Необычайно яркое солнце уже поднималось над горизонтом. Я шла с кентавром в непонятном направление, по широкой лесной дороге, и не понимала что это: затянувшийся сон, либо я просто сошла с ума или… Нет. Такого просто не может быть! Невольно я поглядывала на Элю, человеческое тело которой слегка покачивалось в такт шагов. Поймав мой взгляд, она приветливо улыбнулась.

— Можешь пояснить мне несколько моментов? Просто я никого кроме тебя здесь не знаю. — На ходу стряхивая засохшую грязь с одежды, спросила я.

Эля со скепсисом на меня посмотрела.

— Ты же на втором курсе? Как можешь никого не знать?

— Я не местная.

— Да? Тогда откуда? — Удивление отразилось на её лице, а острые ушки, на манер лошадиных, повернулись в мою сторону. Вкупе с человеческим лицом выглядело это жутковато.

— С Земли, — нервно улыбнувшись, ответила я.

— Ну так, понятно, что не с неба. С каких именно ты земель?

— Нет, ты не поняла. Я про планету говорю. — Увидев непонимание на её лице пояснила: — Планета — это такое небесное… — начала было я, но меня перебили задумчивым:

— Я знаю, что такое планета… Ты с другой планеты?!

— А я о чём! Вообще то мне кажется, что я во сне и всё это, — проводила взглядом животное, чем то напоминающие зайца, но с двумя парами рожек между ушами, — плод моего больного воображения.

— Нет, это не сон, это Тельгейза. — Задумчиво протянула Эля, а после как затараторила: — Это новость века. Действительно века! У нас инопланетяне уже лет сто не появлялись! А я то думала, что ты такая бледная и растерянная около Гектора стояла. А оно вот как… Ну ты и смельчак! Хорошо держишься, разговариваешь со мной, от брата смыться пыталась, я бы язык проглотила или прямо там от разрыва сердца копыта откинула. Пойдём скорей в академию!

— Зачем? — Опешила я.

— Как это зачем? — Удивилась Эля. — Решать, что с тобой делать. Я слышала, что инопланетян, возможно, отправить домой. Но если захочешь, оставайся здесь! Отношение у нас к вам очень хорошее. — Расплывшись в улыбке, закончила кентаврида.

— Знаешь, меня больше первый вариант устраивает.

— Жаль. Тебе бы у нас понравилось.

— Почему? — Улыбнувшись, спросила я.

— Всем нравиться. — Пожав плечами, ответила она. — Садись, так быстрее будет, ты наверно голодная, да и спать хочешь, — протянула Эля, зевнув, обнажая не большие, но заметные клыки, — вот я хочу очень! И даже не знаю чего больше.

— Ты первая кентавриха, на которой я ездила, — примеряясь как лучше запрыгнуть, сказала я.

— Не кентавриха, а кентаврида. Разница такая же, как между бабой и леди, это так, к сведению. И возить на себе в моей среде не принято, считается оскорбительным, особенно для кентаврид. Так что не говори об этом некому. Мне то, на всю эту мишуру всё равно, но вот отец недоволен будет. — Тяжело вздохнув, кентаврида с грустью посмотрела вдаль. Прищурилась и вдруг как подпрыгнет на месте, будто её оса в одно место ужалила. — Вот же ишак горбатый! Иса быстрей на меня у нас хвост!

— Какой? — Обернулась, посмотрев в туже сторону, что и кентаврида. Доли секунды хватило мне на то что бы понять, что наш хвост — кентавр, который, как нам казалась, уже отстал.

На этот раз я вскочила на Элю с первой попытки. Мы свернули вглубь леса на первой же развилке, но что-то подсказывало, толку от этого будет мало.

— Прижмись ко мне! — Крикнула кентаврида.

Я тут же последовала её приказу, в следующее мгновение мы уже перепрыгивали овраг. Резкий поворот. Птицы, притаившиеся в одном из ближайших кустов, вспорхнули вверх, оповещая всю округу о нашем местонахождении громкими криками.

— Пригнись! — Снова последовал приказ.

— Что? — Не расслышав переспросила я.

Тело кентавриды, то, что человеческое, резко опустилось вниз, хотя до этого было лишь чуть-чуть наклонено вперёд, а на уровне моих глаз появилась толстенная ветка. В следующую секунду я уже лежала на земле, а перед глазами плясали искры, которые постепенно угасали вместе с красками этого мира. Я что, умираю?

— Иса! — Послышался встревоженный вопль, но я уже была, где то очень далеко отсюда. Если точнее, на узкой, каменной улочке.

