Сама же Марьяна описывалась мужем в невыгодном свете. В одном месте он назвал её даже «наивной полудурочкой, не имеющей ни грамма собственного мнения и живущей по устаревшим принципам свихнувшейся бабушки-деспота и проныры, к счастью, полгода назад покинувшей этот бренный мир».

Оказалось, её заботливую бабулю он считал монстром. И ей пришлось в некоторой степени согласиться с ним, когда узнала из дневника, что та шантажом вынудила Илью жениться на Марьяне. Каким-то невероятным образом бабушке стало известно о его похождениях с молодой женой одного из руководителей местной власти и приобрести доказательства. Она грозилась послать их обманутому мужу и, что ещё хуже для преуспевающего адвоката, опубликовать в краевой печати.

«Старуха всё просчитала со скрупулёзностью детектива-аса, - писал Илья, - я был загнан в угол, даже выкрасть те злосчастные фотографии не смог – надёжно спрятала старая карга! И ничего мне не оставалось, как жениться на её «милой внучке, студентке третьего курса, будущей врачихе», как бабка расхваливала.

Вначале был приятно удивлён: девчонка оказалась просто глаз не отвести! Поразительно красивые антрацитовые глаза, волосы чёрные, блестящие, как атлас, и сама вся тонкая и гибкая, словно тростинка. Одним словом, дитя Востока.

На первых порах я почти влюбился, вернее, думал какое-то время, что мне, наконец, встретилась та, которую искал всю жизнь. Увы, просчитался. Моя жена оказалась дерьмовой спящей красавицей. В противовес утверждениям, что темноглазые - люди любви и страсти, в ней нет ни страстности, ни чувственности. Как ни обидно, но надо признаться, не вызывает во мне она срывающей крышу и доходящей до умопомрачения любви. Разбудить я её не в силах».

Марьяну больно резануло пресловутое «дитя Востока», это выражение всегда было ей неприятно, особенно когда направлено на неё. Вовсе она не восточная женщина, а обычная гражданка России, русская по национальности, хотя от отца, которого ни разу не видела, досталась еврейская фамилия – Паверман, мать у неё русская и бабушка тоже.

Да, выпала на её долю тёмная внешность, кстати, от мамы, в которой была греческая кровь от деда Марьяны, но всё равно она не какая-то «арабка», а истинная россиянка. Также отец её не был чистокровным евреем, а так - пятая вода на еврейском киселе, как говаривала бабушка.

Если честно, ей вообще никогда не нравилось всё, связанное с Востоком. Нет, не с Дальним Востоком России, где она родилась и живёт, а с тем Востоком, где эмиры, шейхи, гаремы и одалиски… И даже его опьяняющая музыка нисколечко не волнует.

И ещё сокрушался Илья в последних сентябрьских записях в дневнике: «Моя жёнушка глупа и туповата. Само собой, с умственными способностями у неё всё о кей: школу окончила на золотую медаль и университет свой медицинский наверняка завершит с красным дипломом. Но вот все её действия и поступки меня крайне раздражают. Какая-то в них детская наивность и безмозглая доверчивость. На каждую просьбу, кто ни обратится, спешит сломя голову и с распростёртыми руками. Одним словом, простодыра. По своему беспокойному стремлению помочь всему свету она то и дело попадает впросак. А ведь уже пятикурсница, осенью стукнет двадцать два года, пора повзрослеть!».

«Ничего подобного! Не такая уж я недотёпа! Именно из-за тебя была ни рыба, ни мясо!» - хотелось ей крикнуть. Или приписать в дневнике: «Я не перечила тебе никогда потому, что боялась ссор и твоего недовольства!»

Но теперь кричи хоть закричись, пиши хоть запишись, Илья не услышит и не прочитает её возмущение.

Закрыв папку с дневниковыми «тараканами» мужа, Марьяна, немного успокоившись, перенесла её на флэшку, а ту, что была у Ильи в ноутбуке, решительно уничтожила. Возможно, придётся его показывать следователям или родителям мужа. Ей вовсе не хотелось, чтобы кто-то ещё прочёл не лестные для неё откровения Ильи. На всякий случай она перенесла на флэшку и все имеющиеся на ноутбуке файлы – вдруг позже захочется изучить и их.

