— Себя жалко.

— Давай пожалею, — он стал гладить меня по голове. — Так лучше?

— Я себя глупо веду?

— Скорее пьяно. Хотя я тебя понимаю. Ты просто сорвалась. Такое бывает. Все навалилось на тебя. Еще и неудачное свидание, — тихо сказал он.

— Но ведь все наладится?

— Конечно. По-другому и быть не может.

— Было бы хорошо. Ты только не уходи. А то мышь…

— Мышь к тебе целоваться не полезет, — весело сказал он.

— Почему?

— Потому что с котом поцелуешься, — он коснулся моих губ. Миг, и меня выключило. Дальше провал в памяти.

Солнце светило прямо в глаза. Оно меня и разбудило. В доме было сыро. Но солнце припекало. Я с трудом добралась до ведра с водой. Не помню, чтоб я его приносила. Напиться и умыться. Голова раскалывалась. Одежда. Почему на мне ее нет? Замочена в соседнем ведре. Не помню. На столе четыре таблетки обезболивающего и записка, написанная на вырванном листочке из блокнота.

Я несколько раз перечитала записку. И что же ночью было? Память отказывалась меня слушаться. Оставалось только принять таблетку и ждать, когда голова перестанет болеть. Может тогда я смогу вспомнить, чем закончилась моя бурная ночь?

Мне было стыдно и неприятно. Получается, что я вчера переспала с первым встречным? Это уже в ни в какие ворота не входит. Ладно, Паша или Володя. Я их хоть знала какое-то время. Вещи в рвоте. Это мне вчера еще и плохо было? Боюсь представить что было ночью. Но деньги он не взял, и документы мои на месте. Только на душе плохо.

Почти весь день я провела в кровати. Никуда не хотелось идти. К тому же мне было стыдно за свое поведение. Часам к четырем я поняла, что мне надо поднимать себя за волосы и идти искать кошку. Или меня ждет очередная бессонная ночь. Правда, всегда оставался вариант кого-то найти отгонять эту мышь. Я нервно рассмеялась.

Было так тепло, что май напоминал не весну, а лето. Как же было приятно, что я больше не мерзла. Никогда в жизни не думала, что буду ненавидеть зиму. Но морозы и дождь можно любить, если дом теплый, а на плите есть горячий суп. Тогда да, зима кажется красивой и волшебной. Когда же мороз то и дело кусается, а желудок сводит от холода, то теряется красота.

Улица кошек поражала своим масштабом. На ней обитало около пятидесяти особей на окраине частного сектора. Как мне объяснил водитель, раньше их собирала какая-то бабушка. Потом она умерла, а кошки остались одни, ни кому ненужные. Голодные, дохлые. Некоторые шарахались, другие, наоборот, ластились. Любой цвет, любая порода.

— Кто ко мне жить пойдет? — спросила я. В ответ меня окатили таким презрением, что стало не по себе. — Ну как хотите. Насильно никого тащить к себе не буду.

Несколько хвостов демонстративно отвернулись от меня. Я шла и разглядывала кошачье царство. Кошки сидели группками. Они напоминали кошачий прайд. Надменные, царственные. Прям такие зазнайки. Все из себя.

Никогда не любила трехцветных кошек. Эта сидела в стороне ото всех. Я подошла к ней и взяла ее на руки.

— Пойдешь ко мне жить? — спросила я. Кошка мяукнули и лизнула меня в нос. — Буду считать это за положительный ответ.

Мы доехали с ней спокойно в автобусе. Потом она даже не делала попыток слезть с моих рук, пока мы шли от остановки до дома. Видимо, ей надоело жить на улице. Оставив ее дома, я поехала в зоомагазин за средством от блох и глистов. Заодно надо было семена купить. Огород я все же вскопала, а вот семена некогда было купить.

Дети бегали на роликах по центральной аллее. Велосипедисты объезжали молодых мамочек, что выгуливали малышей. Парочки шли в обнимку. Май. Цвела черемуха и вишня. Уже набухли цветы сирени. Скоро экзамены. Надо будет съездить в институт забрать документы. Только я пока не готова была морально туда приехать. Стыдно. Чуть позже, когда меня не будет волновать общественное мнения, а история забудется, я туда съезжу.

