- Я Рекуненко Ирина, - радостно откликнулся женский голос. – Как хорошо, что вы пришли в себя! Мне пора уже рожать… Но сначала нам нужно выбраться из машины и убежать подальше от неё.

Память стала возвращаться к Марьяне. Они везли на «скорой» роженицу в роддом, на них налетел грузовик. Девушка попыталась сесть, но не получилось, скатилась попой, как с детской горки.

- Осторожно! – предупредила Ирина. – Машина упёрлась капотом то ли в камень, то ли в дерево. Нам повезло: мы не перевернулись, и выключился мотор… или шофёр успел выключить его. Нам надо спешить! Самосвал далеко внизу уже горит!

- А где дядя Саша и Же… Людмила Михайловна? – вспомнила она о водителе и враче.

- Я их кричала, они не отозвались, - пояснила Ирина.

Темнота в глазах Марьяны стала немного рассеиваться, хотя по-прежнему в салоне машины всё было видно смутно, едва заметны лишь контуры. Тупая боль в голове, спине и ещё где-то в копчике мешала двигаться, но девушка решила не обращать на неё внимания. Нужно скорее увести подальше от машины роженицу, а потом она вернётся за другими. Хотела натянуть поглубже шапочку и почувствовала на пальцах что-то липкое. Кровь, поняла девушка, видно, у неё рана на голове, но выяснять было некогда, надо было действовать быстро.

Выйти можно было только через боковую дверь. К счастью, она была распашной и легко открылась. Нащупав подножку, Марьяна осторожно спустилась и почувствовала под ногами каменистую почву. Вне салона оказалось чуть светлее, потому что внизу вдали горел огонь. Скорее всего, это и есть перевернувшийся самосвал, решила она, значит, и там могут быть раненые люди, придётся сходить туда чуть позже.

И тут её осенило: как же она будет помогать раненым и роженице Ирине, которая вот-вот разродится, если у неё нет ни бинтов и ни лекарств? В салоне «скорой» находится дополнительный чемоданчик-ящик, где есть родовой пакет. Надо его забрать с собой. Поэтому после того как постанывающая Ирина при поддержке Марьяны с трудом спустилась на грунт, девушка вновь залезла в машину и на ощупь нашла нужный чемоданчик и выползла уже с ним.

- Давай, побредём вон к той скале, - прошептала Ирина, словно кто-то их мог подслушать, - за ней укроемся, будет не так ветрено. И огонь от горящего грузовика там светит, а то в темноте ты не сможешь принять моего ребёнка… О, кажется, воды отходят! – последнюю фразу уже вскрикнула во весь голос.

Впрочем, они не успели сделать и шагу, как услышали из кабины тихий стон.

- Они живы! – радостно вскрикнула Марьяна. – Дядя Саша, Людмила Михайловна! – И рванулась к кабине. Увидев, что Ирина тоже поплелась за ней, она крикнула, чтобы стояла на месте, а то шлёпнется на камнях – бедному ребёнку в её животе и так уже досталось испытаний!

ГлаваVII

Дверь кабины со стороны водителя не поддавалась, девушка обошла машину и потянула ручку двери с другой стороны, где сидела врач. Дергала её до тех пор, пока не открыла. И тут же услышала снова стон, уже понятно было – издаёт его Железная леди. Значит, жива, обрадовалась Марьяна.

Опасаясь, как бы не опрокинулась или не поехала дальше от её резких движений машина, накренившаяся под сорок пять градусов по склону, она обошла «скорую», проверила, твёрдо ли стоит. Камень, который задержал её от дальнейшего падения, был большим. Можно было надеяться на устойчивость машины, и девушка неспешно взобралась в кабину. От Железновой больше не раздавалось ни звука. Проверила пульс, он был слабый, но всё же прощупывался, и дыхание было.

Проверив водителя, Марьяна, к ужасу своему, поняла, дядя Саша мёртв. Сердце у неё сжалось от жалости – этот весёлый неунывающий человек всегда ей нравился. Но плакать и впадать в отчаяние не имела права.

В кабине, ей показалось, пахло бензином. Возможно, потёк двигатель, одна лишь искра огня – и всё взорвётся. Надо вытаскивать Людмилу Михайловну как можно скорее. И она потянула её из кабины, с великим трудом вытащила и взвалила себе на спину.