Я куда-то очень спешила. Прошла один маленький домик, затем другой, резко свернула на следующую улицу. Вдруг до меня донёсся шум и треск, который был совсем близко. Но где? Сорвавший на бег миную площадь, над которой виден огромный, бирюзовый месяц. Но он постепенно исчезает в надвигающемся облаке дыма и от этого на улице стало ещё темнее. Уже ощутимо пахнет гарью, но я всё равно двигаюсь вперёд. Решив сократить путь, сворачиваю в ещё более тесный проход, стены становятся всё ближе и ближе, теперь мне приходиться идти боком, кажется ещё несколько метров, и они меня просто раздавят! Но выход оказался ближе, чем я могла подумать. Теперь, петляя между магазинчиков с покачивающимися вывесками на цепях, я всё быстрее и быстрее бегу на звук. Поворот. Ещё один. Треск огня уже совсем близко. Город, как не удивительно, мне хорошо знаком, но темнота и паника сыграли злую шутку. После очередного поворота я уткнулась в тупик: высокую, каменную стену. Здесь было значительно светлее ‒ зарево отбрасывало свои отсветы. За стеной что-то рухнуло, поднимая в небо сноп искр. Несколько из них долетели до ближайшего дома по эту сторону от стены, и их с лихвой хватило соломенной крыше. Медленно, но верно она начала чернеть, появился дым. Подул ветер, приятно обдав лицо холодом, но крыша от этого "засветилась" красным, а спустя мгновение появились языки пламени. И снова я сорвалась на бег. Когда то могучих ворот уже не было, у стены тлели последние угольки от них, да лежал почерневший, металлический каркас. С этой стороны города пылал уже не один, и даже не десяток домов, а намного, намного больше. Я будто в аду оказалась… Забежав во внутренний город начала искать взглядом так знакомое мне строение. Дом к моему приходу почти сгорел. Почернел и садик, росший с южной стороны строения. На не гнущихся ногах я подошла к входу, и зашла внутрь. Огромное бревно рухнуло в шаге от меня, но я даже не вздрогнула. Внутреннего убранства уже не было, только картина на стене отчего-то ещё была цела, стекло защищавшее ткань изрядно подкоптилась, но неведомые силы всё ещё сдерживали пламя на пяточке вокруг гобелена. Протянув руку, я коснулась стекла. Холодное. В ту же секунду дом стремительно начал расти, и вскоре картина оказалась намного выше меня. Почувствовав спиной, чей то взгляд я стремительно обернулась. Огромный человек уверенно шёл к своей цели, пламя будто лоснилось к краям его плаща, не принося вещи никакого вреда. Разглядеть человека никак не получалось, всё было мутным и размазанным, дым застилал глаза. Меня он, впрочем, тоже не увидел. Пройдя мимо, человек подошёл к картине. Стекло осыпалось с неё под его взглядом тысячами осколков. Взяв ткань, он аккуратно, не спеша свернул её трубочкой, после повернул голову и наши взгляды встретились.

— Как же я про тебя забуду, дорога Авелиса?! — Ответил он видимо самому себе слащавым голосом.

— Сколько можно копаться! — Послышался раздражённый женский возглас. — Тебе было приказано забрать карту и убрать ребёнка, а так же перенести всех нас отсюда! Не забыл?

— Да помню я всё, не мешай. — Зло ответил мужчина. — Или ты уже закончила?

— Закончила. Все закончили. Только тебе ждём, — бросила женщина, выходя на улицу.

Тяжело вздохнув, мужчина посмотрел на меня.

— Скажи спасибо, что даю тебе хотя бы этот призрачный шанс на жизнь.

Закрыл глаза он и медленно провёл рукой. Где то за моей спиной раздался звон, словно кто-то уронил стеклянный стакан на каменный пол, но он вопреки всему остался цел. А потом, я будто поплыла по воздуху. Ощущение, должна признать не передаваемое. Глаза стали слипаться сами собой, ужасно захотелось спать, и я практически заснула, если бы не одно НО. Меня начало затягивать в воронку, всё больше раскручивая по кругу. С трудом раскрыв глаза, увидела, что передо мной больше не было обгорелого потолка и стен, вокруг вихрем кружил воздух, но обычно воздух бесцветен, а этот был серебристо‒матовый. Тело меня слушалось с трудом, и единственное что я смогла сделать — поднять руку и… она была не моя. Ладошка была полной, с хорошо прочерченными складками и короткими пальцами. Вверху раздался хруст, и нечто чёрное с красными вкраплениями медленно, но неотвратимо стало приближаться ко мне. Я бы и дальше всё это рассматривала: и руку, и непонятное, ставшее уже чёрным пятно — почему то всё это казалось мне забавным и интересным, а то, что я смогла пошевелить рукой снова, вызвало восторг. Вот только, меня прервала острая боль, возникшая в голове и постепенно охватывающая всё тело. В глазах потемнело, дышать становилось всё тяжелее, а вскоре воздух и вовсе закончился. Словно рыба, выброшенная на берег, я хватала ртом воздух и уже не надеялась остаться в живых, как всё это резко прекратилось. Надо мной светло яркое солнце, которое выглядывало из-за зелёных, шелестящих на ветру листьев деревьев и теперь я смогла вздохнуть полной грудью.