Бездомные птицы,

Как щепки летят – лес их рубят.

А в небе не кончится

Божия Благодать.

Любовь – это если ты ставишь себя

На место того, кто тебя любит.

И понимаешь, хотя бы на миг,

Что с этим не надо играть.

Я пока ещё

Ни разу не видел,

Какая ты осенью!

Быть может,

Из плаща

Твои руки

Выглядывают,

Как из часов кукушка,

Чтобы подбросить

Ладони птенцов

В гнёзда надёжных рукопожатий?

А быть может,

Сентябрь ты встречаешь

С постриженной чёлкой,

Молодую луну отчеканив

В словесных монетах?

Может быть,

На Покров

Тебе снятся всегда

Обручальные кольца?

Или всполохи красной листвы

Рассыпаешь на старой веранде?

А иные счастливцы кленовые

В книгах находят спасенье,

В середине великих романов,

Кричавших о будущем

В прошлом?

Только осенью

Беременные вопросы

Рождают на свет ответы!

Только осенью,

Охладив в головах GPS,

Зачинают весну

Перелётные птицы.
Только осенью
Всё становится настоящим.

Ну и окна в этой квартире:

Луна – как мишень в тире!

Смотрю в телескоп —

Вижу кратер.

А в нём – настоящий театр:

На склоне кратера – зрители

(Думаю, это местные жители).

Вот сейчас они бьют в ладоши!

Значит, спектакль хороший.

В самом центре – арена.

На ней кавалер преклонил колено

Перед дамой в белом.

А дама в красном

Где-то близко,

И всё это очень опасно.

Белый ворон

Кружится в лунном небе.

Я думаю о тебе,

Как голодный о хлебе…

К телескопам приникли люди

Пытливыми школьниками.

Вся луна выложена

Любовными треугольниками.

А на другой её стороне —

Дуэли, дуэли…

Убитых заметают метели

На радость белому ворону.

И живые после выходят

На нашу сторону.

Всё по таймеру
В городе холодных сердец.
Есть морозильные камеры –
Для обручальных колец.
В женских глазах
Цвета февральского льда
В «нет» превратится
Любое «да»…
Чувства куцы.
Липкий пот вместо слёз.
Губ плоскогубцы 
Отучат вас целовать взасос.
Дорожные знаки…
Первое, что бросается здесь в глаза:
«Не паркуйся», «Не выезжай за»,
«Не стой на красном!», «Езжай на синий!»
«Не будь добрым,
Но будь красивым!»
«Не разгоняйся!», «Не тормози!»
И если сделать соседней душе узи –
Станет виден на сером экране
Окоченевший голубь
В холодной бане.
Пастухи объявили свободу,
Стадо из лужи пьёт.
Здесь на свадьбах 
Вино превращают в воду,
А воду в лёд.
После лёд разбивают,
А его куски
Кладут отдыхающим на виски.
Здесь считают детей
Людьми лишними,
И в машинах не ставят «кондишены»,
Потому что холод идёт от тел.
Хотите в гостиницу этого города тел?
Пишите: 8-926…
Впрочем, уверен – он в вашем списке есть.

Лучше в небе орёл,

Чем в ладони решка.

У болотной лягушки

В глазах усмешка.

Я стою в середине лета,

Чувствуя, что планета

Перестаёт крутиться…

У неё репетиция

Конца света…

Алкоголь стучится

О берег кружки.

Все Царевны опять лягушки.

Дверь грудная

Трещит от стука.

Буду снова стрелять из лука.

Сестра моя двоюродная – весна,

Твои владенья – слёзные озёра!

Со мною ты по-прежнему честна,

И мной любима, несмотря на ссоры.

Когда под вечер ветви задрожат

На всей земле, как в брошенной усадьбе,

Твой синий цвет опаснее ножа

В руке ревнивца пьяного на свадьбе.

Твои объятья чувствует любой,

Кто повелел душе своей раздеться.

Тебя, как будто первую любовь,

Нельзя сберечь, закутав в полотенце.

Под причитанья первого скворца

Я дал обет с тобой не разлучаться.

А ты не дашь влюбиться до конца

И не позволишь с осенью венчаться.

Похоже, это плата по счетам

За женщину, обиженную мною,

Которая была тебе чета

И так же тихо плакала весною.

Потом цвели цветы, метель мела,

Прошло почти полжизни, мне казалось.

Она меня прощала и ждала,

Но стать сестрой навеки отказалась.

И вот теперь, наученный судьбой,

По лужам проходя от марта к маю,

Как будто с ней, встречаюсь я с тобой

И синеву по-братски обнимаю.

Ночью цикады

Деревья у моря пилят.

Я жду сентября,

Как самолёта на вылет.

У меня доверие

К облачной седине,

Я хочу остаться

С морем наедине.

Вдвоём нам не нужно лета,

Не нужно слов.

Никто и не знает,

Что между нами – любовь.

О том, что это длится

Уже лет сто,

Только ветер знает,

Больше никто.