Мы с ним столкнулись у входа в магазин. Борю я узнала сразу. Он не изменился. Все такой же мускулистый с лысой головой и бешеным взглядом. Медвежьи объятья из меня выбили дух и чуть не переломали кости. Те девчонки, которые с ума сходили по накаченным и сильным мужикам мне всегда завидовали. Боря начал качаться лет с четырнадцати. О своих мускулах он мог говорить часами. Рассказывал мне о своих тренировках, питании и силе воли. Он уговорил меня с ним начать встречаться, когда мне было пятнадцать лет. Ему уже было двадцать. Ничего такого не было. Даже поцелуев. Все чинно. Он приезжал каждый день после работы и сидел со мной на лавочке перед домом, развлекая историями о том, сколько ему удалось «выжать» сегодня, а сколько он планировал «выжать» килограмм через неделю. Бабушка не была против моего «жениха», считая его безобидным парнем. Немного туповатый, но искренний.

Вначале меня такое внимание даже радовало. Взрослый парень. Мощный. Девчонки завидовали. Через неделю после общения с ним я начала выть. Все лето превратилось для меня в выполнение повинности в разговорах с ним. Я пыталась его отшить, сказать что мне надоела такая дружба, на это я получила ответ: мы с ним обязательно поженимся, когда я окончу школу. Помню, я категорично ответила, что этому не бывать. После этого он меня напугал, так что я неделю отойти не могла. Схватил меня за плечи и поднял над землей, со словами, если я ему откажу, то он меня убьет. Глаза были бешеные, а слова спокойные и холодные. Я поверила ему. Хорошо, что разговор проходил в конце августа, когда я уже нужно было уезжать. А на следующий год бабушки не стало. Поэтому связь с Борей оборвалась. Не скажу, что меня это сильно расстроило. Я о нем забыла, решив, что больше никогда не буду встречаться с двухметровыми бешеными быками. И вот теперь этот бык выражал при виде меня радость. Что же тогда ненависть?

— Ника! Я не знал, что ты вернулась! — он вытащил меня из магазина, забыв, что сам туда собирался зайти. — Что же ты в гости не зашла? Я и обидеться могу! Хотя, ты не знала, что я переехал. Я дурак, не взял адрес твоей матери. А то бы в гости приезжал. Так, прям потерял тебя.

— Боря, поставь меня на землю, пока кости не сломал, — еле выдохнула я.

— Ой, извини. Ты не представляешь как я рад тебя видеть! А ты изменилась. Раньше такая девчонка сопля-соплей была, а сейчас такая бабенция стала, — продолжал он. Видимо, последнее это надо считать комплиментом. — Красивая, прям конфетка.

— А ты не изменился, — окидывая Борю критическим взглядом, ответила я.

— Как же так? Ты посмотри как я мускулы нарастил! Тогда… — Боря завел свою любимую песнь про бицепсы и трицепсы. Их разницу в сантиметрах не по годам, а по месяцам. Вот человеку заняться больше нечем, как только мышцы измерять.

— Борь, мне на автобус надо.

— Так, я тебя подвезу, — кладя тяжелую лапу мне на плечи, сказал Боря.

— Не надо. Я сама доеду.

— Ты всегда была стеснительная. Мне это ничего не стоит. Тем более столько лет не виделись. Теперь ты от меня точно не сбежишь. Три месяца повстречаемся, а в конце лета поженимся. Я ведь тебя так и не смог забыть. Ничего, теперь ты от меня не сбежишь.

— Так, я замужем, — выпалила я. — Мы на время с мужем приехали сюда. В отпуск. Вот думаем продавать дом или оставить, как дачу.

— Ты меня бросила что ли?

— Так, я думала, что ты меня бросил. Ты же пропал! — я начала его обвинять, заговаривая зубы, а сама смотрела в сторону остановке, в надежде, что подъедет автобус и я сбегу. Хорошо, что остановка была рядом с магазином. — Я пострадала немного, а потом встретила своего милого. Так что сам виноват.