Ноги Железновой волочились по камням, цепляясь за кочки, сучья и пни, но Марьяна, как в бреду, ни о чём не думая, ничего не замечая, забыв даже про Ирину, упорно тащила на себе неподъёмную ношу вниз. Откуда-то взялись силы, хотя голова не переставала болеть и в глазах всё расплывалось. Говорят же, в стрессовых ситуациях человеческий организм мобилизуется и становится сильнее и выносливее. Казалось, спускалась по склону целую вечность, а ведь надо было пройти всего каких-то сто метров, не больше.

Наконец-то, добралась до приглянувшейся Ирине скалы. Осторожно опустила Людмилу Михайловну на землю. Смотреть, жива ли ещё, не стала. Поспешила наверх за роженицей. К счастью, та была к ней уже на полпути.

- Я дойду сама, - сказала она, учащённо дыша, когда Марьяна попыталась взять её под руку. - А вы заберите чемодан с родовым пакетом у машины.

Девушка так и поступила - пошла к «скорой». Перед тем как взять чемоданчик, решила ещё раз проверить дядю Сашу, может, он жив. Могла же она ошибиться – боже, пусть будет так! Ведь это несправедливо и жестоко, если он умер: у него жена, дети, маленькие внуки! Дядя Саша всегда хорошо относился к Марьяне, называл ласково добрым очаровательным ангелом или Марьяшей, угощал сладостями, словно маленькую.

Но, увы, мольбы её не были услышаны, чуда не случилось. После внимательного осмотра, поняла, что водителя уже не вернёшь к жизни, он умер.

Вылезая из кабины, Марьяна больно стукнулась ногой обо что-то твёрдое. Приглядевшись, узнала второй медицинский чемоданчик с лекарствами, бинтами и всем прочим. Его обычно Желе держала возле себя, с ним она выходила на осмотр больных. Пошарив в бардачке, девушка обнаружила пластиковую литровую бутылку с водой и фонарик. Прихватив их, она с двумя чемоданчиками спустилась к чернеющей во мраке скале и лесу за ней.

Тем временем Ирина привела в сознание Людмилу Михайловну, но та была очень слаба и не могла двигаться, но диагноз себе поставила незамедлительно: сломаны рёбра и, скорее всего, есть и другие повреждения грудной клетки. Марьяна попросила Ирину посветить ей фонариком, обработала внешние раны Железновой и наложила на грудную клетку повязку как положено.

- Мы должны позвонить, - вспомнила вдруг девушка, - надо было сразу это сделать, теперь бы к нам спешили на помощь!

- Я уже пыталась позвонить! – мрачно промолвила Ирина. – Тут нет связи! Придётся мне, похоже, рожать в темноте! У меня схватки космически учащаются...

- А может, мой смартфон возьмёт! – с надеждой проговорила Марьяна и сунула руку в карман куртки, надетой на халат, но там его не было, наверное, выронила в машине или где-то на спуске.

Людмила Михайловна отыскала свой мобильник в кармане халата, но он был разбит.

- Ой, не могу! – закричала вдруг Ирина во весь голос. – Девочки, мне пора уже! Так больно, что даже дышать не могу! Я не выдержу, умру!

- Перестань истерить! – резко остановила её Желе своим громовым голосом. – Нашла время и место! Все рожают и не умирают! С тобой два медика, и ты сама - третья, а в войну рожали совсем без медицинской помощи и лекарств, а у тебя два чемодана! Выживем! Слушай, Оленева, беги-ка ты снова к машине и притащи сюда носилки, там должны быть также одеяло с подушкой.

- Не ходите! – испуганно вскрикнула Ирина. – Там попахивает бензином, машины после аварии, бывает, взрываются и через час!

- Глупости! – безапелляционно одёрнула её Желе. – Если не взорвалась, то уже не взорвётся! По-хорошему, нам бы лучше вернуться в машину и там разродиться, но теперь уж мы все туда не поднимемся!

Марьяна послушно сходила к машине ещё раз, притащила носилки, одеяло, простыню, а вот подушку не нашла. Носилки она укрепила между двух камней почти рядом с Железновой, полусидевшей на земле.

Ночь выдалась не сильно холодной, но всё же ноябрь стоял на дворе, температура воздуха снизилась почти до нуля.

С родами Марьяна уже была знакома – акушерство на их факультете стали изучать в прошлом году – однако сама ещё не принимала. Неудивительно, что её била дрожь от страха и тревоги. Возьми себя в руки, приказала себе она, как первокурсница разнюнилась, не хватало еще при виде крови в обморок упасть, теперь вся надежда на одну тебя!