливым, и несёт какую-нибудь чушь. Поначалу жрецы Храма Кинарет тоже воевали с ним, даже называли еретиком — но в итоге поняли, что он всего лишь сумасшедший. Как думаете, много ли человек поверит в… бредни городского сумасшедшего?

Слушателей у Хеймскра я действительно не видел — и потому ответил «нет».

— Тогда я думаю, вы смело можете упомянуть Хеймскра в своём отчёте — в качестве городского сумасшедшего, которого никто не слушает. А что касается статуи Талоса… По-вашему, сложно её разобрать?

Не знаю насчёт «сложно» — могу лишь сказать, что необходимо во имя соблюдения Конкордата Белого Золота. Неужели сложно соблюдать всего-навсего два пункта? Неужели для начала сложно было провести какую-нибудь церковную реформу? В конце концов, заменили бы для начала Талоса на того же Лорхана, или как там его в Сиродиле называют.

«Нет».

В ответ услышал презрительные смешки.

— Эстормо, вы обижаете не только меня, но и наших каменщиков! Вы видели когда-нибудь древние нордские руины?

«Да».

— Значит, вы представляете, как хорошо мы умеем работать с камнем. Эта статуя, к примеру, стояла на том же месте задолго до моего рождения — и с тех пор мало изменилась. Признайте, есть в ней что-то… притягивающее. Так скажем, что можно назвать «эстетической ценностью».

Что ответить этому человеку, я не знал. Ответить «да» мешали честь юстициара и собственные убеждения, «нет» — совесть. В статуе Талоса ведь действительно было что-то притягивающее.

Снова сжал руку в кулак и недовольно выдохнул.

— Хорошо. Можете не отвечать мне. Но мои условия устраивают вас? В своём отчёте вы пишете, что ваших коллег убил небольшой отряд Братьев Бури, которым не составит труда проникнуть в моё владение, предъявляете в качестве косвенного доказательства топор, который мои люди передадут вам.

«Да».

— Также вы можете написать, что заметили в Вайтране некоего городского сумасшедшего, который голосит разную ересь, но никто его не слушает, а стража регулярно прогоняет прочь. Настоящего повода отправить его за решётку у них пока что не было.

«Да».

— Статуя Талоса же стоит в нашем городе лишь как… памятник самому известному сыну Скайрима. Ничего похожего на алтарь, возле которого можно было бы совершать молитвы или получать благословления, вы не заметили.

«Да».

— Я рад, что мы с вами договорились. Что же, Эстормо, выздоравливайте. Когда к вам вернётся способность к письму и членораздельной речи, к вам придут мои люди и помогут вам написать иготовый отчёт вашему начальству.

Значит, я должен под диктовку его людей писать итоговый отчёт? Что ещё этот человек заставит меня сделать?

— Выздоравливайте.

Ярл Балгруф приятно улыбнулся, набросил на голову капюшон и оставил меня в покое. Передо мной показалось лицо жреца. Моя голова приподнялась, губ коснулась горечь какого-то зелья. Жрец массировал мне горло, я, не контролируя себя, проглотил жидкость. Изо всех сил я прогонял страх, пытался мыслить рационально — но разум отказывал мне, а сознание — покидало. Казалось, я лежу уже целую вечность, что уже больше никогда не поднимусь… Ауриэль… Мара… Стендарр… Помогите мне…

— Молодой ещё, чтобы помирать, — донеслось до меня.

— Некоторые и моложе помирают.

Страх внутри разразился сильнее, захватывал меня, кажется, я начинал дёргаться и стонать, это обратило внимание жрецов. В меня снова влили какое-то зелье.

— Хорошо, что кишку ему не задело, зелья давать проще.

Не задело кишку, зелья давать проще. Хоть немного утешает.

Снова небытие.

Когда я пришёл в себя, солнце уже не светило в окна, а посетителей в храме уже не было. Я пошевелился, обнаружил, что способность двигаться вернулась ко всему телу. Призвал магический огонёк и огляделся. Всё это время в пробыл в отдельной комнате — видимо, чтобы ярл в случае чего смог поговорить со мной без посторонних ушей, но сейчас дверь была открыта. Одежду с меня почти сняли, сверху тело накрыли простынёй, рядом лежало свернутое одеяло. На тумбочке рядом с кроватью я заметил жировой светильник, стакан и кувшин с водой. На стуле была разложена моя одежда. В некотором отдалении — таз, кувшин, в другом углу — ночной горшок. Опустил простыню до бёдер. Кожу в месте, где располагается печень, пересекал белёсый шрам.

— Кажется, эльф очнулся!

В комнату зашёл один из жрецов и закрыл за собой дверь.

— Как ты себя чувствуешь? — спокойным голосом, без малейших эмоций спросил он.

— Небольшая слабость, а так, вроде, не умираю.

Жрец принялся осматривать и ощупывать шрам.

— Завтра можешь возвращаться в таверну. Мы доложим ярлу, что ты поправился.

Завтра так завтра. Быстрее встречусь с человеком, под чью диктовку я буду писать отчёт Эленвен, быстрее отправлю его и быстрее получу разрешение вернуться в посольство. И, надеюсь, я никогда не вернусь в Вайтран, пока им правит этот еретик.

— Я разведу это зелье тебе с водой, ты выпьешь, — приказал жрец. — Затем ляжешь спать.

Я наблюдал, как этот человек разводит в воде зелье, взбалтывает его и протягивает мне кружку. Выпил всё залпом и снова лёг: раз этот человек сказал, что я должен лечь спать, значит, можно предположить, что это зелье усилит слабость и заставит меня быстрее уснуть.

— Сколько я пробыл без сознания?

Жрец не обратил внимания на мой вопрос.

— Сколько я пробыл без сознания, жрец? — жёстко повторил я, схватив его за рукав.

— Сутки с небольшим.

Сутки с небольшим. Я с некоторым облегчением выдохнул. Не так уж это и много. Теперь осталось подумать, как меня вычислили. Ривервудские сдали? Да, Фендал вполне мог сделать это. Но если Балгруфу и раньше стало известно, что я — не Дозорный Стендарра? Вспомню всё, что я заметил в Ривервуде.

Оргнар. Вёл себя дружелюбно. Из таверны не показывался — по крайней мере, я не видел его бездельничающим на улице. Намекнул на Дельфину.

Свен. Тоже был дружелюбен. Хотел, чтобы Фендал оказался даэдропоклонником. Рассказал мне подробности о Дельфине.

Семейство торговцев Валериев. Фендал проболтался Камилле о том, что Саниона пригласили посмотреть на богослужение Талосу, та рассказала об этом Свену. Брат этой женщины ничем особым для меня не выделился, кроме холодного и отстранённого отношения в разговоре.