— Ты чего, смеешься надо мной? — прошептала девушка. Она не понимала. Но все было очевидно: Адель — первая, кто приняла Салазара полностью таким, какой он есть. Кроме Аделаиды, что умерла тысячу лет назад, и деда, не было у надменного колдуна по-настоящему близких людей. Но Аделаида не знала, кто он на самом деле такой, она просто безумно любила его, не понимая противоречивой скрытной души; дед же вовсе ополчился на мага за то, что он вырос с таким могучим характером. А Адель, прочувствовав его насквозь, зная, сколько гнили в его нутре, но не страшась его, не отворачиваясь от закоренелого мерзавца, сказала ему, что-то тронув в окостенелой душе: «Спасибо, что ты есть».

— Девочка моя… — прошептал Салазар так интимно, так ласково, что у Адель задрожали не только руки. Творилось что-то необычайное. Салазар был как не свой. Он не отпускал ее ладонь, неспешно целовал.

— Ты не женщина, — продолжил он так же, но уже серьезнее, — ты, наверное, все-таки какая-нибудь богиня…

Салазар отпустил руку девушки и снял с ее ножек кожаные ремни, под которыми проступили красные следы. Огладив бархатистую кожу, он стал целовать коленки, лаская руками бедра, словно молчаливо извиняясь за причиненные неудобства.

Адель трепетала.

— Ты сказала какую-то глупость, а я почувствовал себя на миг как в раю, никогда не бывало такого… — произнес Салазар как будто сам с собой. — Как, должно быть, счастлив Северус, ведь он обладает достойнейшей женщиной, той единственной, которая достойна моей любви.

Адель чуть не ахнула. Вздох буквально застрял в горле. Поцелуи Салазара начали обжигать, а он словно не мог насладиться ее кожей. Она все же попыталась обратить в шутку.

— Ты признаешься мне в любви? — с легкой натянутой иронией спросила Адель.

Салазар без тени насмешки поднял на нее глаза.

— В обожании, Адель, — и, целуя руку, добавил: — В обожании… Адель, ты сломила двух самых волевых мужчин, железных мужчин. Ладно, Северус, он склонен к сентиментальности… Но я… Я чувствую, что ныне готов следовать одному твоему слову. Скажешь уйти, я уйду немедленно, скажешь целовать себя, я не оторвусь от твоих губ, скажешь встать на колени и стоять всю ночь, я простою, клянусь… Моя воля сильнее обстоятельств.

Он вздохнул, уронил бессильно голову на грудь. И вдруг воскликнул с необычными для него интонациями, будто не верил в то, что он, Салазар Слизерин, произносит такие слова:

— Была, была сильнее обстоятельств! Боже мой! Я требовал покорности от тебя, а ты, не сделав ничего и вместе с тем так много, поставила меня на колени!

Держа в одной руке ее руку, другой он провел по лбу, по которому тек холодный пот.

— Утром я выпью яду и меня не станет, ибо я не смогу жить после всего того, что сейчас… — он словно от внутренней боли, зажимающей сердце в тиски, пылко прижался к руке девушки. — Так или иначе я сделал все в этом мире. После заточения я всегда чувствовал себя лишним, я остался в прошлом, умер бы раньше от безысходности, но я боялся смерти… А ты освободила меня от этого страха, что-то сломала во мне. Не понимаю, Боже, меня лихорадит. Так и должно было кончиться… Я достиг вершины, я могу умереть. Боже!

Салазар зажмурил глаза, впился пальцами в коленку девушки. Едва переведя дыхание, снова заговорил:

— Девочка моя, скажи мне, чего ты хочешь. Ты дала мне то, что я не мог получить тысячу лет, я выполню для тебя самое невозможное. Я могу всё, ты знаешь.

Салазар, шепча это горячо и искренне, целовал ее ладошку, а когда поднял глаза, увидел, что Адель мелко дрожит и вся в слезах. Столкнувшись взглядом с Салазаром, она вдруг приоткрыла ротик, но, не сумев сказать, соскользнула с кровати и, обхватив лицо мужчины, принялась его с упоением целовать.

Он застыл как изваяние.

