Роскошный рыжий персидский кот Вальмон запрыгнул в ванну и недвусмысленно намекнул, чтобы его вымыли. Я взял это огненное облако на руки, набрал воды и начал ритуальное погружение. Медленно, как он любит: сначала ноги (задние лапы), потом кончик хвоста, потом аккуратно руки (то есть передние лапы). От священнодействия меня отвлек телефонный звонок.

За то, что я устроил, закончив разговор, Вальмон был вправе меня возненавидеть: вытащил кота из ванны, стал подбрасывать его к потолку и истошно орать. Возмущенный кот отреагировал не менее громко, так что наш дуэт, наверное, давал соседям все основания вызвать милицию. Знал бы Вальмон, что я услышал в телефонной трубке! Матросы Колумба в таких случаях кричали: «Земля!»

Безжалостные волны новогодних пьянок для корпоративных сотрудников, организацией которых я занимался последние десять лет, выбросили меня на сказочный берег. Мне предложили придумать и организовать самый настоящий БАЛ! Не современное его понимание, когда главные бухгалтеры и HR-менеджеры упихивают отсиженные в офисе прелести в вечерние платья и задыхаются под караоке. Настоящий бал! С мазурками и менуэтами!

Вечером, когда мы с Вальмоном укладывали спать мою дочку-принцессу, под кошачье урчание я рассказывал сказку про бал. Это был настолько вдохновенный рассказ, что мое чадо долго не могло заснуть. Сам я заснул только к утру.

В заказчиках – крупной парфюмерно-табачной компании – удивило не сочетание ветвей бизнеса, а вменяемость и адекватность. Готовиться они начали за девять месяцев до предполагаемой даты, точно знали, что хотят. Особенно впечатлил офис – дворец без архитектурных и дизайнерских излишеств. Дворец населяли люди-улыбки. Не американские – генетически модифицированные, – человеческие улыбки. Все вокруг были без перебора вежливы и приветливы, одеты элегантно, но свободно. Секретарша, угощавшая меня приличным кофе, сделала настолько легкий реверанс, что он скорее прочитался в ее глазах, чем был исполнен в телодвижениях. Было ощущение, что это либо красивый сон, либо сейчас ворвутся люди в масках и положат всех лицом вниз.

Глава компании, похожий на голливудскую звезду времен первых звуковых фильмов, ненавязчиво сканировал меня взглядом, легким кивком показал, кто здесь главный, и включился в процесс обсуждения сценария.

Я привык, что клиенты начинают с одного и того же: «Вы читали «Войну и мир»? Помните первый бал Наташи Ростовой?» или: «А помните, в фильме «Унесенные ветром»? Мы так хотим», и уж совсем: «Мы были на празднике в одной нефтяной компании, там было вот это, это и вот это. Вы так можете?..»

Я услышал совсем другие пожелания. Если издать все мои восторги от услышанного отдельной повестью, оставив суть, – получится «Формула любви к моей работе»: «Фантазия и воображение, не ограниченные бюджетом! Задача – удивить!»

В качестве помощниц мне выделили двух очаровательных юных муз. Когда я готов был заплакать от счастья, музы добили меня предложением предоплаты за создание сценария.

Бал, как я понял из собственной сказки, – это то, что устраивает отец-король для своей дочери-принцессы. Мне оставалось записать мои фантазии, снабдив их корпоративным фольклором заказчика.

Это оказалось непросто, но увлекательно. Когда на твоем бале двести принцев и столько же принцесс, а некоторые из них таскают с собой пошлую приставку VIP, которая их самих страшно тяготит, – задача заметно усложняется.

Никогда в жизни у меня не было и не будет такой идеальной подготовки к большому мероприятию: клиент не торгуется, соглашается со всеми предложениями, своевременно платит; все творческие и технические составляющие готовы за несколько месяцев до начала; есть возможность провести репетицию. Встречи с клиентами являли собой праздник. Одна напоминала чаепитие с Елизаветой II, другая – охоту в Фонтенбло с Людовиком XIII, – было лето, мы общались на пленэре. Щебетали птицы и музы, генеральный директор читал и подписывал сценарий, с небес одобрительно улыбались. Третья встреча требует отдельного описания.

