«Твои проделки никто не забудет, ибо мне приходилось отдуваться за них по полной программе», – со злостью подумал Дилан, но вслух об этом, конечно, говорить не стал.

– Да, сэр! Конечно, Джон, мы давние приятели, и я ничего не забыл, особенно дни учебы! Прекрасное было время, – погасив внезапно возникшую злобу, ответил Дилан.

Ему нравилось доверительное отношение бывшего сокурсника, а ныне очень большого босса.

– Докладывай давай, Фрэнк, не тяни! Как у тебя дела? Учти, лично директор ЦРУ все держит под особым контролем. Мы связываем с этим препаратом, так называемым «геном деструктивного поведения», очень большие надежды. И вообще у этого вещества прекрасные перспективы, особенно в рамках новой политики глобализма, которая проводится руководством страны.

– Сэр? Простите, Джон, неужели действительно у этого препарата такие хорошие результаты? Я даже не мог этого предусмотреть, когда вербовал того русского ученого в Москве. Мне показались перспективными его исследования, но не более… Я не ожидал такого успеха, сэр!

– Они не просто хорошие, они прекрасные. Советское руководство идет у нас на поводу! На переговорах русские соглашаются со всеми нашими, казалось бы, абсолютно непригодными и невыгодными для них предложениями. Одиннадцать встреч советского Генсека за пять лет с нашими президентами, Рейганом и Бушем, причем выполнение любых наших условий и требований. А, Фрэнк?! Чего только стоит, например, роспуск Варшавского договора… А объединение Германии? А подготовка вывода войск из Европы? Дальше будет больше! В недалеком будущем, ну, скажем, через десяток лет, мы пересмотрим полностью все итоги Второй мировой войны. Русским и так досталось слишком много. Они откусили большой кусок пирога, не для них испеченного. Москва чересчур кичится победой в войне. Но та победа была очень давно, а мы победили их сейчас, и нам, как победителям в «холодной войне», следует диктовать свои условия, не обращая внимания, нравятся они Кремлю или нет! Русские не могут противостоять нашим вооруженным силам, авиации и флоту. С помощью нашего препарата, Фрэнк, мы сделаем с Советами то, чего не смог Гитлер! Я всегда, Дилан, буду помнить слова этого великого вождя немецкого народа. Да, да! Ты не ослышался. Именно великого вождя немецкого народа. А он сказал о русских и прочих славянах: «Мы в высшей степени заинтересованы в том, чтобы ни в коем случае не объединять народы восточных областей, а наоборот – дробить их на мелкие ветви и группы». Значимые слова! Грандиозные мысли! Мы возродим немецкий дух, объединим Европу и руками самих европейцев заставим русских работать на нас. Дешевая рабочая сила нам нужна! А из их страны мы сделаем свалку – полигон для промышленных отходов и огромную резервацию для вредного производства. В этом деле нам поможет наш препарат. Наш «ген деструктивного поведения». Мы им, как дустом, обработаем всю территорию русских и проживающих вместе с ними народов и сделаем так, чтобы потом они сами себя уничтожили в междоусобной борьбе.

– Вы, Джон, думаете, это все можно сотворить с помощью нашего препарата?

– Ну, не только, конечно. Ты, Фрэнк, знаешь, разведка начала работать с некоторыми молодыми представителями советского руководства еще задолго до того, как те стали входить в политическую элиту страны. Мы работали долго и кропотливо, мой друг. Да ты и сам, Фрэнк, не первый день в разведке, понимаешь, что это комплексная задача. А препарат помог и поможет еще весьма и весьма значительно. А ведь это ты, Дилан, приметил тогда господина Тупина, помнишь? Ты ведь его нашел в Москве. Я вспоминаю, как нам на совещаниях частенько ставили тебя в пример, как говорили – вот, мол, самый добросовестный и талантливый оперативник во всей московской резидентуре. Молодец, старина, ты и сейчас работаешь отлично.

«Конечно, это моя заслуга, – подумал Фрэнк Дилан, – только что толку от того? Да, я нашел ученого, я вывез из страны документы, я помог перебраться и остаться Тупину в США, но сейчас я всего лишь резидент в паршивой азиатской стране, а ты, Джон Тейбол, без всяких результатов в работе – заместитель директора. Но у тебя, мой дорогой однокашник, есть деньги, очень богатые родители и влиятельные родственники жены, которых, к сожалению, нет у меня».