— Нет, Салазар, нет, — прошептала Адель плача. — Я скажу тебе другое: будь счастлив, будь моим наставником и… будь моим господином. Я ничего не желаю, кроме как повиноваться тебе и Северусу. Я не хочу быть больше сильной, я устала, я хочу быть вашей рабой. Салазар, я люблю тебя! Иначе, чем Северуса, но люблю. И я не позволю тебе уйти! Выпьет яду - щас, ага! — у нее слезы текли ручьем, а руки, держащие плечи Салазара дрожали. — Не отпущу, понял! Пусть это будет сном, я забуду обо всем, что ты говорил. Кто-нибудь сотрет мне память, но я хочу, хочу, чтобы ты был рядом со мной.

— Аделаида никогда не просила меня остаться… — проговорил Салазар, с легким изумлением глядя на рыдающую девушку.

— А я прошу! — выкрикнула она, снова целуя его. — Да, Аделаида всегда отпускала тебя, потому что думала, что ты знаешь, как для тебя лучше. Но ты не знаешь!

Адель вдруг резко ударила колдуна по щеке. Он дрогнул. В его глазах вспыхнул прежний гневный слизеринский огонек.

— Ты мне твердил, там, в постели, — продолжала Адель, — что знаешь, что для меня лучше. А я, я знаю, что лучше для тебя! И ты должен жить! Вздумал! Яду выпить! Угробить величайшего человека на земле! Не позволю!

Внезапно руки Салазара обняли ее, а губы коснулись губ. Поцелуй был проникнут обожанием и взаимным восхищением, и любовники чувствовали, что им не нужны слова, чтобы понимать друг друга.

— Я, правда, ни в жизни не напомню тебе о случайной слабости, которая произошла, конечно, из-за нервов, усталости, тысячелетних мук, — с придыханием шепнула Адель, прижимаясь к его лбу, перебирая жесткие черные волосы, в которых поблескивала седина, поглаживая бородку. — Никогда-никогда не вспомню! Ни словом, ни взглядом, ни жестом, даже под пытками у меня не вырвут! Я уберу этот момент глубоко в сердце, а из памяти сотру, только останься рядом со мной, Салазар.

Адель прильнула к мужчине всем дрожащим телом. И ее сердечко так заходилось от страха, словно решалась судьба всей ее жизни.

— Ты мне это обещаешь, бестия? — спросил наконец Салазар.

— Жизнью Северуса клянусь. А ты мне обещаешь, что не будешь отнимать ни меня у Северуса, ни Северуса у меня?

— Конечно, крошка. Я еще буду следить, чтобы кто-нибудь другой этого не сделал.

Адель подняла головку, широко улыбнулась. Она видела, что Салазар постепенно принимает обычный насмешливый облик.

Любовники, еще раз поцеловавшись, поднялись, но Адель села на кровать, а маг налил себе вина. Около минуты он стоял недвижно и смаковал напиток, а когда повернулся к Адели, то она с облегчением увидела, что Салазар точно снова прежний: и искра в глазах, и полунасмешливая ухмылка, и змеиный наклон головы. Подойдя к Адели, он склонился и запечатлел короткий поцелуй, словно обещая продолжение. Затем сел с другой стороны, снял халат. Когда он лег, Адель забралась сверху и начала его целовать, желая показать, как он дорог ей, что он не ошибся, отказавшись от смерти. Но Салазар вдруг приостановил ее.

— Иди сюда, — шепнул он.

— Что?

— Сядь поближе.

Адель, растерянно мигая глазами, пододвинулась к нему на живот. Он усмехнулся.

— Я имел в виду: еще ближе, — проговорил маг и подхватил девушку под бедра. Он подтолкнул ее и усадил над собой так, чтобы ее естество оказалось у его губ. Девичьи колени расположись на подушках, возле его головы.

Адель восторженно охнула, когда почувствовала, как язык Салазара скользнул по бедру, щекоча, как губы оставили пошлый поцелуй. Протяжно застонала, когда он влажно прошелся по складочкам и слегка тронул бугорок клитора. Жесткая бородка дразнила нежную кожу, в то время как Салазар, держа ножки девушки и поглаживая ее чуть воспаленную попу, губами исследовал пылающее лоно. Не в силах сдерживаться, Адель схватилась за изголовье и, запрокинув голову, начала сама покачивать бедрами. Ей было дурно от одной мысли, что ее ласкает Салазар Слизерин.

— Салазар… Салазар… да… о-о-о!

Она опускалась, терлась о его нос, щетинистый подбородок, и стонала, стонала, срывая голос. Когда его донимали ее движения, он прикусывал ее кожу, хлопал по попе и шептал:

— Тише, бестия, ты же не хочешь, чтобы я тебя снова связал. Мне не нужно помогать, я знаю твое тело лучше, чем ты. Выпрямись.