За неделю до бала мне неожиданно позвонил глава компании. Сам. Удивила не только оказанная мне честь, но и просьба: организовать дополнительную фотосъемку, которая не была бы отражена в договоре и о которой не знали бы ни его подчиненные, ни гости бала. Сюрприз. Попросил не задавать вопросов, узнал адрес, по которому можно прислать курьера с предоплатой. Задача фотографа – снимать до ухода последнего гостя бала. Обычно это не принято, как правило, фотосъемка заканчивается с последним выстрелом фейерверка. Но я был настолько поглощен организацией бала на глобальном уровне, что не придал этому значения.

На следующее утро роскошный кот Вальмон снова запрыгнул в ванну и напомнил о том, что вода – колыбель жизни. Я не посмел ему возразить: в нашем доме слово кота не обсуждается. Другой вопрос, что это слово прозвучало в субботу, в девять утра, когда принцессы и короли еще спят. В отместку мы с дочкой решили выполнить его просьбу «с пристрастием»: налили полную ванну и стали учить Вальмона плавать.

Когда спортивные успехи кота приблизились к олимпийским нормативам, зазвонил телефон. Привезли деньги за загадочную фотосессию.

Я наспех вытер руки, сбежал вниз. У подъезда стоял джип, тонированный до состояния черной дыры. Задняя правая дверь сама собой открылась, будто джип приглашал меня в него сесть. Не хватало только музыки, которой обычно сопровождается открывание волшебного ларца.

В «ларце» сидели не двое, а трое. Ширина их плеч и минимализм в прическах вызвали сомнения: а правильно ли я придумал сценарий бала? От размышлений на тему выбора королевской охраны меня отвлек персонаж, похрустывающий суставами пальцев рядом со мной на заднем сиденье:

– Посчитай! – Он ткнул в меня конвертом с деньгами.

Водные процедуры Вальмона высушили мои руки. Я начал отсчитывать купюры и пожалел, что не имею специальной влажной подушечки, которые обычно бывают у необъятных теток в бухгалтериях. Пальцы предательски скользили по портретам Бенджамина Франклина, купюры отказывались отделяться друг от друга или, наоборот, отслаивались пачками непредсказуемой толщины. Похрустывание суставами стало громче, к нему добавилось кряхтение, больше похожее на сдавленный рык. Я посмотрел на хрустящего. Судя по взгляду, он, как минимум, опаздывал в консерваторию на концерт для скрипки с оркестром. На всякий случай я объяснил:

– Кота учил плавать…

Вопреки правилам приличия и нормам гигиены, я плюнул-таки на пальцы, но не смог продолжить счет. Меня смела волна коллективной мысли присутствующего в машине трио. Их единственная общая извилина получила невыполнимую задачу – понять, что я сказал. Я осознал свое непреднамеренное жестокосердие: эти милые люди говорят и мыслят отдельными словами и междометиями, а если словосочетаниями, то устоявшимися: «рамсы путать», «ваши не пляшут» или «бить по батареям (в бубен)». Именно среди этих «заклинаний» они пытались отыскать мое «Кота учил плавать».

Невинная фраза вызвала панику, плавно перетекшую в уважение. Вконец измученный лингвистическим поиском персонаж с переднего сиденья вышел из машины и открыл для меня дверь. Если бы я добавил, что «Кота учил плавать в ванне», он, наверное, подал бы мне руку.

Фуршет низвергся на гостей водопадами в прямом смысле этого слова. Под каждый напиток я придумал свой водопад: красное вино низвергалось подобно Ниагаре, виски слезился по сталактитам, как влага в пещере Зевса, коньяк собрал поклонников у Бахчисарайского фонтана. Актеры уделяли внимание каждому, даже не угадывая, а придумывая за него его же желания. Главного бухгалтера – рубенсовскую наяду – сопровождали костюмированные персонажи «Дебет» и «Кредит», которые постоянно обнимались, демонстрируя, что они «сошлись». Забытую всеми в офисной жизни заведующую складом, с ее предварительного согласия, «грузчики», больше похожие на стриптизеров, передавали с рук на руки. От фуршета до столиков при желании можно было добраться на ковре-самолете (пневматической конструкции на колесиках, покрытой персидским ковром).