Понятия не имею, где он достал мой номер. Если честно, сегодня утром это было неинтересно. Съедал какой-то мерзкий червь. Дерьмовое чувство раздражения, паршивое недовольство собой. Точно не понимаю. Во всяком случае, самоанализ – это просто самообман.

Я с детства думал, что настоящая и интересная жизнь начнётся позже. Надо просто подождать. Как в видеоигре: тебя убили, но ты не паришься, потому что знаешь – есть ещё три запасных жизни и можно пройти всё заново.

Утром я сидел на диване и смотрел, как одни яркие цвета сменяются другими на экране моего нового телека. Я купил его вчера. Просто ехал по центру города и увидел в витрине магазина огромный экран. На нём переливались сочные краски. Если честно телек не очень-то был нужен – последний раз я смотрел ящик ещё подростком, и кажется, что это было в какой-то запасной жизни.

Я не искал смысла в телепередачах. Если приедалась одна цветовая гамма – просто переключал канал.

Картинки на экране были яркими, а серо-белые стены и голубой паркет в моей квартире выглядели тускло и уныло.

Три года назад, эти цвета означали счастье. Мы с Ирой тогда только поженились и, задумав ремонт, пригласили дизайнера. Он выложил перед нами образцы. Жена просмотрела их, остановила взгляд на одном и сказала: «Ой, цвет как небо! Может, закажем?»

Она посмотрела на меня, как ребёнок, клянчащий шоколадку, и я, конечно, согласился. В тот момент это казалось какой-то мелочью, фигнёй, которую даже не стоит обсуждать. Я думал, что любил Иру.

Яркое пиксельное пятно диагональю семьдесят дюймов. Там мелькают новости и беседы с психологами, а внутри меня крутится колючий прут. Кто-то вертит его, кромсая внутренности, и злобно пришёптывает: «Твоя жизнь – дерьмо!»

В студию телемагазина выкатили диван салатового цвета, и кто-то позвонил на мобильный.

– Костя, ты?

Я не сразу его узнал. Нечасто звонят бывшие одноклассники. Ненавижу их встречи и никогда не хожу туда. Парад ненадёжных успехов. Ярмарка лицемерия. Кому нужны звонки из прошлого?

Он спросил, занят ли я сейчас работой и, не до конца выслушав ответ, сказал: «Приезжай в ресторан «Эдем». В центре. Найдёшь в Гугл?» Оказывается, у него есть интересное предложение.

Я вспомнил, как он в школе краснеет у доски, а его пухлое лицо покрывается испариной. Даже я, сидя на задней парте, слышал подсказки ребят с первого ряда. На школьных фотках он вечно стоял где-то позади, а недавно я узнал, что он стал главредом популярного глянца. Ну а я так и остался свободным журналистом. Наверное, он и нашёл меня через блог. Отрыл телефонный номер среди всякой светской чепухи, разбавленной советами для мужиков и приправленной статейками о бабской психологии, которые я стряпал на протяжении пяти лет.

Время – десять утра. Я сказал, что приеду через час. На самом деле плевать на его интересное предложение. Наверняка предложит какую-то работу в своём журнале, но я просто хочу понюхать воздух глянца. Хочу сменить обстановку.

Захожу в гардеробную и раскрываю секцию со своими вещами. Вываливается ворох одежды. Нахожу джинсы и толстовку. Их хотя бы не надо гладить. Напяливаю на себя.

Рядом секция Иры. Она всегда раскрыта. Там вечный порядок: вещи жены аккуратно развешаны, а обувь расставлена по сезону.

Одеваюсь, спускаюсь в подземный паркинг и прыгаю за руль моего новенького Джипа. Я купил его спонтанно. Просто увидел на выставке полгода назад и загорелся – он обязан быть моим. Я подумал: «а что если эта дорогая красивая железка подарит новые, яркие впечатления?» Я же готов платить за них, почему нет? Сначала я и впрямь радовался обладать такой тачкой, но через месяц эйфория исчезла.

Хорошо, Гугл, где Эдем?

Выезжаю на проспект. Крутится вкус на языке похожий на яблоко. Ауди щемится с правого ряда.

Ну, куда ты лезешь?

Хочу свежести. Слева грузовик выплёвывает вонючий сгусток дыма. Баран. Закрываю окно, включаю озонатор и глубоко вдыхаю. Надолго встали. Моя идеальная жизнь проходит где-то рядом, а я задыхаюсь в болоте повседневности. А есть ли эта идеальная жизнь?