Правда, вслух эти мысли Дилан высказывать не стал, а просто пробормотал какую-то дежурную фразу, что-то насчет общих заслуг и успехов.

Разговор происходил в машине, которая быстро мчалась по ночным улицам столичного города в сторону посольства США. Они замолчали. Заместитель директора задремал на сиденье, видимо, здорово устав от дальнего перелета. Почти у самого посольства Тейбол вдруг открыл глаза и неожиданно спросил:

– Фрэнк? У тебя все нормально на объекте? Я имею в виду, с точки зрения безопасности. Если что-то случится, тебе ведь головы не сносить…

– Да, сэр! Не извольте беспокоиться, – ответил Дилан, перейдя сразу на официальный тон, потому что воспринял вопрос о безопасности объекта не как праздный, заданный не давним приятелем, а заместителем директора ЦРУ.

– Хорошо, Фрэнк! Хорошо! Ты не обижайся, но этот аспект очень важен. От наших источников в Москве, которые заслуживают абсолютного доверия, стало известно, что русские не успокоились. Они предпримут еще одну попытку проникнуть на объект, причем в самое ближайшее время. А ты думаешь, я тебя приехал проверять или контролировать? Нет, дружище. Директор очень обеспокоен. Мы, правда, не знаем, откуда ждать удара, и это пугает, поэтому, кстати, и принято решение перебазировать лабораторию в Штаты. Некоторые союзники по НАТО, и не только они, проявляют нездоровый интерес к нашим секретным разработкам в области психотропного оружия. Ведь мы с ними обязаны делиться. Вроде как против общего противника боремся. Моя бы воля, я никому бы не стал сообщать о нашем препарате. Это ведь лишние уши, а стало быть, дополнительная опасность утечки секретной информации. Нам у себя внутри еще стоит разобраться, как до русских дошли сведения о препарате.

– Джон! А источники в Москве очень надежные? Может, это дезинформация? Вы им доверяете? Русские ведь тоже большие хитрецы.

– Не думаю! Что же касается наших источников, то надежнее быть не может – помощник президента, один из заместителей главы его администрации, важный чиновник из правительства и ближайший соратник. Вполне можно доверять. Ты ведь знаешь, у них сейчас модно все делать как у нас: ввели пост президента, создали администрацию, вот КГБ скоро начнут реформировать. Мы им уже подбросили хорошую идею – раздробить этого опасного для нас монстра на отдельные службы. Наши экономические советники готовятся помогать в реформировании, как это у них зовется по-русски, – народное хозяйство, кажется? Вот именно, экономики по-нашему. Ну, ладно, хватит лирических отступлений. Короче говоря, ближе к концу августа сюда подскочат ребята из «Дельта Форс», они большие специалисты по антидиверсионной работе. Прибудет группа полковника Чада Дентена. Он – самый толковый из всех офицеров, с которыми мне приходилось сталкиваться по службе, русских знает, как самого себя. Его ребята сменят твоих дилетантов из посольства. Наверное, там, на турбазе, твои морские пехотинцы[9] ожирели от безделья, как и ты здесь, а?

Заместитель директора ЦРУ захохотал.

– Я бы так не сказал, – смущенно ответил Дилан, – но если заместитель директора считает, что охрану следует заменить, то возражений нет!

– Ну и прекрасно! А как там поживает моя Кристи? Ты не обижаешь мою, прости, Фрэнк, то есть твою секретаршу? – довольный остротой, Джон Тейбол сладострастно улыбнулся в предвкушении встречи с секретаршей Дилана.

– Нет, сэр! Кристина прекрасно справляется со своей работой. Она прекрасный сотрудник, сэр! – сказал Дилан.

И ревниво подумал: «Только с одной стороны!»

Машина, тихо шурша гравием, подкатила к подъезду резидентуры и остановилась напротив дверей.

– До завтра, старина! Продолжим разговор за завтраком, – торопливо проговорил заместитель директора ЦРУ.