Пусть дневник останется своеобразной «красной тряпкой» в её душе, напоминающей об измене мужа. Она будет его перечитывать в моменты, когда тоска по Илье вдруг сожмёт сердце и станет невыносимой. Тогда дневник наполнит её гневом, который вытеснит из души боль. А пока его следует затолкнуть в дальний уголок памяти и никому о нём не рассказывать.

Однако не получилось скрыть перед людьми измену мужа. Всё написанное им неожиданно всплыло на всеобщее обозрение, словно мусор в венецианских каналах при отливах воды.

Поминки на девять дней после гибели Ильи его родители организовали в ресторане. Когда генеральный директор фирмы стал расписывать, каким был Оленев талантливым юристом, надёжным партнёром по бизнесу и хорошим семьянином, вдруг раздался надрывный, истошный вопль, повергнувший присутствующих буквально в шок:

- Это я, я… была его семьёй!

Крик раздался от стола, предназначенного для прессы - директор пригласил журналистов, чтобы воспользоваться поминками для рекламы фирмы. Красивая высокая светловолосая девушка, прижав ладони к груди, вскочила с места. Марьяна сразу догадалась, что это та самая Радуга-Дождик.

Сегодня любовница Ильи была одета, похоже, не в милых его сердцу радужных тонах, а как все - в чёрное платье, которое, надо признать, выглядело нарядным и стильным, к тому же насыщенно-красная шифоновая косынка, будто пионерский галстук, выделялся на шее, напоминая об её яркой натуре.

- Он любил меня, только меня! - кричала она дерзко, с вызовом, гордо вскинув кудрявую с аккуратными, всем на зависть, завитками головку. Её мелкие и тонкие черты хорошенького лица напряглись и исказились. – Он хотел развестись! Мы собирались пожениться, у меня будет от него ребёнок! – выпалила в завершение, обращаясь в сторону близких родственников Ильи.

Глава II

- Несусветная чушь! – справившись через какое-то время с оцепенением, возмущённо возразила Марьянина свекровь. – Эта девушка врёт! Мой сын был честным человеком! Никогда бы так не поступил!

Все замерли в ожидании скандала, поскольку Радуга-Дождик рассерженно сжала кулачки перед собой и стиснула зубы, глаза её засверкали гневом, несомненно, она рвалась в бой.

- Это правда! – вдруг вырвалось у Марьяны. – Он любил её. Я об этом знаю, - добавила как можно спокойнее.

А потом посмотрела прямо в изумлённые глаза рассерженной свекрови, сидевшей напротив, неторопливо поднялась и, извинившись перед всеми за то, что вынуждена уйти, потому что чувствует себя нехорошо, под тихий гул недоумённых шепотков размеренным шагом направилась к выходу из ресторана, задержавшись лишь на минуту, чтобы получить куртку и шапку в раздевалке.

Ну, вот и всё, подумалось ей, шила в мешке действительно не утаишь. Правда рано или поздно всплыла бы. Лучше раньше, чем позже.

Конечно, плохо, что ушла с поминок; свёкор и свекровь будут ужасно злиться и выговорят ей потом, какая она невоспитанная и бесчувственная: бросила гостей и оставила их одних принимать позор после того, как признала измену Ильи перед всеми.

Теперь наверняка её возненавидят, кстати, и при жизни-то сына они не так уж сильно любили невестку, относились надменно и свысока. Ещё бы – их сын из четвёртого поколения юристов! А кто Марьяна? Жалкая студентка, которую вырастила придурковатая бабушка-санитарка, выгнавшая родную дочь из дома!

Может, Радуга-Дождик растопит холодные сердца родителей мужа, всё-таки родит им внука или внучку. А от Марьяны Илья не хотел детей, вынуждал предохраняться, пить таблетки, говорил, что не стоит торопиться, нужно окончить вуз и пожить для себя, без орущих и требовательных созданий.

На полпути к автобусной остановке её догнал Никита.

- Тебе следует вернуться! – решительно потребовал он и схватил её за локоть. – Ты не можешь вот так уйти, это твой муж! И твой долг - достойно проводить его в последний путь! Эти поминки почти как похороны, а с них вдовы не убегают, кто бы ни пришёл проститься с их мужьями.

Марьяна резко дёрнулась, освобождаясь от руки друга мужа.