Черт, почему в глухой пробке так сильно хочется яблоко? Наверное, не хватает железа. В детстве мать всегда говорила: «Костя, ты плакса и витаешь в облаках». Я слышал упрёк в этих словах. Может, моя Луна в Рыбах виновата? Да, наглухо застряли.

Светит сентябрьское солнце. Облака плывут по голубому небу и бросают тени на машины. Ненавижу такое небо. Оно уже было в моём дурацком детстве. Прошло двадцать лет, а меня до сих пор тошнит от вони жареного мяса.

В то утро отец подарил синие кроссовки. Он подошёл с коробкой в руках, наклонился и спросил: «Костя, хочешь посмотреть, как жили древние люди?» Я обрадовался: «Да! Да, папа!» Я итак балдел от этих продолжительных летних каникул на море, а его предложение меня вообще осчастливило. Отец рассмеялся, потрепал по голове и отдал подарок. Он помог обуться.

Папа шёл впереди. Его жёлтые сандалии и рюкзак, из которого при ходьбе доносилось бульканье воды в бутылке, мелькали перед глазами среди редкой зелени, растущей на пещерных склонах. Отец иногда останавливался на тропе и оглядывался назад, будто хотел проверить – поспеваем ли мы с мамой за ним. Наверное, в то утро отец был счастлив. Если б он только знал, что случится дальше.

Чёрт! Снова подкатывает тошнота. Душит и сдавливает горло. Сплёвываю в пепельницу. Сзади уже сигналят. Да еду я! Еду!

Грузовик снова выпускает облако газа, а я по совету навигатора поворачиваю направо. Вот и Эдем.

Выпрыгиваю из машины, перебегаю дорогу и открываю дверь ресторана. Здесь пахнет выпечкой и кофе. Вхожу внутрь и иду по залу. У окна сидит темноволосый мужчина и разговаривает по телефону. Узнаю одноклассника, хоть от прошлого пухленького мальчика тут мало что осталось. Он замечает меня и поднимает руку.

Подхожу к его столику, сажусь напротив и откидываюсь на спинку стула. Он говорит в трубку:

– Но как? Её агент соглашается именно сейчас, твою мать! Когда мои все заняты! Внештатники тоже с заказами.

Оглядываю людей вокруг – пара женщин и парочка мужчин. И те и другие, как сонные мухи, вяло попивают кофе, ковыряясь в телефонах.

– Мне позарез нужно это интервью! Я целый месяц ждал ответа. Это же эксклюзив!

За окном, на улице спешат толпы людей. А не для их ли удовольствия работает эта глянцевая машина? Они покупают журнальчик с лицом кумира на обложке – наверняка для них это значит нечто большее, чем просто обмен одной бумаги на другую.

Должно быть, это некое сакральное таинство, священный обряд, позволяющий урвать частичку любимой звезды, вкусить её, приобщиться к ней, насытиться её соком и стать счастливее. Пусть ненадолго. Все этого хотят: и наивная школьница, и подросток без-волос-на-ладонях, и домохозяйка с бутылкой вина по-будням-с-семи-до-десяти. Имя им легион.

– Слушай, а попробуй перенести! Ну, хотя бы на завтра. Что? Она не может?! Это конец!

Мой знакомый кладёт телефон на стол, протягивает ладонь и вместо приветствия говорит:

– И так – каждый день.

Мы жмём руки. Он поглаживает подбородок и будто бы что-то решает в уме, обмозговывает, затем вдруг легонько хлопает себя по лбу, впивается в меня глазами и, наклоняясь, говорит:

– Костян, выручай, а! Ты же журналист вроде как. Я в заднице. Через полтора часа – интервью с певицей, а послать некого. Дотянули, твою мать! Мне позарез нужен этот эксклюзив! Я тебе заплачу. Реально, очень хорошо заплачу!

– А чё сам не съездишь?

– Я бы с радостью, веришь, нет? Она бомба, отвечаю! Но у меня самолёт через два часа. Короче, засада.

– Ну, отмени. Самолёт, в смысле.

– Не могу, Костян! В Вене уже ждут. Важная встреча. А эта певица, Лили… сам завидую тебе! Тебе же несложно, а? Займёт от силы часик. Зато какие впечатления!